Александра Маринина - За всё надо платить
Ведь именно через машину Коченовой милиция вышла на Оборина как на человека, связанного с Тамарой. Они должны были это предвидеть. Что же произошло? Нужно как можно быстрее постараться это понять, потому что Оборин вот-вот появится, и к этому моменту должна быть выработана линия поведения в отношении него…
Звонок прервал ее напряженные размышления. Настя взглянула на часы — без четверти час. Поздновато. Старичок начал себе позволять вольности.
— У вас грустный голосок, Анастасия Павловна, — ласково сказал он. — Неприятности одолели?
— Одолели, — призналась она. — Между прочим, если вам небезразличны мои трудности, мы могли бы заключить с вами сделку. Вы ведь пытаетесь уверить меня, что мы с вами — друзья. Вот и докажите это.
— Всегда готов, — благодушно отозвался баритон. — Ваши условия?
— Условия простые. Мне нужно раскрыть убийство Карины Мискарьянц. И я уверена, что вы можете мне помочь.
— Может быть, может быть. А что взамен?
— А взамен я скажу вам, кто послал моему руководству фотографии, на которых я запечатлена с Денисовым. Вам же наверняка хочется это узнать.
Пауза была такой долгой, что Настя испугалась, уж не сделала ли она ложный выпад.
— Вы правы, — наконец произнес старик. — Мне действительно хочется это узнать. Но, дорогая моя, разница между вами и мной в том, что я это и без вас узнаю, а вот вы свое убийство без моей помощи не раскроете. Так что же, будем дальше торговаться?
— Будем, — твердо ответила Настя. — У меня есть что вам предложить в обмен на убийцу Карины.
— Предлагайте, — великодушно разрешил старик.
— Поскольку в отношении меня и без того ведется служебное расследование, лишнее нераскрытое убийство ничем катастрофическим мне не угрожает. Свой строгий выговор я и так получу. Но если вы мне не поможете, если вы не сдадите мне убийцу Карины Мискарьянц, то я напишу докладную записку руководству, в которой будет указано, кто, когда и при каких обстоятельствах фотографировал меня с Денисовым. И тогда уже в отношении этого человека начнется служебное расследование, потому что моему руководству безумно захочется узнать, из каких таких соображений сотрудник органов внутренних дел следил за мной, фотографировал меня и послал свои снимки в ГУВД, да еще и анонимно. Хотите?
— Это сделал ваш сотрудник? — В голосе старика зазвучало неподдельное изумление.
— Это сделал ВАШ сотрудник. Фамилию назвать или сами догадаетесь?
Снова повисла пауза, на этот раз еще более долгая и тягостная.
— Я понимаю, догадаться вам трудно, — прервала молчание Настя. — Среди ваших людей слишком много сотрудников милиции, чтобы можно было сразу сообразить, кто из них так вам напакостил. Но вы подумайте до завтра, я не тороплюсь. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил баритон, уже обретший прежнюю уверенность и самообладание.
* * * * * *Никогда еще время не текло для Юрия Оборина так быстро. Вечер неумолимо приближался, повода оттягивать свой выход из клиники не было, а он так и не разобрался в происходящем. И чем дальше, тем больше его одолевал страх. Здесь, в клинике, ему хотели причинить вред, и только чудом он вовремя спохватился и перестал пить отраву. Но зачем нужно, чтобы он возвращался домой? Может быть, и там его ожидает смерть?
В половине десятого снова пришла Ольга. Она так нервничала, что даже не могла этого скрыть.
— Ну все, Юрочка, моя смена заканчивается. Будешь собираться?
— Знаешь, я что-то плохо себя чувствую, — сказал он. — Может, мне имеет смысл переночевать здесь? А завтра встретимся, как и договаривались.
— Ну Юра! — Ольга надула губки и отвернулась. — Я так настроилась завтра пораньше утречком прибежать к тебе… Я уже все придумала, праздник хотела нам с тобой устроить, а ты…
— Хорошо, хорошо, Оленька, — поспешно согласился он. — Завтра утром я буду дома. Обещаю. Сейчас соберусь потихонечку и поеду.
— Правда? — обрадовалась она. — Честное слово?
— Честное слово, — улыбнулся Оборин.
— Так я предупрежу Сережу, что ты будешь уходить?
— Конечно, предупреди. А то уснет ненароком, мой звонок не услышит.
Ольга чмокнула его в щеку и упорхнула. Оборин встал с кровати и начал, не торопясь, перебирать бумаги. Да, он уйдет отсюда сегодня вечером, но сделает это так, как считает нужным. Интересно, где его поджидают неприятности, дома или по дороге из клиники? Домой он в любом случае пока не вернется. А что касается дороги, то вполне возможно, шахматный гений Сережа должен будет кого-то уведомить о том, что Оборин покинул клинику. И тогда его будут «встречать». Может быть, конечно, никто Сережиного сигнала не ждет, просто стоит человек неподалеку от клиники и спокойненько поджидает шатающегося от слабости Оборина. Может быть. Вероятность — пятьдесят на пятьдесят. Но если шанс все-таки есть, пренебрегать им не стоит.
Он методично разбирал рукописи, раскладывая в разные стопки чистовики, черновики, рабочие записи, статистику, расчеты. Следует оставить здесь все ненужное, не тащить с собой лишний груз, сил совсем нет. И непременно нужно найти в палате что-нибудь тяжелое, но небольшое, чтобы в руке умещалось. Оборин внимательно осмотрел свои вещи, и взгляд его остановился на плоском разборном дорожном утюге. Он горько усмехнулся собственной наивности: дурак, поверил Ольге, хотел хорошо выглядеть перед ней, не ходить в мятых рубашках, утюг с собой притащил. Что ж, все равно пригодилось. Пластмассовую ручку вместе со шнуром он сунул в сумку, а плоскую металлическую часть положил под подушку. Кажется, все. Попробовал сумку на вес — она показалась ему неподъемной. Надо же, как он ослабел. Но он должен вырваться. Он должен.
Без четверти одиннадцать заглянул Сережа.
— Юрий Анатольевич, вы готовы? Ольга Борисовна предупредила, что вы будете уходить. Я вас провожу.
Оборин в изнеможении опустился на кровать.
— Знаешь, Сережа, что-то сил у меня нет. Устал, пока собирался. Ты не мог бы принести мне поесть? И чаю крепкого и сладкого. Подкреплюсь перед дорогой, заодно мы с тобой последний блиц сыграем на прощание. Отдохну немного и поеду.
— Конечно, Юрий Анатольевич. Холодная отбивная с салатом пойдет? Пли бутерброды принести?
— Давай отбивную, и хлеба побольше.
Через десять минут Сережа вновь появился с подносом и шахматной Доской. Оборин сидел на кровати, рядом он предусмотрительно поставил журнальный столик, на котором рядом с тарелкой и чашкой уместилась доска. Сереже ничего не оставалось, как сесть в кресло напротив.
От вида еды Юрия затошнило, но он заставил себя изобразить аппетит и старательно впихивал в себя мясо, салат из свежей капусты с морковью и изюмом, хлеб и запивал все это горячим чаем. Потянувшись в очередной раз за стаканом, он слишком низко опустил руку и задел локтем фигуры, которые посыпались на пол.
— Ох, прости! — огорченно воскликнул он. — Какой я растяпа!
— Ничего, я соберу, — тут же с готовностью откликнулся Сережа, вскакивая.
Он присел на корточки и начал собирать раскатившиеся по полу фигуры. Оборин на мгновение зажмурился, собираясь с духом, потом быстро достал из-под подушки металлическую плашку и изо всех сил опустил ее на доверчиво подставленный затылок. Сережа без звука повалился на пол, задев ножку стола. Шум падающих тарелок и доски с оставшимися фигурами показался Оборину грохотом, на который должно сбежаться все отделение. Но ничего не произошло.
Он склонился над парнем и обшарил карманы его халата. Там было только два ключа, оба в виде ручек, которые насаживались на торчащие из замков штыри. Судя по сечению, форма у этих штырей была разная. Такие ручки-ключи Юрий видел у проводников в поездах дальнего следования, ими открывались двери вагонов и купе.
Оборин присел на несколько секунд, чтобы унять бешено колотящееся сердце, потом взял сумку и осторожно вышел из палаты. В коридоре он огляделся — никого. Только двери по обе стороны. Попробовал ключи, один из них подошел к его двери. Он аккуратно повернул ручку и с удовлетворением услышал знакомый щелчок. Оглядывая коридор, он с досадой обнаружил, что не помнит, в какой стороне выход. Но путь направо был короче, чем налево, и он решил сначала двинуться туда. Оборин шел медленно, стараясь шагать бесшумно, но его тяжелое дыхание казалось ему оглушительно громким. Проходя мимо одной из дверей, он услышал голоса и замер. Господи, только бы никто не вышел! Здесь и спрятаться-то негде, пустой прямой коридор, под ногами мягкая дорожка, сверху яркая лампа, вот и весь интерьер.
Добравшись до конца коридора, Юрий с отчаянием понял, что выбрал неправильное направление: за дверью в конце коридора оказался туалет. Обливаясь потом, он повернул назад, с ужасом думая о том, что сейчас снова придется проходить мимо двери, за которой кто-то есть. В первый раз ему повезло. А во второй?
