Леонид Панасенко - Случайный рыцарь (Сборник)
— Видишь столик с картежниками? — спросил у Саши Растопчин. — Тот парень, который не японец, и есть Барт.
Андрей подошел к стойке бара, заказал два крепких коктейля и помахал Барту рукой.
— Наверное, он богат, твой приятель?
— Отчего ты решила?
— Не знаю, — Саша помешивала лед в бокале, — все эти люди прямо-таки излучают спокойствие. И твой приятель в том числе.
— Он маляр, — сказал Андрей. — Классный маляр, почти художник. По американским меркам не слишком богат, но собственная фирма у него есть.
— Судя по всему, ты здесь не в первый раз. Друзья, знакомые, коллеги. Заработок в зелененьких. Хваткий малый, — оценила Растопчина циркачка. — Подумываешь остаться в штатах насовсем?
Андрей пытался унять невесть откуда взявшуюся дрожь. Он глядел на Сашу и терял над собой контроль. Ее платье просвечивало.
— Насовсем? — неожиданно для себя подмигнул циркачке Андрей и чуть не сплюнул от досады, таким дурацким вышло это подмигивание. — Поживем — увидим, — тронул он Сашины волосы. — Лучше плыть по течению, чем пускать пузыри. По течению, по течению — куда вынесет. Прибьет к Америке — будем вкалывать. К России — водку трескать. К помойке — тоже неплохо, с голоду, по крайней мере, не помрем. А забросит в постель — будем любить и наслаждаться, верно? — у него хватило ума не захихикать.
Теперь он старался ронять словечки через паузу, двигаться с ленцой, но роль хладнокровного совратителя ему не удавалась — ночные пьяные калории требовали выхода. Он говорил пустое, краем сознания подмечая, что с этой циркачкой «проходят самые дешевые номера». По своей воле попавшая в идиотскую зависимость от Растопчина, неумело работающего то под сказочного принца, то под Иванушку-дурачка, Саша сносила и хвастовство его и откровенную пошлятину, и липкое поглаживание по колену, плечу, волосам. Кислой улыбкой она отвечала на упрямый горячий взгляд и терпела перемешанные с запахом мяты винные пары у лица, и готова была себя пожалеть, оправдать — доля ты, русская, долюшка женская — ах, да что еще делать, как ни терпеть бедной, голодной, бездомной Сашеньке в красивой и богатой чужой стране, в каком-то сумрачном и полупустом казино в ожидании бармена с очередным коктейлем, маляра Барта с машиной и немалыми, видимо, деньгами, в ожидании плотного дармового обеда, а Бог даст и несколько безработных часов в самой фешенебельной части Лас-Вегаса, когда Саше не надо будет подыскивать и коверкать английские слова и шарить в сумочке, где заведомо нет не только кредитной карточки, но и железного доллара в надорванной подкладке.
В Москве у Саши остались сын (пристает к свекрови, наверное, — давай позвоним маме в Америку, когда она уже приедет?) и муж, тоже в некотором роде цирковых дел мастер — вечно нахохленный и черный, как смоль, администратор с Воробьевых гор. Семейная жизнь складывалась иным на зависть, супруги много ездили (в основном — порознь) и трагедии из разлук не делали. Муж Саше потихоньку изменял, но, благо, с женщинами весьма далекими от Сашиного круга то есть с тонкими звонкими неженками, чьи имена никогда не появлялись на афишах. Этот смоляной муж на дух не переваривал «мускулистых цирковых кобыл», как называл он женщин с манежа, подруг и соперниц Саши, и это было уже кое-что: когда летишь с трапеции и видишь перед собой ослепительную девку, только что переспавшую с твоим благоверным, возможны, как говорится, варианты.
Картинно экипированные, по залу слонялись три негра из службы безопасности казино. В глубине этажа, в холле, возле витрин с парфюмерией и сувенирами собрались на инструктаж своего руководителя желтолицые туристы, новая группа. Андрей расхваливал прелести ночного Лас-Вегаса и отказывался верить в то, что русским артистам работа здесь «не светит».
— С твоей-то специальностью! Трапеция! — льстил Андрей.
У Саши закружилась голова. Ей стало грустно и легко, как после приземления на сетку батута. Она отставила бокал и прикрыла глаза ладонью — на пальцах таяла изморозь. Играла мягкая, четко перекликающаяся с тихим послеполуденным гулом в висках, музыка. Официантка, обслуживающая столик с японцами, принимала на мельхиоровый поднос бутылочки с пивом «Лайф». Щелкала чья-то зажигалка, глухо падал в толстое стекло колотый лед. Ах, мечталось ведь даже не о чем-то конкретном — вот напишут в газетах… вот посмотрю на людей и себя покажу… поживу… накуплю… — мечталось о празднике, просто о празднике. Не стреляться же теперь, думала Саша. На то он и настоящий праздник, чтоб нести в себе нечто непредсказуемое, нечто волшебное! А волшебное действо, как такси или банку пива, не закажешь — с тем и смиримся. Но чтоб из такого громадного супермаркета, как Америка, совковая баба не вывезла шмутки (приодеться, а ненужное продать) и приличную электронику (лучшую — сыну, остальное продать)… кем надо быть? Ненормальной? Саша оторвала потеплевшую ладонь ото лба и вздохнула про себя: ты и есть ненормальная, только и умеешь в облаках парить, а туда же — семью ей хотелось поддержать, свой кусок урвать, просто цирк!
Андрей с азартом, с прихлопом потирал руки. Словно аплодировал чему-то:
— А теперь в ресторанчик, родная. Обе лошадки — твои, запрягай!
— До Лос-Анжелеса дотянете? — спросила Саша. Навстречу шел Барт.
— Переведи ему, что я поздравляю его с победой, — сказала Саша. — С прекрасной победой.
— С чего ты взяла, что он выиграл? — рассмеялся Андрей. — По физиономии определяешь? Так она у него от природы светится.
— Женская интуиция, — пояснила Саша и приподняла бокал, приветствуя приближающегося американца.
В ресторане Саша пожелала жареного осетра, но у американцев все — салмон, и осетр — салмон, и севрюга. Возможно, Саше принесли именно севрюгу. Еда и болтовня заняли около часа. После обеда Барт продолжил игру в «Блэк Джек» а Растопчин потянул Сашу в «Ривьеру», в номер «перевести дух и обсудить дальнейшие планы». В сущности, в тот момент ему было решительно все равно, что обещать Саше и он пообещал ей, что до Лос-Анжелеса она доберется на «Понтиаке» Барта.
— Хотя нам с ним за это следовало бы головы оторвать, — добавил он. — На сколько у тебя виза?
— На два месяца, — сказала Саша.
— Визу, конечно, можно продлить, если попадешь в хорошие руки, — Андрей сел на кровать и стал расстегивать рубашку. — Но разве ты сможешь получить работу с твоей визой?
— А девочки наши как? — возразила Саша.
Андрей посмотрел на нее с сожалением. Похлопал по краешку постели садись, мол, рядом. Босая Саша стояла на ковре и покусывала губы. Помада была бледного нежного цвета. А когда Сашуля взлетает в цирке, как пить дать, несет на себе под купол полтонны косметики, подумал Андрей. А вдруг я зря ее отговариваю, засомневался Андрей, что если она и впрямь такая гениальная спокойненько найдет себе приличное местечко, хозяева формальности уладят? А то и замуж выскочит, девка видная, спортивная, смышленая. Подошла бы кому в постели, а язык — дело наживное. Самому, что ли, жениться?
— Над чем ты смеешься? — спросила Саша.
— Помаленьку влюбляюсь, радуюсь, — ответил Андрей.
— Ты, правда, архитектор? — Саша отступила к стене и пристально посмотрела на Растопчина.
— Правда, — засмеялся он. — А ты думала, кто?
— Шут гороховый. Влюбляется он!
— Хочешь, я тебе предскажу кое-что? — сменил тон Растопчин. — Однажды, а это однажды наступит очень скоро, ты проснешься, оглядишься по сторонам и взвоешь: дура я, дура — а что если мой милый Андрюша в тот жаркий августовский денек вовсе не шутил, а серьезнейшим образом признавался мне в любви в то время, как я держалась за животик и делала ему «ха-ха»?
— Мне только животика от тебя не хватало.
— Другой вопрос, — поморщился Андрей, — и, вообще, твои проблемы.
— Пусть так, — Саша поднялась на цыпочки, набрала полную грудь воздуха и вскинула руки, словно собралась куда-то нырять или закрутить сальто. Через мгновение обмякла, руки опустились, волосы упали на лицо.
Андрей нагнулся, расшнуровал кроссовки, забросил их под журнальный столик.
— Слушай! Нам тут без бумажки не выжить. Девочки зовут! — изобразил он восторг. — Тут в поганом борделе и то сначала лезут в документ, а уж потом в-вы-пускают, — запнулся Андрей, — на публику, попой вилять. При наличии таковой, естественно.
— О борделе ты в самый раз вспомнил, — похвалила Саша Растопчина. — Сняв кроссовочки-то. Штанишки помочь расстегнуть?
— Помоги.
— Обойдешься, — Саша топнула босой ножкой по ковру.
— Ты любишь виноград?
— Да.
— Калифорнийские сорта по вкусу средненькие, но зато без косточек. Прижмет — иди в сезонные рабочие на виноградник, — посоветовал Андрей. — Вот уж где не требуют никаких бумаг. Платят, сволочи, четвертую часть от заработка своего бродяги, однако, подзагоришь и вволю вкусишь солнечных ягод. Пуэрториканцам, заметь, ни на черта не нужны ни солнечные ягоды, ни загар, а от них отбоя нет — так им нравится на плантациях. Отвоюем место под солнцем, — выкрикнул Андрей и сдернул с кровати покривало. — Не век же нам, снежным людям, мороженную клюкву по болотам обдирать!
![Леонид Панасенко - Случайный рыцарь [Проклятие белого Магга]](/uploads/posts/books/68689/68689.jpg)
