Анатолий Галкин - Опасные игрушки
Разговор возобновился, когда накапало не меньше десяти баксов. Но информация стоила того. Быстро записав что-то в блокнот и передав горячий привет, Савенков с радостью отключил телефон.
– Порядок, Олег. Почти нашли. Он где-то между Одинцово и Горками.
– Что?! Там у него дача. Коттедж. Ну, тот, который он не хотел при разводе делить с Мариной.
– Адрес есть?
– Есть.
– За час доедем? По коням!
Коттедж еще надо было найти. Адрес в таких случаях мало что говорит. Нужна схема. Или словоохотливые местные жители, которых в полночь можно и не найти.
Понимая это, в Одинцово Савенков подкатил к отделу милиции.
Была еще одна причина, почему он сделал это. Надо было засветиться, заявить о себе, показать, что их ночной визит во владения имеет деловую основу, а никак не криминальную. Иначе – звонок бдительных соседей, захват, наручники, ночлег в кутузке…
Коттедж Гридина Савенков нашел почти сразу. Сержант описал очень точно: «За поворотом пустырь, огороды с сарайчиками, потом три шикарных дома за кирпичными заборами и лес. Так первый дом ваш». Не самое удобное место для богатых коттеджей. Рядом мало соседей – соплеменников, нет общей охраны, нет взаимовыручки братьев по классу.
С близкого расстояния понять, что происходило во дворце Гридина было нельзя. Все скрывал почти трехметровый забор. Но света в доме не было. И шума не было.
Массивная дверь в заборе открылась от первого толчка. Луна гостеприимно освещала дорожку к дому, выложенную фигурным камнем.
Продвигаясь вперед, Савенков держал в вытянутой руке вместо пистолета сотовый телефон с заранее набранным номером Одинцовского горотдела. Он даже предупредил дежурного: «Может понадобиться ваша помощь. Ты уж не спи, сержант».
Дверь в дом тоже была открыта. Не зажигая свет, они постояли в холле и прислушались. Со второго этажа доносились жалобный стон.
При попытке подняться наверх по деревянной лестнице, раздался такой скрип и скрежет, что дальше можно было не конспирироваться.
Они вернулись в холл и начали зажигать свет где только возможно. Обстановка в комнатах первого этажа была похожа на только что виденный ими квартирный бедлам. Только что вещей на полу было много меньше. Не успели еще Гридины обжиться здесь, обрасти барахлом.
На втором этаже их поразил кабинет: массивный стол, кресло на гнутых ножках и книжный шкаф во всю стену. Вернее – четыре шкафа, прижатые друг к другу. И по три книжки в каждом.
Соседняя комната – спальня, где на широченной кровати отдыхал Игорь Гридин, спеленутый капроновым жгутом и с пластырем на губах.
Освобожденный от пут он скороговоркой пробормотал слова благодарности и, схватив в шкафу что-то из одежды, бросился в ванную. Минут через десять он появился облагороженный, с идеальной прической и несколько надменным выражением лица.
– Что, убедились? Вы, вероятно, и меня могли в чем-нибудь подозревать? Я это точно знаю. Как же, детективы читаем. Для сыщиков в таких случаях супруг всегда первый подозреваемый. Так? Сознайтесь – подозревали?
– Подозревали.
– Вот! Теперь убедились? Не сам же это я себя связал. Я вообще-то и умереть здесь мог… Погодите, а вы-то как здесь оказались? Вы их знаете? Или это вы за мной все время следили?
– Успокойтесь, Игорь Семенович. Мы совершенно случайно. Надо было с вами прочно поговорить, а дома вас нет и нет. Мы и решили, что вы на даче. Заехали и, надо сказать, очень удачно. Через сутки вы бы были… не в таком приподнятом настроении. А уж через двое…
– Да, извините… Я совершенно не в том тоне начал разговор. Нервы! Вы меня спасли, а я… Примите мою искреннюю благодарность… Фу, черт. Опять какие-то дурацкие слова выскакивают. Ненастоящие.
– Ладно, Игорь. Мы друг друга поняли. Давайте ближе к бандитам.
– Хорошо, Игорь Михайлович. Теперь они не уйдут. Я почти все о них знаю.
– А конкретно. Начнем с описания. Одежда, лицо.
– Ясно. Записывайте… У обоих легкие серые куртки на молниях. Черные брюки… На лицах маски. Шапочки такие с прорезями. Из тонкого трикотажа, синие… Все.
– А руками они что-нибудь трогали?
– Трогали! Все трогали… Но на руках у них перчатки были. Резиновые, как у хирургов… Еще я их машину помню. Жигули, темная семерка.
– Синяя?
– Возможно. Или вишневая… или зеленая. Очень темно было. Но то, что не белая – это точно.
– А внутри машины?
– Я мало что видел. Они мне бейсболку на глаза натянули и велели нагнуться… Но я подглядывал. Помню – елочку перед лобовым стеклом. Картонка такая на ниточке. Для запаха.
– Не густо… Но найдем. Семерок по Москве не больше ста тысяч бегает. А темных всего-то половина… Если эти ребята до завтра серые куртки и маски с себя не скинут – обязательно найдем… Так что же они искали?
– Что искали? Вещи искали. Бывшего мужа, Валентина Маркова… Сначала они об этом не говорили. А когда все в квартире перевернули, начали спрашивать. Я сказал, что Марина все его вещи сюда, на дачу перевезла.
– Игорь, но не возможно же искать просто вещи. Что конкретно? Документы, книги, одежду?
– Нет, они сказали, что этот прибор может поместиться в маленьком чемодане в двух обувных коробках.
– Прибор?
– Да, это они так сказали.
– Они забрали что-нибудь?
– Забрали. Фотографии, где он был. Записные книжки, письма, две тетрадки… Вспомнил, когда один из них укладывал все это в свой кейс, я увидел там два загранпаспорта, а в них билеты на самолет вложены. Они улетать собрались.
– Или прилетели только что.
– Нет, Игорь Михайлович, они скоро улетают. Он еще хлопнул ладонью по этим паспортам и сказал мне: «Ты думай, Гридин, вспоминай. Мы теперь тебя только через две недельки навестим». Точно – улетать собрались.
– Возможно… А о Марина они не спрашивали?
– Нет.
– Значит знают, где она. И кто же это им сказал. Уж не Оксана ли?
Савенков давно готовил эту фразу. Он хотел ошеломить Гридина, огорошить, выбить его из седла. И ему это удалось… Обычно перед такими фразами человеку предлагают сесть в кресло и покрепче держаться за подлокотники. Савенков не сделал этого и Гридин начал садиться сам. За его спиной стояло два стула, но он умудрился сесть между ними. Промахнулся!
Когда Гридин был поднят с ковра и перемещен в кресло, Савенков навис над ним и зловещим голосом продолжал разгром деморализованного противника:
– Гражданин Гридин, я обвиняю вас в подготовке к убийству вашей жены Марины Гридиной. У нас достаточно доказательств… Олег, предъявил обвиняемому диктофон. На нем, Гридин, десятки записей. В том числе та, где вы обещаете Оксана, вашей любовнице убить жену после ее прилета из Европы, а ваша сообщница требует ускорить это дело… Пора сознаваться, Гридин. Я думаю, что сегодняшняя инсценировка нападения на вас должна была направить нас по ложному следу. Но «Сову» не проведешь. Мы и в полной темноте все видим…
– Нет, нет, товарищ Савенков. Вы очень ошибаетесь. Бандиты самые настоящие… И почему я обвиняемый? Это только суд может… У нас, извините, правовое государство… У нас – демократия. За что мы боролись?
– Не знаю, Гридин, за что вы боролись, но повторяю – у меня полный букет доказательств против вас.
– Уверяю, что это была шутка.
– Вот за такие шуточки Гридин, я вам обеспечу семь лет строгого режима. Уж пять – так это с гарантией. Пишите чистосердечное признание, пока я добрый.
– Олег, ну хоть вы ему. Вы же меня лучше знаете. Ну какой я убийца?.. Я согласен все написать. Но вы послушайте сначала… С Оксаной я познакомился год назад. Мы сразу поняли друг друга…
– Спелись. Сговорились, – Савенков вошел в раж и уже не мог остановиться. – Вы, Гридин, образовали со своей любовницей преступное сообщество, банду. За это еще больше дают.
– Нет же! Мы просто любим друг друга. Она яркая, страстная. Она очень мне подходит. Она меня… удовлетворяет.
– На сколько она младше вашей жены?
– На шестнадцать. Но не в этом дело… Не только в этом… Я действительно думал одно время связать с ней судьбу. Но только думал! А она считала, что все уже решено. Планы строила – летом здесь, на природе хозяйством заниматься, а зимой в Москве… Тут мне пришлось сказать, что при разводе придется что-нибудь Марине оставить. Или то, или это. Оксана очень обиделась, заплакала и говорит: «Подумай, как сделать, чтоб ей ничего не оставлять». А я машинально так, мимоходом: «Только и остается ее убить. Мне это запросто. Плевое дело». Я это так сказал, в шутку. А она за это схватилась… Потом Марине эти звонки начались. Около дома ее кто-то пытался похитить. Еле убежала… Оксана, как узнала об этом, стала сама Марине звонить. Угрожала. Роль такую играла. Как в кино…
– Готовила вам алиби.
– Что вы… Она и слов-то таких не знает… Она чистая, нежная… Потом мы с ней стали письма для Марины сочинять.
– Продолжали вместе играть?
– Нет… Тут я о другом подумал. Марина испугается и я ее куда-нибудь отправлю. В санаторий или в деревню, к тетке…
