Боб Джадд - Трасса смерти
Несколько часов спустя, когда гости ушли, а обслуживающий персонал сновал туда-сюда, загружая бокалы и подносы в пикап, мы с Сьюзен сидели на диване в гостиной. Дождь лил не переставая, и капли, проложив однажды на оконном стекле извилистую дорожку, без устали сбегали по ней вниз. Однако снаружи было еще достаточно светло, чтоб разглядеть за домом контур холма, на вершине которого рос одинокий дуб, протягивая к небу свои ветви.
Сьюзен сбросила с ног туфли и прилегла, положив голову на диванную подушку. Я снова поразился, насколько она казалась мягкой и невинной сейчас, почти как ребенок, с пухлыми щеками и ямочками на них. Но и какой жесткой она могла быть.
— Завтра, — поговорила Сьюзен, — я буду орать, как дитя. Но прежде я должна сделать одну вещь. Одна я с этим не справлюсь.
— Не вижу смысла, почему именно ты должна заниматься этим, — возразил я. — Джим Бартон, помощник Фила, мог бы взять на себя команду, хотя бы на какое-то время.
— Джим никогда в жизни не принимал решений. Он — отличный номер два, этб очень редкое качество, и его надо ценить, но Джим не может быть лидером команды.
— Хорошо, а как насчет Тони Фарнхэма? Он вел и «даллару», и «марч», и он знает это дело изнутри.
— Он умеет заканчивать трассу. Послушай, Форрест, мне бы не хотелось показаться невежливой, Тони — отличный парень. Но я точно знаю, кого я хочу поставить менеджером. Я хочу, чтобы команду взял ты.
Я подозревал, что Сьюзен может попросить об этом именно меня, но я не хотел этого. Да попроси любого гонщика, целиком посвятившего себя этой работе. Хотя бы Джека Бребхэма, который на днях выиграл чемпионат мира со своей собственной командой. Его соперниками были не только команды размерами с небольшие корпорации, но и их спонсоры, и телевидение. Или спроси Эмерсона Фиттипальди, который был чемпионом мира, как можно надорвать сердце и потерять все деньги, работая со своей командой. Нет, я не хочу брать на себя команду, я хочу остаться гонщиком. И я сказал:
— Я пробовал руководить командой, но у меня не получилось. И я не хочу лезть в ботинки Фила.
— Ты пробовал в «Формуле-1» с разношерстной командой. А эта — на подъеме и в движении. Кроме того, ты не будешь один на один с проблемами. Я оставляю за собой право владения командой, но дам распоряжение моим адвокатам подготовить проект контракта, по которому ты получишь дополнительные акции к текущему договору и существенную прибавку к доходу. Конечно, тебе придется потрудиться, но я знаю, что работать ты умеешь. Не хочу, чтоб пришел кто-нибудь посторонний и наложил свою лапу на нашу команду. Мне нужен человек, которого я знаю и которому доверяю. Я хочу, чтобы этим занялся ты.
— Сьюзен, я люблю тебя и люблю эту команду. Но я — гонщик!
— А я и не прошу себя бросать гонки. Мне просто необходим человек, который сможет отгонять драконов. Придать команде верное направление. Я всегда занималась финансовой стороной дела, а Фил вел гонки. И ты мог бы делать то же самое. Может быть, возьмешься? Как друг Фила? — спросила она, второй раз за день взяв меня за руку. — Я дам тебе гарантии, в письменном виде, что ты будешь управлять командой в течение года или что я буду платить тебе дополнительные суммы к тому, что ты получаешь сейчас. Так что тебе не придется стараться понравиться мне или кому-либо еще. У тебя будет полная свобода действий. — Она отпустила мою руку и посмотрела на меня. По ее лицу струились слезы. — Форрест, ну пожалуйста! Ты сделаешь это для меня?
Глава 4
— Я хочу чувствовать твой большой, толстый и теплый джимми во мне, — прошептала она. — Я хочу сосать…
— Кто это? — спросил я. — Что за Джимми?
— Меня зовут Ванда. Ванда Хамф.
— Послушай, Ванда, прошу прощения, что прерываю тебя, но у меня герпес, СПИД и есть дружок.
— Тогда не могли бы мы просто так поболтать?
С тех пор как «Вог» напечатал статью обо мне, я вынужден каждый день отвечать на два-три таких дурацких звонка. Не имею понятия, где они раздобыли мой номер телефона, но эти женщины не из стеснительных. Одной хотелось узнать, «люблю ли заниматься этим в собачьем стиле».
— Естественно, да, — ответил я. — Как ротвейлеры, фокстерьеры…
Кто их знает… Любая из них могла оказаться джентльменом в женском халате. Или леди с ледорубом. Или, что более вероятно, серьезно помешанной, одинокой и эмоционально неполноценной. Все они названивали мне из-за этой проклятой статьи, и я ничего не мог с этим поделать, пока «Бритиш телеком» не поменяет мне номер телефона.
Статья в «Вог» называлась «Летние гонки». Фотографии в июньском номере занимали шесть страниц, начиная со сто сорок седьмой. Там были все: Мэгги, Лаля, Мария Тереза, Майя и Клаудиа из серии «Сан-Марино», где она валялась на пляже вместе с «мужественным автогонщиком Форрестом Эверсом», прижималась к нему, целовала его, ощупывала его зад. Предположительно в статье шла речь об одежде (или отсутствии иной), но почти на каждой странице было упоминание о том, что весь мой «гардероб» забрызган каплями нового неотразимого средства «Формула-1» фирмы «Шанталь». В статье было множество связанных воедино деталей, как это свойственно журналу «Вог»: модельеры, магазины и цены на одежду, снимки флакончика «Формулы-1» на столике или скрытого в складках одежды, данные крупным планом. Глядя на эти снимки, я вспоминал, как чесалась моя потная спина, как лампы слепили глаза, а пятнадцать человек толкали, тянули, переодевали и понукали: «Поднимите колено совсем чуть-чуть, а теперь опустите другое, так держите, а вы не могли сделать еще раз такой задумчивый отрешенный взгляд, Форрест? Пожалуйста, больше страсти, Майя! Минуточку, Форрест слишком вспотел. Мартин, прошу, ради меня, оботри Форреста! Нет, нет, только животик, Мартин, потная грудь хорошо смотрится. Форрест, вы опять щуритесь».
И все же должен признаться, что снимки возбуждали. Мне казалось, что полуголый натурщик на них не слишком походил на меня, но клюнувшие на крючок незнакомые женщины звонили мне по ночам и рано утром.
Я уже опаздывал. Мне надо было встретиться с Джереми Бэкингемом в офисе «Эмрон инвестментс» на завтраке в 8.30 на Беркли-сквер. Завтрак, на жаргоне нынешнего делового мира, означает чашку остывшего растворимого кофе у кого-то в офисе и к нему куча «сочных» проблем на серебряном блюдечке. А на улице уже тарахтит заказанное такси.
В подземном гараже у меня стояло четыре машины. Ни за одну из них я не платил из своего кармана. Боссы автомобилестроения раздают водителям «Формулы-1» новые машины, как конфетки. Они полагают, что если публика увидит, что герой-автогонщик сидит за рулем «флогмобиля», то все тут же бросятся раскупать «флогмобили». Возможно, так оно и было, потому что мне продолжали звонить из Германии, Франции, Италии и Средней Англии, интересуясь, не хотел бы я получить еще один автомобильчик, хотя самое лучшее, что я мог сделать в этой забитой клоаке — Лондоне, — это держать их в гараже.
В последний раз, когда я выезжал из дому на Холленд-парк, направляясь в центр Вест-Энда, какая-то девчонка с пломбами в зубах узнала мой «астон-мартин» и оставила на ветровом стекле три отметки розовой губной помады. Признаюсь, красивый и приятный жест, особенно в обстановке недоверия и страха, которая царит в большинстве наших городов. И все же сознание того, что подобные девицы могут возникнуть на дороге в любой момент, заставляло меня быть осторожным, и, когда это было возможно, я предпочитал такси. Кроме того, в нем можно и поразмышлять, расслабившись на заднем сиденье.
Пока мы плелись по Найтсбридж, направляясь к автомобильной пробке на Гайд-Парк-Корнер, моя дисциплинированная мысль уже перелистала страницу за страницей весь список вопросов к встрече с «Эмрон инвестментс», пролетела мимо сорока семи пунктов, которые с безусловной необходимостью должны быть выполнены этим утром для команды «Джойс», и благополучно спустилась между надушенных грудей Клаудии — итальянской актрисы, которую «Шанталь» выбрала в качестве моей главной леди на этапе «Гран-при» в Сан-Марино. Я до сих пор помню запах ее духов.
Для первой съемки, проходившей в отеле в Болонье, Клаудиа надела черную комбинацию, а я был в брюках, без рубашки и босиком. Позади нас стояла неприбранная постель, и я пришел на съемки, полагая, что теперь-то я уже профессионал в этом деле и знаю, что мне положено делать и как. Мне она показалась весьма симпатичной, эта смуглая полногрудая итальянка.
Нас поставили напротив кровати, при этом Клаудиа обвила меня руками, а я смотрел вдаль, словно наблюдал за какой-то чайкой, чтобы изобразить то, что потребовал от меня фотограф. «Если не трудно, дайте нам этот глубоко задумчивый взгляд, Форрест. Думайте о дожде в Испании». И пока они проверяли свои экспонометры и приводили простыни в беспорядок, я вдруг почувствовал, что ее рука скользнула вверх по моей спине, а ее тело, теплое и мягкое, прижалось к моему. Рука ее добралась до моей шеи и склонила ее к себе, а упругие бедра и мягкая, теплая — прошу прощения за то, что буду повторяться, но я еще не успел толком разглядеть ее и все мои ощущения были расплывчатыми — и ее мягкая и теплая ложбинка между ними прижались к моей ноге. Я опустил взгляд и встретился с самыми обворожительными карими глазами, какие только видел в своей жизни и, успев ничего подумать, утонул в них.
