Татьяна Полякова - Как бы не так!
Варька дремала на кушетке, услышав скрип двери, подняла голову.
— Спи, — тихо сказала я. — Журнал возьму…
— В верхнем ящике, — зевнула Варька. — У тебя кофе есть? Все выхлебали, гады, а купить некому. Что за люди, а?
— Приходи через полчасика…
— Как у вас, тихо?
— Бог миловал… — Я взяла журнал «Смена» и осторожно вышла. Медсестра первого поста подняла голову. — На крючок не запирайтесь, — сказала я. — Я сейчас вернусь.
Она равнодушно кивнула. Пока все идет отлично. Я постучала в дверь своего отделения.
— Кто? — спросила Наташка, голос дрожал.
— Я.
— Слава тебе Господи… — зашептала она, впуская меня.
— Как дела?
— Все нормально, только страшно очень, черт знает почему. Нашла, кого искала?
— Нашла. Ключи от бокового входа у тебя?
— Вот. И от отделения, и от бокового входа. Может, мне с тобой?
— Запри дверь и не высовывайся. — Взяв ключи, я вернулась в терапию. Коридор тонул в темноте. Я шагнула к палате и резко повернулась. От стены отделился темный силуэт, свет из окна упал на него, и я с облегчением вздохнула: тот самый верзила. Спрашивать, как он сюда попал, охоты не было.
Я открыла дверь палаты, мы вошли, он сразу же направился к каталке. Свет я не включала, но было не настолько темно, чтобы он не смог разглядеть лицо лежавшего на ней человека. Дядька был в сознании, попробовал улыбнуться:
— Ты…
— Я, — кивнул верзила.
— Слава Богу. — Он перевел взгляд на меня и добавил:
— Спасибо, дочка.
Все остальное заняло несколько минут. Я еще только соображала, как вывести больного, а верзила уже подхватил его на руки и шагнул к двери. Давать советы я поостереглась, мне хотелось только одного: чтобы они поскорее исчезли из моей жизни.
Я шла впереди, указывая дорогу. Если бы мы вдруг встретили кого-нибудь из персонала больницы, мне пришлось бы долго объяснять, что за чертовщина здесь происходит. Но мы никого не встретили. С сильно бьющимся сердцем я открыла уличную дверь и осторожно выглянула. Отсюда до машины верзилы было довольно далеко. В этот момент он высунулся и тихо свистнул. В ту же минуту из-за угла появилась «скорая помощь».
Я растерянно замерла, а из «скорой помощи» вышел врач, по виду самый что ни на есть настоящий. Двери распахнулись, моего бывшего пациента умело загрузили, и, подмигнув мне габаритами, машина скрылась за углом. Я стояла с открытым ртом и потому прозевала номер машины, как в свое время шанс удачно выйти замуж.
В задумчивости я пребывала минут десять, стараясь понять: действительно ли все кончилось или это лишь мои мечты. Потом вернулась в больницу, заперла дверь и уже гораздо увереннее стала подниматься в свое отделение.
Над головой хлопнула дверь, раздался стук, а вслед за ним Варькин голос;
— Эй, вы чего закрылись?
Встречаться с ней сейчас было неразумно, я вернулась на первый этаж, где у нас гинекология, прошла к центральному подъезду и отсюда поднялась на второй этаж.
Дверь в отделение была открыта. Это меня насторожило. Хотя виновник моих тревог отбыл в неизвестном направлении, страх почему-то не исчез, и открытая дверь прямо-таки пугала. Из приемного покоя больных доставляют на лифте, а ключ от двери должен быть у Наташки. Следовательно, открыть дверь никто из персонала, а тем более из больных, не мог.
Я торопливо зашагала по коридору, свернула за угол и тут увидела его: тип в белом халате со взглядом убийцы возвращался от первой палаты. Поравнявшись с ординаторской, он толкнул дверь и вошел, а я буквально похолодела. И кинулась к первому посту. Медсестры там не было, зато из четвертой палаты появилась Наташка.
— Кто в ординаторской? — испуганно спросила я.
— Никого. Я пять минут как оттуда.
— А ключ?
— Да там не заперто. Все нормально? Увезли? Ты чего такая?
— Ключ у тебя?
— В двери торчит…
— Позвони с поста в милицию: этот здесь. И найди охранника, черт знает, где его опять носит.
Наташка попыталась еще что-то спросить, а я уже неслась по коридору. До ординаторской оставалось всего несколько метров, когда дверь палаты напротив открылась, и в коридоре показался один из больных, Иван Петрович. Господи, что ему здесь понадобилось?
— Марина Сергеевна, сосед на боли жалуется…
У меня засосало под ложечкой, тот, в ординаторской, наверняка его слышит. Как можно спокойнее я ответила:
— Вернитесь, пожалуйста, в палату, я сейчас подойду.
Он ушел, а я шагнула к двери, больше всего на свете боясь, что столкнусь с тем типом нос к носу. Но он, как видно, решил не торопиться.
Левой рукой я ухватилась за ручку двери, а правой быстро повернула ключ в замке, дважды. И к стене привалилась. Теперь главное, чтобы никто не появился в коридоре.
В ординаторской было тихо, ни шагов, ни подозрительного шороха. Наташка торопливо шла мне навстречу.
— Позвонила? — спросила я.
— Ага. А охранника нигде нет.
Я так и стояла у двери до тех пор, пока не приехала милиция. Явились они быстро, но мой рассказ впечатления не произвел.
— У него может быть оружие, — предположила я. — Надо эвакуировать больных…
Один из прибывших взглянул на меня с сожалением, спросил:
— Ключ где?
— В двери, — ответила я, и наконец отлепилась от стены.
Он деловито шагнул вперед, а его товарищи выжидающе уставились на дверь. Она открылась, он вошел, правда, с осторожностью. Вслед за ним вошли остальные. Я тоже вошла.
Ординаторская была пуста. Легкий ветерок шевелил занавеску на открытом окне.
— Удрал, — высказала я предположение. Тот, что был за главного, выглянул в окно, хмыкнул и сказал:
— Конечно.
Мне не понять его иронии, лично для меня второй этаж проблема. Впрочем, тот, что здесь недавно расхаживал, выглядел очень решительно. Все дружно посмотрели на меня, а я чувствовала себя полной дурой.
— Что ж, — опять усмехнулся главный. — Бывает…
— Что бывает? — ринулась я в атаку. — По-вашему, я все это придумала?
Он пожал плечами:
— Я этого не говорил…
— Но вы так думаете.
— Думать я могу что угодно. Это не возбраняется. Но поднимать людей по тревоге только потому, что вам что-то привиделось…
— Вы его лица не видели.
— Ах, лица… тогда конечно, — он кивнул на телевизор. — Беда от этого ящика… — и пошел из ординаторской.
Я хотела возмутиться, но передумала. Тот, за чью жизнь я волновалась, благополучно покинул эти стены, а остальное не мое дело: на один вечер неприятностей хватит… Как оказалось, я ошиблась: все было еще впереди.
Стражи порядка шли по коридору, когда из первой палаты выскочила Ася с совершенно белым лицом.
— Марина Сергеевна, — стуча зубами, сказала она. — Там, в палате, охранник, раненый. А дядечки нет…
Стражи как по команде развернулись и ускорили шаг. Но до меня им было далеко.
Наш незадачливый охранник полулежал в углу, держась руками за живот, между пальцев стекала кровь, а сам он был без сознания.
— Черт… — кто-то охнул за спиной в два голоса, но мне уже было не до этого…
* * *Задать мне свои вопросы в тот день им так и не удалось. Я была вымотана до предела и от разговоров решительно уклонилась. Прибыл шеф, взглянул на меня и тоже оставил подобную попытку. Что далее происходило в отделении, мне неведомо. Думаю, ничего хорошего. Больной исчез, а человек, который по долгу службы должен был охранять его, лежал в двенадцатой палате. Выходило, что беспокоилась я не зря, а вот кое-кому надлежало задуматься.
На следующий день мне все-таки пришлось поговорить с лысым дядькой в очках, который задавал каверзные вопросы. Я честно отвечала на большинство из них. Остальные попросту игнорировала.
Как и куда исчез Стариков Юрий Петрович, для всех оставалось тайной. Наташка в тот же день попробовала ее разгадать и обрушила на меня град вопросов. Я и не думала на них отвечать, вместо этого задала свой:
— Ты на машине?
— Спятила? Она вторую неделю без резины.
— Свистнули, что ли?
— А как же, только называется это «разули». И я тебе про машину рассказывала.
— Наверное. Только я забыла. Извини. Придется нам с тобой на троллейбусе ехать.
— А как же твоя? — насторожилась Наташка.
— А мою, наверное, тоже разули. — Мы как раз выходили из подъезда.
— Ты издеваешься, что ли? — разозлилась она.
— Я бы рада… — договорить мне не удалось, моя машина стояла на своем обычном месте. Я кивнула и добавила:
— Пошутила, чего ж сразу злиться?
— Не до шуток мне после такой ночки, — посетовала Наташка. — Как думаешь, заведется?
— Кто ее знает. Попробовать всегда стоит. — Мы сели, я повернула ключ зажигания, и машина завелась.
— С полтычка, — уважительно заметила подружка и посмотрела как-то туманно.
— Мы сегодня сделали доброе дело, и Господь решил нас порадовать, — виновато сказала я.
— Замучаешься с добрыми делами, а новый аккумулятор так и не получишь, — рассвирепела она. — Рассказывай все, как было.
