Леонид Млечин - Поздний ужин
— Ах, тебе интересно, — с угрозой в голосе произнес пассажир. — Ну так я тебе все объясню, братишка. Папа у нас с тобой один. Только матери разные. Ты в законном браке рожден со всеми вытекающими преимуществами и удовольствиями. А я — незаконнорожденный, как раньше говорили. Твоя жизнь наперед расписана была — школа, институт, аспирантура, денег полный карман, машина в подарок к свадьбе, так? А моя жизнь другая — из школы меня выперли после восьмого класса, и дальше я все своим горбом… — Он выплюнул сигарету за окно и закурил новую. — И я ведь не знал, кто у меня папаша! А он же свою ошибку, оказывается, давно понял. Написал моей матери, что готов признать сына, и денег послал. Так мать, дура старая, ему даже не ответила! Гордость не позволила. Ты видел таких гордых, а?
— Ну, история просто для дамского романа, — сказал водитель.
— А ты, братишка, не скалься. За тобой должок. Все то, что мне по праву принадлежит, тебе одному досталось. Ты тут на всем готовеньком жил, на мягких перинах спал, сладко ел и пил, а я на северах надрывался… И мне мать ничего не говорила! Ничего! Только из мамкиных бумаг все открылось.
— Так ты приехал получить должок? — спросил водитель.
— Точно так, братишка! — ухмыльнулся пассажир. — Я не я буду, если не получу положенное мне сполна. Это же надо как сошлось: только мамка моя окочурилась и я в ее бумаги нос сунул и про своего родного отца узнал, как он сам копыта откинул. Вот интересно: хоть вместе они и не жили, а умерли, считай, одновременно.
— Как же ты собираешься действовать?
— А вот как. — Пассажир вытащил из сумки пистолет и направил ствол на водителя. — Адвокат мне объяснил, что при наличии отцовского письма любой суд признает меня наследником первой очереди и половина наследства моя. А я все выяснил: после отца нашего незабвенного осталась дача с немалым участком, и по вашим бешеным ценам стоит она двести пятьдесят тысяч. Долларов, разумеется. Вот это и есть моя доля.
— Тебе же адвокат сказал, что твоя только половина, — напомнил водитель.
— Так ты свою половину давно получил, — ответил пассажир. — Тебе больше ничего не причитается. Дача моя. И выбор у тебя такой: или ты прямо сейчас пишешь отказную бумагу — дескать, отказываюсь от наследства в пользу брата. Или я тебя здесь кончу.
— А не боишься? — спокойно спросил водитель.
Как ни странно, он не выглядел ни удивленным, ни испуганным. Он даже с интересом наблюдал за своим новоприобретенным братом.
— Я сюда прилетел по чужому паспорту, — осклабился пассажир. — На самом деле я сейчас нахожусь на Колыме, и есть кореши, которые в случае чего это подтвердят. Да никто и не спросит. Я тебя, братишка, здесь, на пустынной дороге, кончу, а через пару месяцев приеду будто в первый раз: так и так, узнал обо всем и желаю получить наследство.
— Неплохо придумано, только ты упустил одну мелочь.
— Это какую же? — ухмыльнулся пассажир.
— Открой бардачок, — сказал водитель.
Там лежала пачка фотографий. Пассажир увидел на них себя.
— Это ты покупаешь билет, — пояснял водитель, — это ты в аэропорту, это ты в город прилетел, это ты такси ловишь…
Пассажир ошеломленно смотрел то на фотографии, то на водителя.
— А откуда у тебя все это? — осипшим голосом спросил он.
— Понимаешь, дорогой братишка, незабвенный папа действительно писал твоей матери. Как человек аккуратный, он оставил копии и кое-какие записки. Я их, естественно, уничтожил… Но сразу стал тебя искать. Выяснил, что ты успел два раза отсидеть…
— Ни за что посадили, — буркнул пассажир. — Менты поганые.
— И предположил, что ты весьма скоро явишься за наследством. Поэтому нанял частных детективов, которые следили за каждым твоим шагом и обо всем мне сообщали.
— Ну, ты даешь, — не без восхищения сказал пассажир. — Не зря тебя на папины деньги столько учили. — Он протянул водителю руку: — Будем знакомы. Юрий.
— Виктор.
Пассажир опять закурил:
— Так как же, Витюша, будем строить отношения? Или, может, ты меня собрался укокошить?
Виктор взглянул на часы:
— До папиной дачи, как я понимаю, минут пять езды. Может, там и поговорим?
— А ты что, никогда на даче не был?
Виктор покачал головой:
— После смерти моей матери отец вновь женился. На отвратительной, между нами говоря, бабе. Она меня не признавала. И я ни разу к ним не приезжал. По телефону с отцом разговаривали, в городе встречались, и все.
Доехали они быстро, но долго ждали, пока им откроют. Перед ними появилась молодая женщина, назвавшаяся соседкой.
— Это я вам звонил, — сказал Виктор.
— Заходите, — приветливо кивнула она. — Вы с товарищем?
— Это мой брат.
— Да? — удивилась соседка. — А мы все считали, что вы единственный сын у Василия Петровича.
— И я так думал. А тут вот братец обнаружился.
— Так у вас сегодня праздник!
Они вошли на ярко освещенную веранду.
— Располагайтесь, — предложила соседка, — а я вам чаю приготовлю, перекусить с дороги.
Виктор снял куртку и уселся поудобнее.
Юрий по-хозяйски прошелся по веранде.
— Неплохой домик, богатый. — Он уже ощущал себя наследником родового имения. — Так это и есть наш незабвенный отец? — спросил он, разглядывая фотографии на стене. — Ничего, видный мужчина. Но мы с тобой вроде на него совсем не похожи.
Виктор равнодушно пожал плечами:
— Какое это теперь имеет значение?
Но Юрию все было интересно. Одна из карточек привлекла его внимание:
— А тут он с кем?
— Со второй женой, — пояснил Виктор. — Та еще стерва была, она его в гроб и загнала.
— Это как?
— Ее интересовали только деньги. Требовала от отца, чтобы он больше зарабатывал. Вот он и надорвался. А мог еще лет десять жить.
— А она сама-то где? — забеспокоился Юрий. — Ей же тоже половина причитается.
— Если бы она была жива, мы бы с тобой и гроша ломаного не получили, — сказал Виктор. — Но на наше общее счастье месяц назад она погибла — ехала на отцовском «мерседесе» и столкнулась с грузовиком…
Вошла соседка с чайником и чашками.
— Сейчас бутербродиков вам сделаю. Проголодались, поди, с дороги?
Виктор окликнул Юрия:
— Хватит дачу осматривать, все равно продавать придется. Садись, договариваться будем.
Юрий налил себе чаю и уставился на Виктора.
— Предлагаю наследство поделить, — сказал тот.
— Пополам? — спросил Юрий.
— Нет, не пополам. Тебе треть, мне остальное.
— Почему же мне только треть? — возмутился Юрий.
— Ты, конечно, можешь и через суд действовать. Но признает ли суд отцовство? Все уже умерли, свидетелей нет. Могут быть большие трудности. Предположим, ты своего добился. Но денег ты не получишь. Сначала надо дачу продать. Без меня не продашь, нужно мое согласие, а я буду тянуть, искать покупателя… Но я-то здесь, и мне не к спеху, а ты там — и деньги тебе позарез нужны.
— И как же быть?
— Я же говорю: ты получаешь треть, причем быстро.
Юрий задумался.
— Сорок процентов, — наконец сказал он.
— Столько у меня нет, — ответил Виктор. — Ты пойми: треть — это восемьдесят тысяч долларов. Тебе до конца жизни хватит.
— Ладно! — Юрий хлопнул ладонью по столу. — Согласен. И давай это событие отметим.
Он полез в мешок и достал бутылку без этикетки.
— Что это? — с сомнением спросил Виктор.
— Самогонка, наша, местная, чистая, как слеза.
Вошла соседка с бутербродами.
— Будь добра, принеси нам стаканы, — попросил Юрий. — И себе захвати.
Соседка взяла у него бутылку и улыбнулась:
— Сейчас подам вам по-человечески.
Виктор протянул Юрию лист бумаги и ручку:
— Пиши: я, такой-то, паспорт номер, отказываюсь от права на…
Соседка принесла уже открытую бутылку и стаканы на подносе. Юрий налил себе и брату по полному стакану:
— Ну, за знакомство!
Юрий осушил свой стакан до дна, Виктор выпил треть и с отвращением поставил стакан:
— Ну и гадость эта твоя самогонка.
Юрий тоже недоуменно посмотрел на бутылку:
— Что-то она не очень… Привкус какой-то…
У него вдруг перехватило горло. Он повернулся к двери. Там стояла соседка и наблюдала за ними.
— Она нас отравила, — с трудом выговорил Юрий и перевел взгляд на стену, где висела фотография их покойного отца со второй женой. Он указал на нее рукой и замычал. Виктор обернулся. Ему тоже стало плохо.
— Боже мой!
Мнимая соседка была копией его мачехи. Ее дочь! Он ведь раньше ее не видел. Она их отравила, чтобы получить все наследство. Виктор рухнул на пол вслед за братом.
«Соседка» набрала номер «Скорой помощи».
Через полчаса «соседка» со слезами на глазах рассказывала врачу и участковому:
