Николай Калифулов - Марионетка
Россия, 1999 г.
Прилетев в Москву, вначале он решил навестить «Никодима», который ждал его с нетерпением. Они разместились за столом на веранде, где к приезду гостя уже был накрыт стол.
— Вот и все, «Никодим», вопрос с Верижниковым разрешился положительно. Сейчас он закончит в Лондоне все свои дела и прилетит.
— Я не сомневался в твоих способностях и твоем влиянии на него. Ты опытный переговорщик.
Северов отреагировал:
— Если откровенно, его и уговаривать не пришлось. Он же русский человек, и жизнь на чужбине, хоть там и комфортно, для него просто невыносима. Он скучает по Родине, а это никакими красотами и деньгами не купишь. Эта категория ценности находится в другой плоскости.
— Верно, Андрей! У меня была масса возможностей побывать за рубежом, но мне и в России хорошо. Если ехать отдыхать, у нас своих красот предостаточно.
— Верно, Петрович, особенно таких мест для отдыха много в Екатеринославе, где ты многие годы находился у власти.
— Ты очень метко подметил. Был у меня там пруд, а какая там рыба водилась — просто объедение. Вот это настоящий отдых с удочкой у пруда.
Северов задумчиво произнес:
— Ну, Бог с ним, с этим отдыхом. Коль речь зашла о Екатеринославе, хочу у тебя поинтересоваться, Петрович: остался у тебя кто-нибудь там в ментовке, способный реально помочь в одном мутном деле?
— В каком деле?
— Меня просили вытащить одного человека из следственного изолятора.
— Да, есть человек, который мне обязан своей карьерой.
— Могу я к нему обратиться напрямую?
— Для тебя в этом нет никаких препятствий, запоминай: начальник РУБОП майор Андреев.
— Так я его знаю. Он принципиальный мент. Вряд ли мне удастся с ним найти компромисс.
«Никодим» что-то написал на бумаге и передал ее Северову.
— Возьми и передай ему весточку от меня. Он обязательно тебе поможет.
— Если откровенно, я не верю.
— Не сомневайся, «Калифорниец». Это они по молодости «копытом землю роют», а когда с годами шишек набьют, вот тогда они созревают. Все их морально-нравственные принципы куда-то выветриваются. Остается в жизни семья и карьера. И здесь им приходится выбирать: идти по-прежнему прямо, через заборы, по чужим огородам или входить в калитку и спросить разрешения. Вот они и входят ко мне в калитку, уже готовые к употреблению. Тогда я включаю им зеленый свет светофора. В этом случае они становятся моими должниками. Такова она, настоящая действительность!
— Выходит, Андреев — ваш должник?
— Разумеется. Он обязан мне своим благополучием.
— С каждым разом не перестаю вам удивляться.
— Все удивления еще впереди, друг мой «Калифорниец».
* * *Когда Северов уехал, «Никодим» остался один. Его мысли перенеслись в воспоминания годичной давности. Он вспомнил, как накануне известных событий к нему вошел с поникшей головой Соболев.
— Что-нибудь случилось, Василий Иванович?
— Константин Петрович, не знаю, с чего и начать. Плохое известие я принес для тебя.
— Я в жизни плохого повидал столько, что меня ничем не удивить. Давай говори, слушаю тебя.
— От наших заокеанских друзей я получил приказ ликвидировать тебя. Они поняли, что ты водишь их за нос, и решили от тебя избавиться.
— Это что, такая у тебя шутка?
— Я вполне серьезно.
— Какой же способ они избрали?
— Вот сам посмотри.
Соболев поставил на стол пузырек с жидкостью.
— Что это?
— Это средство воздействует на иммунную систему, и после употребления через два-три месяца человек умирает от крупозного воспаления легких.
— Как это жестоко с их стороны!
— Такую жизнь мы сами себе выбрали, — заметил Соболев.
— Надо искать выход из этой непростой ситуации, — заявил Одинцов, с подозрением разглядывая собеседника.
— У меня есть простое предложение — все оставить на своих местах. Вряд ли они к тебе подберутся настолько близко, что ты не заметишь, — отреагировал Соболев.
— Они подберутся, я знаю, — задумчиво произнес он.
Одинцов встал и стал прохаживаться по комнате, как маятник. Он упорно о чем-то размышлял. Наконец Одинцов принял решение. Он произнес:
— Рисковать я не намерен.
— Ты что-нибудь придумал?
— Да! У меня есть идея!
— Какая идея? — спросил Соболев.
— Я хочу выйти из игры, — заключил Одинцов.
Теперь, когда прошел год, Одинцов анализировал:
— Правильно ли я поступил, что ушел из большой политики? Я думаю, что правильно! Если Соболев станет премьером, там и до самой вершины рукой подать. Вот тогда я восстану из тени и займу свое законное место на Олимпе.
* * *Их очередная встреча состоялась вновь на прежнем месте. Он внимательно слушал генерала Орлова:
— Нами на днях получена шифровка от «Апостола». Ему удалось установить, что секретный сотрудник ЦРУ, под псевдонимом «Хамелеон», сейчас активно работает в структурах власти.
— Есть какая-нибудь зацепка? — задал вопрос «Овод».
— Нами очерчен круг подозреваемых лиц. В него вошли хорошо известные тебе люди.
Генерал передал ему список и продолжил:
— Твоя основная задача — выявить «Хамелеона».
«Овод» прочитал список.
— Это практически невозможно, у них безупречная репутация, — отреагировал он.
— Я понимаю тебя, «Овод». Скажу честно, наш секретный сотрудник уже работает в окружении этих людей. Вы будете работать без расшифровки друг перед другом. Каждый из вас работает по индивидуальному плану. Нам важен результат.
— Результат будет, я в этом уверен, — отреагировал «Овод».
* * *Северов приехал в Екатеринослав и встретился с Андреевым. Вид у Андреева был подчеркнуто суровый. Сидя за столом в своем служебном кабинете, он разглядывал депутатское удостоверение. Он надменно посмотрел на Северова и с вызывающей издевкой произнес:
— Да, Андрей Кириллович, вижу, вы лицо неприкосновенное, депутат Государственной Думы.
Северов усмехнулся:
— Это вас смущает?
— Скорее удивляет. Но это мне еще ни о чем не говорит. Я-то знаю вашу истинную сущность. Вы обыкновенный бандит.
— Легче на поворотах, товарищ майор.
— Какой я тебе товарищ? Тамбовский волк тебе товарищ. Я тебе уже говорил и еще раз повторю: для тебя я гражданин начальник.
Северов усмехнулся, покачал головой и внимательно посмотрел в глаза своему собеседнику.
— Значит, так, майор. Ты мне здесь слишком не зарывайся. А то я быстро объясню твои права и отправлю тебя, гражданин начальник, туда, где «Макар телят не пас», то есть в тундру на Соловки. Я недавно оттуда приехал и знаю, как там тяжело работать киркой и лопатой.
Андреев от изумления вытаращил глаза, у него перехватило дыхание от такого наглого к нему обращения. Северов угрюмо смотрел на него, добивая собеседника новым высказыванием:
— Ты что, сучонок, вылупил на меня свои «зенки»? У тебя против меня нет никаких шансов, потому что ты сам обгадил свой хвост.
Андреев побледнел и смотрел на наглого собеседника с нескрываемым чувством злобы. Северов вынул из кармана записку и бросил ему на стол:
— Держи, продажный мент, читай!
— Что это?
— Я думаю, грамоте тебя учили. Прочитай, узнаешь.
Андреев взял записку и прочитал ее. Его щеки сразу приобрели пунцовый вид. Как бы оправдываясь, он хмуро произнес:
— Тогда у меня была безвыходная ситуация.
— Ладно, майор. Каждый сам делает свой выбор. Лучше перейдем к делу.
* * *«Никодим» закончил свой ужин и предупредил «Питона»:
— Давай мне его сюда.
Вошел Виктор Буйнов. Он остановился около двери, не смея пройти и сесть в кресло.
— Как же так? Ты мне что обещал? Каких же недоносков ты там понабирал? Они даже не смогли выполнить такой пустяковый приказ. В чем дело?
— Константин Петрович, до сегодняшнего дня я сам не мог понять этих причин. Может, идет утечка информации.
— Какая утечка? Ты что, дурак? О цели твоего мероприятия знали только мы двое.
— Только сегодня мне удалось найти «немого». Он тут мне кое-что написал в свое оправдание. Вот листок, почитайте.
«Никодим» получил из рук Буйнова лист бумаги с текстом и внимательно прочитал.
— Если верить «немому», то, действительно, я вижу странное поведение «Калифорнийца». Откуда он узнал о засаде? Просто удивительно!
— Вот и я говорю — удивительно странно, — угодливо повторил Буйнов.
«Никодим» сурово посмотрел на своего помощника и отреагировал:
— И тем не менее задачу ты свою не выполнил. А посему все должно быть исправлено в ближайшие дни. И смотри там аккуратней, ничего лишнего. Твоя основная цель на сегодня — держать «Калифорнийца» в напряжении, чтобы посеять страх и ввести его в состояние неуверенности. И еще попутно займись «Кротом», хватит ему коптить небо.
