Картер Браун - ПСС, т. 10. Стерильно чистые убийства
— Меня зовут Арчи, — хрипло ответил он. — Пит умер десять лет назад.
Я показал ему мой полицейский значок, представился и предъявил снимок Кэрол Сидделл. Он, хмыкая, долго смотрел на него, потом пожал плечами.
— На обратной стороне наш штамп, значит, снимок наш. Но я ее не помню, а ведь хорошенькая, не так ли?
— Так.
— Могу проверить по книгам, лейтенант. Но придется подождать.
— Подожду, — согласился я.
Через пять минут Арчи вернулся с победоносным выражением лица.
— Вот здесь все записано. — Он бросил потрепанную амбарную книгу на прилавок. — Снимок сделан около пяти месяцев назад. Точнее, десятого марта. Она заказала всего пару копий, видимо, портрет ей не понравился. А мне кажется, удался.
— Адрес записан?
— Вот он. — Указательным пальцем правой руки старый фотограф повел по странице книги. — Зана Уитни. Санрайз-Драйв, Вэлли-Хейтс.
— Так и записано? — с трудом вымолвил я.
— Конечно! — Он холодно посмотрел на меня поверх очков в стальной оправе. — Вы что думаете, я не умею читать?
— Но вы уверены, что это ее адрес? Там не могли быть перепутаны номера заказов или что-то еще? Нет ли имени Кэрол Сидделл на той же странице?
Его указательный палец старательно прошелся по всем строчкам. Потом Арчи уверенно потряс головой.
— Нет, сэр. Я всегда тщательно слежу на номерами. Клиенты просто сходят с ума, если дать им не их фотографии. Воспринимают это как личное оскорбление.
— Вы сами делаете снимки?
— А кто же еще? — На его лице появилось неподдельное удивление. — Кроме меня, здесь никого нет, да и я с трудом зарабатываю на пропитание.
— Вы совсем не помните девушку?
— Никогда их не запоминаю, — ответил фотограф решительно. — С какой стати? Они же не помнят меня?
Я протянул ему свою визитную карточку и попросил позвонить, если он что-нибудь вспомнит об этой клиентке. Арчи согласился, но без всякого энтузиазма — видно, наши с ним настроения совпадали.
Аннабел Джексон, личный секретарь шерифа, гордость южных штатов, потрясающая красотка, одарила меня лучистой улыбкой, когда я вошел в офис. Она была одета в веселенькое цветастое платьице, которое, казалось, приклеилось к ее незабываемым формам. Я сообразил, что это будет мини-платье, если она встанет на ноги, но сейчас, когда Аннабел сидела, скрестив ноги, оно выглядело микро-мини.
— Боже! — воскликнула личный секретарь шерифа. — Какая ранняя пташка! Что случилось, лейтенант? У вас бессонница или кутили всю ночь, как всегда?
— Вчера вечером сразу сказал ей, что между нами все кончено, — ответил я. — Но она не хотела верить. И последующие восемь часов провела передо мной на коленях, умоляя ее не бросать.
— Как ее зовут? — подозрительно спросила Аннабел.
— Рашель, а дальше не помню, — пожал я плечами. — Разве это важно?
— Вера в собственные фантазии — первый признак старческого слабоумия, — заметила она самодовольным тоном.
— А что случилось с вами сегодня утром? — Я разглядывал ее с откровенным интересом. — Вы, видимо, проспали?
— С чего вы это взяли?
— Вам не кажется, что вы кое-что забыли?
— Что же, например?
— Кофточка на вас просто великолепная, — продолжил я невинным тоном. — Но к ней не помешало бы что-нибудь еще, юбка например.
Аннабел сделала попытку опустить платье пониже, но безрезультатно. Блеск ее глаз принимал все более гневный оттенок, она сделала вид, что пытается схватить тяжелую стальную линейку, лежащую на столе. Мне стало ясно, что пора убираться, пока не получил этой линейкой по шее.
Шериф Лейверс сидел в кабинете, окруженный плотными клубами темно-синего дыма. Кто еще в десять часов утра будет курить огромную толстую сигару, как не огромный толстый окружной шериф? Когда он взглянул на меня, количество его подбородков еще увеличилось, а заплывшие жиром глаза совсем исчезли из виду. Видно, Лейверс был не в лучшем настроении, чем я.
— Что с ним? — гавкнул он.
— Что с кем? — осторожно спросил я.
— Со вторым.
— Может, мне выйти, потом еще раз зайти и мы начнем все сначала? — предложил я, чувствуя, как мои глаза вылезают из орбит.
— Не прикидывайтесь идиотом! — огрызнулся шериф. — Что с ним? Убийство или самоубийство?
— Думаю, убийство, но замаскированное под самоубийство.
— Почему?
— Я всего лишь простой полицейский, а вовсе не ясновидец, — произнес я скромнейшим тоном.
— Вы льстите самому себе! — Он пошевелился в кресле, которое издало протестующий треск. — Хотите сказать, что у нас с утра уже два убийства?
Пришлось все подробно рассказать, но при этом меня преследовало неприятное чувство, будто я перестал верить сам себе. Несколько минут Лейверс сидел с ошеломленным видом, затем медленно мигнул.
— Хотел бы уточнить пару моментов, — наконец сказал он сдавленным тоном. — Эта миссис Сидделл не нуждается в защите закона, хочет использовать свои связи среди лос-анджелесской мафии, чтобы найти убийцу дочери, а потом, если сочтет нужным, то от щедрот своих назовет нам его имя?
— Правильно.
— А второй труп признается в убийстве ее дочери, потом кончает жизнь самоубийством, но предпочитает сохранить инкогнито?
— Правильно.
— И по вашему мнению, его убили, но потом, попытались представить это как самоубийство?
— Что-то в этом роде.
— Но вы не знаете почему?
Я осторожно присел на краешек стула для посетителей.
— Полагаю, нам нужно поднять материалы по делу миссис Сидделл в Лос-Анджелесе.
— Пожалуй, — согласился Лейверс. — В конце концов, мы должны закончить расследование по обоим этим убийствам к сегодняшнему вечеру.
— К сегодняшнему вечеру?
— Ну, к возвращению Стюарта Уитни из Лос-Анджелеса. — Он вынул изо рта наполовину выкуренную сигару, уставился на нее как на личного врага и бросил в пепельницу. — Сколько у нас девушек в Пайн-Сити? — с вызовом посмотрел он на меня. — Что-то около тридцати тысяч? Так нет же, вам нужно было обязательно связаться с дочерью Стюарта Уитни!
— Да я о нем впервые узнал сегодня…
— Вот потому-то вы никогда не станете капитаном, — отметил он. — Полное равнодушие к политике. Неужели вас ничто в жизни не интересует, кроме женщин, Уилер?
— Нет, — искренне признался я, — но я готов учиться.
— Уитни — это сбывшаяся мечта каждого мелкого бизнесмена в Пайн-Сити, — пояснил шериф. — Большая шишка в Лос-Анджелесе. С тех пор как он поселился здесь, вся местная мелочь, начиная с мэра, просто преклоняется перед ним. Стюарт Уитни может делать в Пайн-Сити все, что ему захочется. Когда Стюарт Уитни говорит, земля сотрясается, а люди внимают ему с молчаливым благоговением. Если Стюарт Уитни желает чего-то, он просто поднимает мизинец, и целая толпа прилипал, высунув язык, бросается выполняет его желания. А если случайно узнает, что дело об убийстве расследуется каким-то некомпетентным дураком, который к тому же был груб с его дочерью, — кем-то вроде вас, Уилер! — дело завтра же утром будет передано в городской отдел по расследованию убийств. Теперь можете легко догадаться, кого в следующий раз ни за что не выберут окружным шерифом.
— Вы говорите как настоящий поэт! — заметил я с восхищением в голосе.
— Этот анонимный убийца-самоубийца — жертва, — проворчал он. — Его не удалось опознать?
— Еще не знаю. Не проверял.
— Не проверял?! — Его многочисленные подбородки мгновенно приобрели ярко-красный цвет.
— А все из-за моих товарищеских чувств к сержанту Сэнджеру, — сказал я быстро. — Если не давать ему поручений, он начинает ощущать свою ненужность и расстраивается.
— Убирайтесь! — рявкнул Лейверс.
— Вы меня не поняли, шериф, — серьезно продолжил я. — Как бы вы себя чувствовали, если…
— Убирайтесь! — снова крикнул он.
Разозлить Лейверса — самый простой способ прекратить бессмысленный диалог. Я поскорее выскочил из кабинета, пока он не остыл и не начал придумывать новые дурацкие вопросы. Аннабел разгневанно посмотрела на меня поверх пишущей машинки.
— Если вы закончили вашу беседу с шерифом, пожалуй, можно вынуть затычки из ушей, — холодно произнесла она.
— Вы что-нибудь слышали о Стюарде Уитни? — небрежно поинтересовался я.
— Стюарт Уитни? — Ее лицо осветилось улыбкой. — Кто же о нем не слышал? Ведь это тот самый ужасно важный джентльмен с невероятными связями в Лос-Анджелесе, который живет в Пайн-Сити только потому…
— Да, это он, — процедил я сквозь зубы. — Вы знаете его дочь?
Она отрицательно покачала головкой цвета меда.
— Кто станет думать о дочери, если джентльмен богат, красив и к тому же вдовец?
— Да он годится вам в отцы!
— А что плохого в элегантном, утонченном пожилом джентльмене?
