Сергей Донской - Конь в пальто
– Кто такой Хан!? – истошно завопил Итальянец, жестикулируя почти так же рьяно, как его псевдосоплеменники. – Кто такой Хан, я тебя спрашиваю? Это мой город, и никакие ханы мне не указ!
Только теперь Мороз понял, почему шеф кажется ему таким странным. Джинсы, коньяк – все это был камуфляж, скрывавший главное. Итальянец боялся, до смерти боялся неминуемой войны. Паниковал, как римский наместник, которому угрожает набег беспощадных варваров. Трясся от ужаса. Никогда еще Мороз не видел его в столь жалком состоянии. Такой шеф не был способен правильно действовать в создавшейся ситуации. Убеждать его в чем-то было бесполезно. Полезно – отправить баиньки и самому на время стать у руля.
Никак нельзя было допустить, чтобы Хан вытянул из Давыдовых суть состоявшихся с ними бесед. В криминальных разборках очень важно иметь не только численное, но и моральное превосходство. Выиграть можно только справедливую войну, точнее, представленную таковой. Одна и та же война оказывается для одних – захватнической, а для других – Великой Отечественной. Все дело в том, кто громче орет: «Наше дело правое, мы победим!» На стороне таких всеобщее сочувствие и поддержка.
Все это очень хотел сказать Мороз, но вместо этого скупо поинтересовался:
– Я свободен, шеф?
– Как ветер в поле, – ответил Итальянец, вновь ныряя в набитый бутылками бар.
Мороз не обиделся. Правая рука не обижается на хозяина, она просто выполняет свои функции.
3
Правая хозяйская рука пошевелила пальцами, и на рассвете следующего дня в квартире Давыдовых прозвучало три условных звонка, оговоренных ранее с Морозом:
Дзык! Дзы-ы-ык!! Дзы-ы-ы-ы-ык!!!
Встревожившись отчего-то до озноба, заспанный Давыдов-старший побежал открывать в одних трусах, теряя на ходу шлепанцы и прочищая глотку. Родные замки вдруг стали непослушными, никак не желали отпираться с первого раза. Наконец дверь распахнулась, и в прихожую уверенно проникли трое молодых людей, взмахивая на ходу пластиковыми удостоверениями сотрудников милиции. Входя, они поочередно представлялись Давыдову:
– …ский…
– …ратов…
– …отин…
Вот и все, что удалось разобрать спросонья. Были названы также какие-то должности, настолько длинные и путаные, что запоминанию с первого раза тоже не поддавались. Давыдов и не настаивал. Без того было ясно, что все трое работают в правоохранительных органах: особое выражение лиц, цепкие взгляды, уверенные осанки.
– Чем могу? – сипло поинтересовался он, вынужденный семенить вслед за непрошеными гостями в гостиную.
Один из них недоуменно обернулся: мол, кто это тут вякает? Что ему не ясно? Он был явно старшим, судя по самой дорогой кожанке рыжего цвета, по командирским замашкам, по властному голосу, которым распорядился:
– Всем жильцам оставаться на местах. К телефону, окнам и двери не подходить, друг с другом не уединяться. Кто в настоящее время находится в этой квартире?
– Я, – стал перечислять зябко вздрагивающий Давыдов, – жена, сын…
– Посторонние?
– Никаких посторонних…
Разбуженная шумом, на сцене появилась давыдовская супруга в мятом атласном халате и с не менее мятым после сна лицом, кожу которого никак нельзя было сравнить с атласом.
– Что происходит? – спросила она трагическим голосом.
Давыдов пожал плечами и растерянно ответил:
– Ничего страшного… Обыск, наверное…
– Но по какому праву? – возвысила голос супруга. – Где ордер?
– Ордер и понятые будут несколько позже, – веско сказал старший. – Мы ждем прибытия следователя прокуратуры.
– Проку…ра… – Давыдов проглотил окончание страшного слова и принялся незаметно массировать грудь в области сердца.
Но его жена оказалась женщиной не робкого десятка. Неприязненно разглядывая непрошеных гостей по очереди, она строго поинтересовалась:
– Разве вы имеете право врываться в дома честных людей без ордера? Нет, вы уж, пожалуйста, ожидайте своего следователя за дверью!
В рядах оперативной группы возникло легкое замешательство, погашенное личностью в рыжей куртке. Смягчив тон и даже виновато разведя руками, он пояснил:
– Наше дело маленькое, гражданка. Нам приказано войти и ждать с вами вместе, вот мы и ждем. Все вопросы – к начальству.
– А кто у вас начальство? Я хочу ему позвонить!
Опять гости обменялись неуловимо-быстрыми взглядами, напружинились, после чего старший смущенно улыбнулся настырной женщине:
– Начальство наше пока что дома чаи гоняет. На рабочем месте появится не раньше девяти. Вот удостоверение, можете переписать мои данные и навести справки у дежурного по управлению.
– И наведу!
– Катя! – укоризненно воскликнул Давыдов. – Я видел удостоверения. Иди-ка лучше поставь чайник… Вы что будете? – обратился он с гостеприимным видом к молодым людям. – Чай? Кофе?
– Сначала мы должны осмотреть квартиру, – посуровел старший, подав подчиненным знак действовать. – На предмет нахождения неустановленных лиц.
– Какие неустановленные лица? – искренне удивился Давыдов, не всплеснув руками только по той причине, что они заботливо прикрывали пожелтелые спереди трусы.
Не обращая на него внимания, два молодых человека молча направились осматривать жилплощадь, а третий, в рыжей кожанке, остался приглядывать за хозяином. Прислушиваясь к перемещению чужих по квартире, Давыдов тихонько попросил:
– Вы бы хоть намекнули, а? Это как-то связано с металлургическим цехом?
– Оперативная разработка, – так же тихо откликнулся парень. – Комплекс мер. Сами должны понимать.
– Угу, угу.
Давыдов многозначительно кивнул, хотя ничего из туманного ответа так и не понял. Он и без разъяснений догадывался о цели утреннего визита. Ожидал неприятностей с того самого момента, как подписал проклятый договор с ООО «Надежда». Он не предполагал только, что все произойдет так быстро. Кроме того, рассчитывал на обещанное покровительство. Вспомнив это обстоятельство, Давыдов слегка воспрял духом. Распрямил позвоночник, гордо поднял голову.
Не учел, глупый, что гордо поднятая голова – отличнейшая мишень для кухонного топорика, который занес для удара один из незнакомцев, неслышно возвратившийся из кухни.
Правая рука Давыдова оставила в покое несвежие трусы и описала округлый жест, как если бы он пригласил собеседника в рыжей куртке сесть в кресло. На это кресло он повалился сам, увлекая за собой топорик, глубоко засевший в его доверчивой голове. Стоявший напротив проворно шагнул в сторону и слегка придержал падающее тело, чтобы избежать лишнего шума.
– Га…га… – силился что-то сказать умирающий напоследок, лежа поперек кресла лицом вниз.
– Повтори пару раз, – распорядился парень в рыжей куртке.
Убийца кивнул и, оберегая замшевые ботинки на меху от набегающей крови, извлек томагавк, чтобы занести его снова – теперь тупой стороной.
Чок! Чок!
Провожаемый глухими ударами, старший группы прошел по коридору и заглянул в кухню. На столе стояли шесть пузатых чашек, заварной чайник и сахарница – семейство Давыдовых рассчитывало отделаться легким испугом с заключительным примиряющим чаепитием. Но легкий испуг хозяйки успел перейти в смертельный ужас, с вытекающей отсюда лужей крови.
– Они жили счастливо и умерли в один день, – задумчиво прошептал парень в рыжей куртке.
Женщина, как и ее муж, тоже погибла от топорика, того самого, который так часто использовался при приготовлении праздничных обедов с традиционными отбивными. Неподвижное тело не подавало никаких признаков жизни. Лишь кровь, не желая застывать навеки, все еще струилась на старенький линолеум. Сочно-вишневая, блестящая, она ассоциировалась с разбитой банкой варенья.
Невозмутимо переступив через красное, парень в рыжей куртке спрятал три лишних прибора в посудный шкаф, вышел из кухни, приблизился к закрытой двери Мишиной комнаты и прислушался. Там негромко бубнили два мужских голоса. Парень кашлянул. Это означало: «Дело сделано, не тяни».
– Ты слышал? – встрепенулся Миша, уставившись на дверь.
Он сидел на диване, а в его руке находился наполненный до краев стакан. Рядом с таким же стаканом устроился третий из незваных гостей. Приятный, обходительный молодой человек, как полагал Миша, в стакане которого весомо и зримо колыхалась свеженалитая водка.
Дал слово завязать? Было дело. Одна беда: завязывал узелок Миша ровно столько раз, сколько развязывал. А тут и повод подвернулся: с машиной его надули, с обещанной работой – тоже. Значит, так? Ладно! Миша кипел негодованием и горел желанием выпить. Благо ребята, дежурившие у давыдовского подъезда, оказались отзывчивыми и компанейскими. Когда Миша намылился было из дома на вечерний моцион, рассчитывая, что сумеет перехватить у кого-нибудь деньжат до несуществующей получки, на посту его завернули обратно, однако с подмигиваниями сунули в руки две бутылки портвейна. Их удалось незаметно пронести в свою комнату, так что засиделся с ними Миша до самого рассвета. Клал он на Итальянца – с прибором! У него имелся покровитель понадежнее.
