Сергей Белан - Ресурс Антихриста
— Не заблуждаюсь, — заверил ее Верховцев.
— Я знаю продавать свое тело — грех, — продолжала она, — и грех ничуть не меньший, чем продавать свою душу. Душа, ее нельзя ранить взглядом, осквернить похотливыми руками, а тело, проданное тело, оно беззащитно и уязвимо. Его поганит кто как хочет. Его потом не отмоешь ни в какой ванной. Это унизительно… но и чувствовать себя лишенкой, нищенкой — унизительно вдвойне. В общем, все это жутко. Получается замкнутый круг. Я ведь по жизни сирота: мне не к кому обратиться за помощью, не на кого опереться. Игорь для меня был всем, а его у меня отняли…
Она вынула из пачки новую сигарету и тут же прикурила от тлеющего окурка.
— Илона, мне кажется, вы слишком много курите, — заметил Верховцев.
— Что, одна выкуренная сигарета укорачивает жизнь на пятнадцать минут? Знаю, знаю… Только на черта мне теперь эти минуты, часы, дни и вообще вся оставшаяся жизнь?.. Мы мечтали с Игорем после свадьбы медовый месяц провести на Канарских островах, мы мечтали, что у нас будет трое детей — два мальчика и девочка, мы мечтали о даче на берегу тихой речки, а теперь ничего этого не будет. И вообще ничего не будет. Ничего… У меня отняли будущее. А может быть, так мне и надо?.. Я слабая… я противна сама себе… я дрянь…
— Прекратите, — остановил ее Верховцев. — Вы не слабая, рассказать о себе то, что рассказали вы, большого мужества требует.
— Спасибо, — благодарно посмотрела на него Илона и сама разлила остаток водки по стаканам. — Так как, вы говорили, называется фирма господина Серебрянского?
— «Балттранссервислайн», — ответил Олег и тут же насторожился. — Только не вздумайте что-то предпринимать, Упаси господь. Таким, как мы с вами, повторяю, он не по зубам. Мы — одиночки, а он из разряда тех, кого голыми руками сломать невозможно. А тем более женскими, хрупкими…
— Успокойтесь, роль народного мстителя не для меня, — она держала стаканчик на уровне глаз и задумчиво глядела на Верховцева сквозь затейливый узор стекла. — Просто я хочу выпить за то, чтоб этот господин провалился в ад, чтоб он, простите за грубость, сдох, сдох вместе со своей фирмой!.. Он этого заслуживает, вы согласны?
Детектив частного агентства «ОЛВЕР» тоже поднял стопочку и ничего не ответил.
В прихожей, уже прощаясь с хозяйкой, он сказал:
— Откровенность за откровенность, Илона. Мало того, что господин Серебрянский меня в прямом и переносном смысле обезоружил и лишил козырей против него, для полной гарантии он надумал меня повязать окончательно, а посему даже предложил породниться…
— Это каким образом? — с удивлением взглянула на него Илона.
— Двадцать второго, в клубе «Ночных звезд» у них намечается торжество, междусобойчик, по случаю юбилея компании. Он хочет познакомить меня со своей дочерью, как нетрудно догадаться с вполне определенной целью. Меня хотят сделать своим…
— А-а, — понимающе протянула Илона. — И вы пойдете?
— Не знаю, — не сразу ответил детектив. — Это очень сложно… Я еще не решил…
5
Зал на втором этаже «Найт старс клаба» или, как его проще называли, клуба «ночных звезд», хотя и был довольно приличен по размерам, но рассчитан был на весьма ограниченное число посетителей. Зал был оборудован так, что каждая компания находилась как бы в уединении, и в то же время, хороший обзор обеспечивал с любого стола возможность понаблюдать за другими. Небольшая сцена в центре, имевшая пол с подсветкой, отделка и драпировка зала, зеркала в ажурном обрамлении, тщательно продуманное освещение — все придавало обстановке дух великосветской богемности или, по крайней мере, претендовало на него.
В это дорогое и престижное заведение в Старой Риге случайный человек не попадал — один вход сюда стоил немалых денег. Здесь обычно собирался столичный бомонд, элита бизнеса и прочие новоявленные толстосумы, преуспевшие на ниве нарождающегося капитализма. Здесь «обмывались» серьезные договора и контракты с деловыми партнерами из ближнего и дальнего зарубежья, праздновались всевозможные юбилеи, расслаблялись после праведных и неправедных дел земных, отмечались события личной жизни…
Любое пожелание самого привередливого клиента выполнялось неукоснительно: можно было заказать невероятное изысканное блюдо, и оно подавалось в кратчайшие сроки, выбор напитков практически не имел ограничений — от шотландского изысканного виски до японского саке. Интимная обстановка, великолепный сервис, легкая музыка, глубокие удобные кресла — все располагало к очень приятному времяпровождению, которое зачастую растягивалось до самого утра. Этому же способствовала и развлекательная программа, включавшая варьете, джаз-бенд и эротик-шоу, выступавшие с определенной периодичностью, впрочем, состоятельный клиент мог заказать любой номер на свой вкус и его прихоть тут же удовлетворялась.
К девяти вечера зал еще, по обычаю, не был полон, но публика подтягивалась, заполняя свободные столики и подключая к работе все большее число расторопных официантов.
В уютном уголке зала устроилась компания человек из восьми, среди которых было три женщины. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить лидера этого небольшого коллектива, мужчину с пышной шевелюрой седых волос и внимательным взглядом выразительных глаз. Его величавая осанка, уверенная манера держаться, выверенные, чуть замедленные жесты говорили сами за себя, а подчеркнуто-предупредительное поведение свиты лишь усиливало это впечатление. Рядом с ним сидела молодая, привлекательной наружности женщина, и ее внешнее сходство с мужчиной сразу наводило на мысль, что их связывают родственные отношения.
Тем временем мужчина глянул на часы и, обращаясь к ней, заметил:
— Что-то, Аннушка, наш гость задерживается. Ну, ничего, подойдет… Он человек серьезный, последовательный и обязательный, если б что-то изменилось, он непременно бы поставил в известность…
— Папа, а почему ты выбрал именно этот клуб? — тихо спросила дочь. — В Риге есть места и поприятней…
— Тебе здесь не нравится? — по-отечески тепло посмотрел на нее Юлий Викентьевич.
— Как тебе сказать… Здесь вроде все, что надо, разве что за тебя еду не пережевывают, а вот не лежит сердце, атмосферы нет…
Серебрянский понимающе улыбнулся:
— Доченька, мне и самому не нравится здесь, но, как говорится, я раб обстоятельств. Новая жизнь порождает новые правила, которых, хочешь, не хочешь, а приходится придерживаться. Я не могу, скажем, встретив старого школьного приятеля, сесть к нему в «Запорожец», потому что, как говорят сегодня, я очень крутой. Я не могу зайти с ним в рядовую пивнушку и выпить из горлышка бутылку пива по той же причине. Не дай бог кто-либо увидит и что-то там кому-то скажет, а ветер понесет дальше. В Риге есть с десяток мест, и это в их числе, куда я могу зайти, не опасаясь за свою репутацию и за репутацию своей компании. Смешно сказать, но мне так хочется попариться в простой русской баньке березовым веничком, поддать парку мятой, но для крутых, боже, какое безмозглое слово, есть только престижные финские бани, и надо идти туда. Я очень люблю отдыхать в Сочи, мы там познакомились с твоей мамой, но в моем ранге мне позволительны минимум Канары. Мне претят пиджаки кумачовых оттенков, но чтобы не оказаться здесь белой вороной, я вынужден одевать такой же. Что поделаешь, это дань среде, в которой вращаюсь. Существует так называемый клубный стиль, и его, хочешь — не хочешь, а надо соблюдать. Конечно, все эти элитарные клубы банально пошлы, каков поп, таков и приход. Сама знаешь, нынешние «попы» по сути своей бритоголовые скоты, сменившие ножи и кастеты на «паркеры» с золотыми перьями. Когда они при Советах сидели в зонах и валили в тайге вековой лес, то о лучшем развлечении, чем раздевание грудастых баб под жирную пайку и приличный шнапс, и не мечтали. И чтоб бывшие менты у них на побегушках были, шлюх из бардаков подвозили. Театры и музеи не для них, максимум кабацкий концерт типа Маши Распутиной. Может быть, их дети будут пообтесаннее. Эти-то не больше чем пэтэушки позаканчивали, и то на два с плюсом. А своих отпрысков могут позволить себе отдать в приличные учебные заведения, где дяди и тети с университетскими дипломами будут пичкать их знаниями, как манной кашей, и прививать светские манеры. И я не удивлюсь, если их внуки раз в году будут посещать концерты симфонической музыки, ну, а пока — голые задницы под икру с водкой…
— Но ведь в природе есть и другие: умные, культурные, талантливые, предприимчивые… — дочь не без восхищения посмотрела на отца, — ты, например.
Юлий Викентьевич не удержался и ласково провел ладонью по ее голове:
— Ну, обо мне разговор особый. Цель одна, а пути разные. Я не могу позволить подобному быдлу топтать себя. Я не могу допустить, чтобы моя единственная дочь прислуживала этим свиноподобным харям. А умные и образованные сейчас на базаре бананами торгуют. Горько, несправедливо! Поистине мы живем в банановой республике в прямом смысле слова, и если бы здесь не мой бизнес и не могила твоей мамы… Трудно, дочка, трудно!.. Сейчас царькуют те, кто, подтерев задницу моральным кодексом строителя коммунизма, как Иуда, продали свою честь и совесть за тридцать сребреников, а теперь живут на проценты с этих сребреников и насмехаются над теми, кто так жить не может и не хочет.
