Андрей Левицкий - Сердце Зоны
Бросив джойстик, ученый захрипел:
– Не так! Откуда там… Нет, они перенастроили систему! - он пополз, загребая руками песок - ноги были парализованы, - подтягивая тело, сипя: - Энтропийный вирус должен был разрушить информацию, закрыть пробой! Зона съежится, исчезнет! Они поменяли в обратную сторону…
Никита нагнулся, ища что-нибудь тяжелое, чтобы разбить эту штуку. Увидел автомат в песке и побежал к нему, но Болотник подсек ему ногу, сильно ударив носком ботинка под колено. Пригоршня упал, зарывшись головой в песок.
– Нет, нет! - Ученый был уже рядом, рука тянулась к механизму, вернее, к торчащему сбоку красному рычажку.
Обе емкости стали зелеными, такими ярко, ослепительно-зелеными, словно это были провалы, дыры в пространстве, ведущие в какую-то иную, заполненную изумрудным светом реальность.
Палец нажал на рычажок.
Колбы взорвались.
***
Над воронкой поднялся вихрь. Никита уже видел такой в пещере под катакомбами технокапища. Хотя этот был гораздо мощнее, выше, толще, гуще…
Но и просуществовал он недолго - не больше мгновения.
Вихрь вынырнул из глубин под башней. Разросся, заполнил весь зал, как циклопическая поганка, уперся вершиной в купол; ножка его, толщиной в несколько обхватов, стремительно утончилась, стала как ствол дерева, потом как веревка, как нить… Она порвалась, а вихрь сплющился и расширился, превратившись в бешено крутящийся диск. И взорвался - рванул во все стороны, стремительно увеличиваясь, пронзил пространство, циркулярной пилой прорезал его, заполняя собою все вокруг, напитывая светом зал, стены и всю постройку, ландшафт, пространство… Он сам стал пространством, заменил его.
А потом исчез.
***
Андрей пришел в себя из-за того, что стало нечем дышать. Песок царапал горло, набился в ноздри и уши… Всхрапнув, он сел, подняв облако песчинок, зафыркал, постучал по груди, перевернулся на четвереньки, плюясь, - и наконец смог вдохнуть. Рядом тяжело ворочался и что-то мычал Никита. Андрей поднялся на колени, ухватил напарника за плечо, приподнял.
– Твою мать… - донесся сдавленный голос.
Они кое-как встали и огляделись. Посмотрели друг на друга. Огляделись еще раз.
– Это что ж такое? - спросил Никита почти оскорбленно. - Это как… Ничего не изменилось?
– Вроде да… Нет. Макс умер.
Сталкеры склонились над Болотником - тот лежал, вытянувшись на склоне и глядя в купол. Лицо, присыпанное песком, уже не казалось таким уродливым. Ко всему прочему, он улыбался.
– Он… ну, наказал себя, - сказал Пригоршня тихо. - Когда понял, что тогда самого себя убил. Решил кару понести, умереть. Потому и залез на ту цистерну. Земля… песок тебе пухом, Макс.
Андрей стал спускаться, разглядывая дно воронки. Солдат, ученый, остатки механизма - все исчезло, засыпанное песком. Никита, плюясь и фыркая, пошел за ним.
– Что это все значит? - повторил он.
Усевшись по-турецки, Химик набрав горсть песчинок, выпустил между пальцами. Потом лег на спину, закинув руки за голову, поглядел в купол.
– Эй, слышишь! Прекращай так странно выглядеть. Я спрашиваю: что произошло…
– Помнишь, я тебе про монолитовца рассказывал, который в пузыре у Картографа появился? - спросил Химик. - Который в туман ушел?
– Нет, не помню.
– Я что, не рассказывал?
– Забыл, наверно. Но вообще-то ты столько всего тогда нарассказал, после тех пузырей…
– Ну, значит, про это все же забыл. Короче, я видел тогда монолитовца, Картограф с ним разговаривал. А потом тот ушел. Что, если… Погоди, дай я сам для себя сформулирую. - Он постучал пальцем по лбу, размышляя, и заговорил медленно, подбирая слова: - Вот что - в том пузыре был монолитовец. Мне показалось, не рядовой, какой-то офицер их. Когда я увидел его из кабины - он повернулся и ушел в туман. Не попытался напасть, просто ушел. А до того я никак не мог найти Картографа. По всему пузырю бегал - и нашел в броневике. Он что-то делал с Черным Ящиком. Что?
– Что? - повторил Никита и сам себе ответил: - Менял эту… настройку. Как тот ученый сказал: «в обратную сторону».
– Правильно. Осознание прислало монолитовца, чтобы договориться с Картографом. Передали, что мы везем к ЧАЭС штуку, которая закроет все пробои, отрежет нас от Ноосферы и сотрет Зону. Но можно что-то подкрутить… и процесс в обратную сторону пойдет. И Осознание с ним столковалось - ведь это в интересах Картографа, он существо Зоны, он… местный. Вне Зоны, без пузырей - ну что ему делать? Да он и жить, наверно, в нормальном мире не сможет. Они через монолитовца потолковали с ним, объяснили, что к чему. Потом он зашел в броневик, открыл ящик, подкрутил что-то… И сказал сектанту, который прятался где-то: все нормально, иди, можешь своим хозяевам передать… И тот ушел - но я его заметил. И теперь Зона…
– А чего ж монолитовец сам настройку не изменил?
– В броневик, наверное, не мог забраться, потому что тот в месте, которое Картографу принадлежит, стоял. Или, может, сектанты боялись к Черному Ящику подходить, их эта штука в колбах отпугивала, отталкивала от себя, может, излучала что-то такое, которое на других людей не действовало, только на них… Или еще что, не знаю.
– Так что, в конце концов, произошло-то? Они нам Ноосферу прокололи, как шину, сволочи? Или что? Если пространство наше осталось без оболочки, то…
– Подожди! - перебил Химик. - Слышишь шипение? Рация!
Они принялись искать и вскоре выкопали из песка радиопередатчик. Тот все еще работал, хотя из динамика доносилось что-то непонятное. Андрей стал крутить ручку настройки, одновременно регулируя громкость. Шипение… Шипение… Одно лишь шипение - и сквозь него на всех волнах доносится шепот, такой тихий, что слов не разобрать.
– Что-то тогда Картограф еще говорил, - пробормотал Андрей, продолжая вращать рукояти. - Он столько наболтал, у меня в голове перепуталось, тем более сложно рядом с ним находиться. Но какую-то он странную вещь сказал, надо же, не могу вспомнить…
Химик крутил и бормотал, пытаясь услышать из динамика хоть что-нибудь помимо этого странного шепота, пока Никита не схватил его за плечо.
– Гляди.
– Что? Подожди ты…
– Гляди!
Химик встал и оглянулся. Песчаный склон, тело Болотника на нем…
– Ну, что? Ты ж сам говорил: все по-старому. Только вот по радио какая-то чертовщина…
– Да нет же, Андрюха! По-старому? Ты посмотри на это!
И наконец Андрей понял.
Проникающий сквозь пролом свет изменился. Вроде бы он остался таким же, это был все тот же обычный дневной свет… но консистенция, текстура его стала иной. Будто какие-то зеленоватые пылинки - или искорки, или крошечные мягкие хлопья, - едва заметно взблескивающие, наполняли его. Они медленно текли внутри наклонного столба, достигая песка и бетона, гасли, впитываясь, насыщая их собою.
– Говоришь, Зона не съежилась, а наоборот, разрослась? - прошептал Никита.
– Вроде того.
– И намного? До Киева? На всю страну? На весь континент? Или, может…
– Не знаю я.
– Только разрослась - или что-то еще? Там… мне кажется, там все очень сильно изменилось, наверху. Слышишь?
Андрей прислушался - снаружи доносились необычное пощелкивание и стрекот. Странное дело, он не мог понять, какой у них источник, не мог определить даже, живое ли существо их издает, или они возникают благодаря какому-то природному явлению…
Никита шумно втянул носом воздух.
– И дышится как-то по-другому, чуешь? Не разберу, в чем дело. Раньше дышал - как воду пил, а сейчас будто заглатываешь, или песчинки втягиваешь, или… короче, ты понял.
– Нет, ничего я не понял. Но воздух и вправду другой.
– Ага. Вроде не противный, но… Короче, какой-то не такой, никогда ничего подобного не это…
– Не обонял.
– Не нюхал, да.
Они помолчали.
– И что там теперь? - спросил наконец Андрей.
– Надо подняться и посмотреть. И еще, ты знаешь, я заметил… У Болотника один глаз в конце в самом, когда он на ученого показал, - вроде черным стал. И без зрачка. Ты говорил, у Шрама тогда, в Долине… Так, может… а? Наблюдали они за нами, то есть за тем, что здесь произойдет? Не все время, нет, в конце только, когда Болотник в пузыри попал после взрыва. Взяли над ним контроль, помогли сюда добраться. А как бы он еще из пузырей выбрался, кто его вел?
Андрей вздохнул.
– Ты боишься наверх идти, я понимаю. Время тянешь.
– Да, - признал Никита, прислушиваясь к доносящемуся снаружи стрекотанию. - Что-то страшновато мне. Мурашки по спине бегут. Боюсь увидеть, что там теперь.
– И у меня бегут. Но не сидеть же здесь до смерти.
– До смерти, - повторил Пригоршня и вдруг ухмыльнулся. - До смерти! Нет, не будем. Пошли.
– Идем.
Они подняли из песка автоматы, переглянулись и стали неуверенно взбираться по склону, оступаясь и съезжая, сквозь искрящийся свет - навстречу тому, что ждало снаружи.
Примечания
1 Эти события описаны в романе А.Левицкого «Выбор оружия».
