Владимир Колычев - Все мы грешные
Но вот давно забытое прошлое как сквозняк ворвалось в настоящее, залило ее лицо краской стыда. Видно, не все кассеты сумел когда-то изъять из оборота Вадим. Возможно, кто-то успел переписать. Но как старая запись досталась этому проходимцу?
Ее заколотила нервная дрожь. Но она взяла себя в руки.
– А чего это вы, Настасья Валентиновна, так разволновались? – Селезнев торжествовал.
«Мразь! Подонок!»
Она готова его задушить.
– А вам не приходило в голову, господин Селезнев, что эта запись всего лишь фальшивка? – Она старалась, чтобы голос звучал ровно, не срывался.
– А у меня есть способ убедить вас в обратном. Что, если мы повторим с вами эту сцену? – Он кивнул на экран телевизора, где молоденькая красотка вовсю развратничала с двумя доморощенными плейбоями. – Бьюсь об заклад, вы окажетесь на высоте. Вот тут-то версия о фальшивке отпадет сама собой.
Этот негодяй в открытую измывается над ней.
Только Настя его не слушала. Она спокойно подошла к видеодвойке, выключила ее, вынула кассету.
– Ой-ля-ля! Недурной ход. Да только нервничаете вы. В дураках вы меня не оставите. Это копия. Таких я могу сделать тысячи.
– Что вы от меня хотите? – спросила Настя, глядя куда-то мимо него.
– Вот это уже деловой разговор. Вы продадите мне контрольный пакет акций банка, которым я управляю, но которым еще пока не владею. По центу за одну акцию.
Глумливую улыбку сняло как рукой. Он перешел на деловой тон.
– По центу за акцию?.. Да вы с ума сошли?.. Это же даром.
– И тем не менее вы сделаете это.
– Из-за этой вот кассетки?
Неужели она боится разоблачения? Да нет, что-то не очень. Если уж на то пошло, ее ошибка в далеком прошлом не стоит целого банка.
– А что, разве этого мало? – Селезнев впился в нее тяжелым, таранящим взглядом.
– Банк я вам не отдам. И что вы в таком случае будете делать с этой записью?
Не на ту напал. Пусть знает это.
– Ну, например, прокручу по ТВ. По ночному каналу. Назову так: картинки из жизни богатых и знаменитых. Пикантные фрагменты.
– Ничего у вас из этого не выйдет. Россия не Запад, наши тележурналисты не так раскрепощены. Тем более я ничем не запятнала своего имени, журналисты не гоняются за мной. А это... Это ошибки моей юности. Никто не рискнет выставлять напоказ мое грязное белье. Ведь все понимают, у меня есть возможности стереть в порошок, раздавить любого. И даже не отдельно взятого журналиста, а любую телекомпанию целиком. У меня большая власть. Да вы и сами об этом знаете.
– Ну, не любую. Хотя, впрочем, с телевидением связываться не стоит. Не рискнет оно пойти против самой госпожи Аганиной. Журналы тем более. Тут вы правы.
– Вот видите...
– Тогда я сделаю вот что. Я сохраню эту запись. И отдам ее вашему сыну, когда он подрастет.
– Только не это.
Настя сразу же обмякла. Удар ниже пояса.
Перед ее мысленным взором пронеслись картинки из далекого прошлого.
«Твоя мать умрет. У тебя нет другого выхода. Я все ей расскажу».
Ее шантажировал отчим, спекулировал на болезни матери, самого близкого ей человека. И она вынуждена была ему уступить. Хотя если бы смертельная опасность угрожала ей самой, она бы ни за что не уступила тому подонку.
И все-таки мать она потеряла.
А этот вот подонок грозится опозорить ее перед сыном. И если это случится, как она станет смотреть ему в глаза?.. Нет, этого не должно случиться.
– У вас, госпожа Аганина, нет выбора. Или позор, или банк, одно из двух. Думайте скорее.
– Ублюдок!.. Ты получишь банк.
Она пронзила Селезнева уничтожающим взглядом.
– Вот и превосходно! – обрадовался он. – Я знал, что вы умная женщина.
– Да, я умная женщина. И сильная. И к тому же я знаю, как уничтожить тебя! Не морально – физически. – В ее взгляде и словах была реальная угроза.
Взглянув Насте в глаза, шантажист невольно содрогнулся. На него смотрела кобра, готовая к прыжку. Никогда еще не ощущал он себя так близко к собственной смерти. Он испугался не на шутку.
– И если, не дай бог, эта запись когда-нибудь всплывет наружу, ты умрешь.
– Разумеется, все будет по-честному, – поспешно заверил он.
Когда Настя ушла, он тут же уничтожил еще один, теперь последний, хранившийся у него экземпляр порочащей ее видеозаписи. Если она выполнит свое обещание и отдаст ему банк – хорошо. Если нет, как-нибудь обойдется без него. Он уже жалел о том, что затеял этот разговор.
* * *Обещание Настя выполнила. Акции крупнейшего банка перешли к управляющему по смехотворной цене.
Наконец-то он, Максим Селезнев, полновластный хозяин своей судьбы! Теперь он зависит только от себя, от своего ума и собственной удачи.
Его мечта сбылась. Да здравствует независимость!
Но так уж устроен человек. Чем больше он имеет, тем сильнее его аппетит.
Да, этот банк достался ему легко. Однако бесстыжая бестия, госпожа Аганина, могла поделиться с ним и б о льшим. Зря все-таки он уничтожил последнюю из двух видеокассет.
Он рисковал своей шкурой, отправляя на тот свет ее мужа. Он хотел послать вслед за ним и ее тоже. Но теперь в этом уже нет смысла. При любом раскладе ему уже не стать во главе аганинской компании, он отрезанный ломоть.
А ведь ему уже мало одного банка. Ну зачем, зачем он уничтожил видеокассету?
И тут его осенило.
Ребенок!
Аганина боится огласки именно из-за сына. И только это толкнуло ее расстаться с одним из самых мощных своих банков. А за самого ребенка она отдаст половину своего состояния, если не больше.
Нужно выкрасть малыша.
И он, Максим Селезнев, найдет способ сделать это.
* * *Планы Александра Макаровича потерпели фиаско. Жаль, не добрался он до своей доченьки, не пристыдил ее. А ведь мог, промежду прочим, похлопать ее по попке. Отец он ей или не отец? Пусть и приемный.
А еще лучше, пристроиться к ее попке не рукой, а кое-чем другим. Настя легко поддается шантажу. Отдалась ему тогда, пришлось бы и сейчас.
Но, увы, с видеокассетой пришлось расстаться.
Он сидел на лавочке у фонтана и смотрел на окна роскошного банка. Да-а, высоко взлетела Настя. И приблизиться-то к ней боязно.
Двое подошли со спины, тихо. Он и дернуться не успел, как под ребро ему сунули электрошокер.
Очнулся в каком-то затхлом помещении, похожем на подвал какого-то дома. Яркий свет лампы бил в глаза.
«Кто такой?.. Что тебе нужно?.. Говори!»
Костоглодов пробовал было играть в молчанку. Но несколько сильных ударов по лицу и в грудь быстро развязали ему язык.
Тот шикарный господин, эдакий барин-аристократ, смотрел на него как на какое-то ничтожество. Остался он для господина грязью из-под ногтей и когда в руки того перекочевала заветная кассета.
И все же отношение к нему после этого переменилось.
Александра Макаровича развязали, отвели в верхние комнаты для гостей. Добротная мебель, японский телевизор, душ, и, главное, никакой охраны. Кормили как на убой.
У него даже и мысли не возникало удрать отсюда. Зачем? Здесь хорошо. Да и к тому же ему некуда больше податься. А тут кормят, поят, валяйся сколько хочешь в мягкой постели. Иногда и бабу приводили. Из тех, которыми уже побаловались телохранители «барина». Но ему-то какая разница? Была бы дырка.
«Барин» за все время после первого визита не появился в доме ни разу. Зато часто наезжали его «церберы» из личной службы безопасности. Похоже, у них на этой даче хранилось боевое оружие. Здесь же они и отдыхали. Да только его совершенно не касается, чем они здесь занимаются. Его дело сторона. Молчи и живи, пока не гонят.
Но даром его кормить, похоже, долго не собирались.
Однажды его призвал к себе седовласый мужчина с волевым взглядом. Представился начальником службы безопасности банкира – так Александр Макарович выяснил, кто его хозяин.
– Насколько я понимаю, вы бывший сотрудник милиции. – Седовласый обращался к нему на «вы», вежливо, но при этом отводил взгляд куда-то в сторону.
– Да, я бывший капитан милиции. Оперуполномоченным угрозыска был.
– Значит, к оружию вам не привыкать.
– Да, стрелять я умею. А к чему весь этот разговор?
Александр Макарович напрягся. Почувствовал неладное.
– Я собираюсь предложить вам должность сотрудника нашей службы безопасности. Как вам это нравится?
– Ну, если вы считаете меня пригодным...
– Да на вас еще воду возить.
И действительно, в свои сорок шесть лет бывший мент и бывший зэк был в хорошей физической форме. В его сутулом, без лишней жиринки, теле чувствовалась сила. И с реакцией у него все в порядке.
– Я согласен.
И все же Александр Макарович чувствовал подвох, как матерый волк охотника. Неспроста этот разговор, неспроста.
– Итак, я беру вас. Но прежде вам необходимо пройти испытание.
Вот с этого бы сразу и начинал.
Костоглодов не ошибся. Его действительно толкали в дерьмо.
