Татьяна Степанова - Все оттенки черного
— Да откуда я знаю? Мы тебе выгребли все, что по этому светилу сейчас в Интернете.
— А, ну если в Интернете… — Колосов вздохнул. Сам он не любил компьютеров. Терпел один-единственный допотопный в кабинете, потому что того требовал главковский служебный престиж.
Последней в списке шла фамилия Хованской. Сведений на нее было немного: год рождения, адрес, и снова эти традиционные «не значится, не привлекалась». Образование — среднее медицинское, место работы (тут Колосов удивленно хмыкнул) — Центральный госпиталь бывшего КГБ — ныне ФСБ, адрес… Юлия Павловна уволилась с работы по собственному желанию в 1991 году. Что ж, возраст все-таки, подумал Колосов. Стоп, а вот это уже интереснее. С 1991 года лицензия на частнопредпринимательскую деятельность в области здравоохранения… Школа холистической психологии, адрес, «Тот же, что дал Модин», — отметил Колосов. И новый адрес: Москва, шоссе Энтузиастов, дом… телефон-факс…
К справке по Хованской была подколота и тоненькая рекламная брошюрка Школы. Колосов, не удержавшись, прочел вслух:
— «Семинар интенсивного обучения магическим практикам: общение с духами природных стихий, таинства и ритуалы, способы проработки и коррекции индивидуальной и групповой кармы, приемы любовной и семейной магии, брачные церемонии, а также индивидуальный подбор мантр и амулетов, передача знаний и практик. Стоимость одного сеанса 50 американских долларов. Оплата в рублях по текущему курсу».
— Сотрудница моя справки навела в этой богадельне. — Обухов снова поморщился. — Это, кстати, плюс потерянное время, плюс бензин на машину будет стоить тебе очень и очень дорого, учти. Так вот, оказалось, что Хованская давно уже там не работает — с 1997 года. Они как услыхали, шизики-то эти вещие, фамилию ее, так словно черт от ладана открещиваться начали. Хованская-де никогда не являлась главой Школы, все это, мол, полная ложь и инсинуации с ее стороны. Что, мол, нагло присвоила себе их вывеску фирменную, компрометирует их, вещунов и магов, использует в работе с клиентами какие-то недозволенные и опасные приемы и…
— Какие-какие приемы? — Колосов снова пролистал брошюрку.
— Понятия не имею. Вообще что это ты меня допрашиваешь? Ты сам над этим делом месяц сидишь!
— Шесть дней.
— Ничего себе сроки! И за шесть дней вы даже справок не удосужились самостоятельно на фигурантов навести! Нет, ну вы тут даете, работнички!
Колосов вернулся к аналитической справке. С Генкой всегда так: даже если он чего-то не знает, всегда как уж вывернется и вас же начнет обвинять в некомпетентности.
— Насколько меня проинформировала сотрудница, В Школе этих Нострадамусов ваших был конфликт между Хованской и остальными. Видимо, скорей всего на финансовой почве — гонорары за приворот колдуны не поделили, — сообщил несколько смягчившийся от полной безропотности коллеги Обухов. — Ну, Хованскую в конце концов и поперли оттуда с треском. Конкурентов и шаманы, выходит, потомственные боятся. Старушку ушли, а она, как Феникс из пепла, снова возникла, уже, так сказать, в частно-индивидуальном порядке. Обросла снова клиентурой. Видишь, какие тут в списке фамилии? Сдается мне, что эта ваша вдова художника ей как вывеска нужна, как прикрытие — у нее связей пол-Москвы, и все люди с именами, творческая интеллигенция. А как раз такая клиентура Хованской и нужна: богема, с деньгами и со сдвигом по фазе. Они все сейчас кто астрологией, кто иной какой хренологией увлекаются.
— Информация точная?
— Слушай, я тебе дал адрес — ступай и перепроверяй. — Обухов закурил новую сигарету. — Ладно, хватит эту муть зеленую обсуждать. Я хочу знать факты: с чего вы вдруг решили, что вся эта белиберда имеет отношение к гибели прокурора и его семьи и второму самоубийству?
С ЧЕГО ВЫ РЕШИЛИ… На подобный вопрос ребром Обухову, предпочитающему голые факты интуитивным догадкам, ответить было сложно. Без чего-то бодрящего, прочищающего мозги в такой беседе вообще не обойтись, Колосов глянул на часы — до обеда ой как далеко. И хотя он не очень-то был расположен проявлять гостеприимство перед коллегой из параллельной структуры, но все же потянулся к нижнему ящику стола, где завалялась банка растворимого кофе.
— Тебе крепкий или: с сахаром? — спросил он, скручивая баночке крышку.
Обухов не успел ответить ни согласием, ни отказом — зазвонил телефон дежурной части розыска. Коллега из РУБОП слышал лишь обрывки чьих-то сбивчивых и горестных причитаний.
— Ну, что там еще стряслось? — спросил он ревниво, когда начальник отдела убийств дал отбой, завинтил крышку на кофейной банке, швырнул ее снова в ящик и медленно, ой как медленно поднялся из-за стожа в полный рост.
— Никита, ты мне не ответил, я жду.
— Убийство. — Колосов; словно недоделанный робот-трансформер, потянулся за пиджаком. Он и сам сейчас был на « волосок от убийства или самоубийства…
— Происшествие? Тебя вызывают? Разве ты сегодня дежуришь от руководства?
— Убийство в доме. Третье за эти шесть дней в Май-Горе. Хочешь со мной туда? — светло и буднично спросил начальник отдела убийств нахмурившегося Обухова.
— Третье убийство в Старо-Павловском районе? — коллега поднялся. — Кто-то из этого нашего с тобой списка?
На пороге колосовского кабинета уже столпились почти все сотрудники отдела по раскрытию убийств. Они ждали указаний шефа. Дежурный по главку оперативно оповестил о новом ЧП личный состав.
Глава 26
ТИХО В ДОМЕ…
А В ДОМЕ БЫЛО ТИХО-ТИХО. Словно разом нажали невидимую кнопку, убрав все звуки. В нем хозяйничало солнце: тюлевые шторы, дабы облегчить работу эксперту-фотографу, сдвинули, от чего окно террасы сразу стало голым и неуютным.
Когда Колосов наконец добрался до Май-Горы, тело новой жертвы уже увезли в морг. На полу были очерченный мелом силуэт да разбросанные предметы: кружевное вязанье, клубок белых ниток, чайная ложка…
Пока шел осмотр, всех так называемых очевидцев происшедшего заставили час за часом ждать за порогом в саду. Колосов увидел их, как только вошел в калитку: они сидели в полном молчании, как стая галок на заборе, — Смирнов, Кузнецов, Сорокин, Хованская, Антоша. Не было среди них лишь Ищенкова и самой хозяйки этого дома, гостеприимно дававшей всем кров и стол.
На даче, на участке шел повальный обыск. Точнее, уже затухал, как угли после пожара. По торжественно-многозначительным лицам сотрудников милиции и блестящему от возбуждения взгляду следователя Караулова, опередившего Колосова почти на два с половиной часа, начальник отдела убийств понял: во время обыска что-то такое нашли.
— Кто милицию вызвал из них? — спросил он первого попавшегося навстречу оперативника.
— Сам Смирнов. У него мобильный, — ответил тот шепотом.
— Но эксперт только что мне сказал: на первый взгляд все похоже на сердечный приступ. Клиническая картина совпадает.
— Точно. Только Смирнов, несмотря на это, не в «Скорую» бросился звонить, а в «02», — ответил оперативник. — Дежурному крикнул — человека убили, убийство, мол!
Следователь Караулов, как то и полагалось по закону, находился в самом эпицентре событий. Сидел за столом на террасе и убористым ученическим почерком заполнял уже второй по счету вкладыш к протоколу осмотра места происшествия. Перед ним на столе в целлофановых опечатанных пакетах стояли три весьма любопытных предмета. Самая обычная картонная упаковка сока. То был томатный сок, на коробке дразнили глаз спелые помидоры. Небольшой пузыречек с какой-то густой жидкостью, закрытый хорошо притертой пробкой, — это была специальная тара для сбора жидких образцов с места происшествия. И… пластиковая двухсотграммовая бутылочка из-под кетчупа. И ко всем этим на первый взгляд банальнейшим предметам Караулов относился с великой осторожностью и опаской. Словно это был драгоценный хрусталь и он боялся его расколоть.
— Ну? — Колосов подошел, к коллеге и заглянул в протокол. — Сколько же ты уже успел настрочить, братец Юра! Контора пишет. А что теперь остается-то, как не писать после таких вот событий? ТАКОГО ЮТ ВСЕЛЕНСКОГО ПОЗОРНОГО ПРОКОЛА ПО ДЕЛУ!
— Не маячь у меня за спиной, будь добр. — Караулов поднял голову. Выражение лица его было сложным: он явно мог сейчас предъявить начальнику отдела убийств целый ряд претензий в чудовищном головотяпстве и вопиющем непрофессионализме. Но по молодости лет, по доброте душевной, а также вследствие хорошего домашнего воспитания (мамой и бабушкой) просто не желал экого делать в присутствии коло-совских подчиненных.
Он просто кивнул на целлофановые пакеты: — Вот, изъяли при обыске в доме. Коробка с соком. Вдова, по словам ее домашних, всегда сок томатный пила по утрам. Это, вот в бутылке остатки сока из ее стакана. Я перелил и упаковал образец для экспертизы. А это, — Караулов напряженно смотрел на бутылочку из-под кетчупа, — это обнаружено было в ванной под раковиной. Эксперт провел экспресс анализ. В веществе, точнее в жидкости — там в бутылке какая-то бурда подозрительного вида, — установлено наличие хлорида ртути. Точнее эксперт скажет после лабораторных исследований.
