Валерий Ефремов - Власть ножа
Петр удивился, но не слишком сильно — он никогда не сомневался, что оскорбленная женщина способна пойти на любое преступление, а уж такая женщина, как Римма, тем более.
— Ты произнесла это так, будто для тебя убить человека — обыденное дело, — слегка укоризненно отметил он.
— Не скажи. Такое случилось впервые в жизни, хотя меня много лет учили этому. — Римма бросила на Лухаря внимательный взгляд. — Ты ведь наводил обо мне справки и наверняка знаешь, что я работала в «конторе»? — Верно. И я даже знаю, чем ты там занималась. — Чем же? — Женщина нахмурилась.
— Вербовкой иностранных агентов через постель. Ты — девочка из «сексназа». — Петр широко улыбнулся. Римма вздохнула: — Да, за деньги у нас теперь можно все узнать. Даже секреты государственной важности. Лухарь встал из-за стола, включил телевизор. Поймав недоуменный взгляд Риммы, пояснил: — Сейчас будет программа «Московский криминал». Новости сообщат.
Десятиминутную программу прослушали в напряженном молчании. День оказался на редкость богат на криминальные события.
Петр выключил телевизор и вопросительно посмотрел на Римму:
— Однако передали, что Иван Несмелов, по кличке Посланник, покончил с собой, что доказывает его предсмертная записка.
— Точно. Написал он такую записку, но не застрелился. Рука, видно, не поднялась. Я ему помогла, подонку, когда он спал. — Римма чиркнула зажигалкой и затянулась новой сигаретой. — А теперь понятно, с чего он вообще так сильно запсиховал: как сказал ведущий программы, его девку на его же глазах трахнули. — И раз есть такая записка, ты, конечно, не боишься, что менты раскрутят это дело? — Не боюсь. И не только из-за записки. У меня есть железное алиби. — Вот как? Что за алиби, если не секрет?
Римма весело улыбнулась.
— Ты, Петр Федорыч! Ты — мое самое, что ни на есть, железное алиби! Мы ведь с тобой уже сутки не расстаемся, верно? Улыбнулся и Лухарь. — Так вот почему ты решила мне во всем признаться!?
— Не только. Просто надо же хоть кому-нибудь доверять в жизни. А мне и некому больше, кроме тебя, — сказала Римма печально и с очевидной искренностью.
Петру, тоже чрезвычайно одинокому человеку и к тому же чуть ли не боготворящему эту женщину, такое признание пришлось по душе.
— Мне, между прочим, тоже может понадобиться алиби на вчерашний вечер, так что мы с тобой друг для друга его и создадим.
— Ах, ну да! Вы ведь вчера с Антоном ездили выручать его жену. И что, пришлось применять оружие?
— Слышала по телеку о бойне, как выразился ведущий, в деревне Чернушки? Антон там уложил с десяток бандитов Арлыка. — Ну и дела! — Эта новость потрясла Римму. — Да кто он такой, твой Антон? Лухарь немного помолчал. — А разве тебе Посланник о нем ничего не говорил? И что он, кстати, сказал тебе обо мне?
— Сказал, что ты вместе с Антоном с помощью шантажа нагрел его на большую кучу баксов! — Римма подмигнула Петру. — Верно? Так и было? Петр Федорович нахмурился.
— Вот, значит, какую Иван тебе выдал легенду. А тебя он подослал эти баксы из меня вытянуть? — Именно, — не задумываясь, ответила Римма. — А почему ты пошла на это?
— Любила его безумно, — последовал простой, безыскусный ответ. — И ради этой любви готова была на все.
— Понятно. А от любви до ненависти один шаг. Исторический факт. — Петр взглянул на часы. — А не отметить ли нам начало нашей совместной жизни? — Все-таки выпить не терпится?
— Да нет. Я предлагаю отметить это дело достойно: скажем, сходить к Антону в его ресторан. — Идет. Но только после того, как ты расскажешь мне о нем. Петр Лушенко задумался. — Прежде всего, хочу заметить, что Посланник тебе мозги пудрил. — То есть денег он тебе никаких не давал?
— Давал. Но я их заработал! — запальчиво воскликнул Петр. — Я много лет пахал на сколковскую группировку, ещё когда там Келарь с Зямбой заправляли. И это я вместе с Антоном сделал Посланника в ней бугром. Вот за эту услугу он со мной и расплатился. — Так вы с Антоном, выходит, из братвы?
— Не совсем. Ну, я ещё куда ни шло. Но Антон — человек идейный. Много лет на стороне сербов на Балканах воевал. Он — профессиональный снайпер. А в истории с Посланником Антон мне помогал бескорыстно. — Чуть помолчав, Лухарь добавил: — Честно сказать, я его просто использовал втемную. Он до сих пор о том не знает. Но это — отдельная история. Ну что? Удовлетворена? Римма пожала плечами. — Почти. Не стану спрашивать, откуда он взял деньги на приобретение ресторана… — Она с улыбкой взглянула на Петра. Тот, подтверждая её догадку, молча похлопал по своему карману. — Но почему этот снайпер, человек с ружьем, вдруг занимается таким странным для себя делом — общепитом? — Жена Ася подвигла. Ему самому этот бизнес на фиг не нужен. Да и плавает он в нем. Римма закурила очередную сигарету.
— Вот что мне пришло в голову, когда я смотрела криминальные новости. Ты обратил внимание, что вчера же застрелили директора охранного предприятия?
— Да, Андрея Крюкова. — Петр помрачнел. — А ведь я его предупреждал, что он на мушке у своего племяша, Ивана Несмелова. Но тот сумел-таки загасить дядю. Жаль, что ты не пристрелила своего бывшего дружка чуток пораньше.
— Славный, однако, вчера денек для тебя выдался, — усмехнулась Римма. — Что ни жмурик — то твой знакомый. Но я о другом. Почему бы нам ни заняться охранным бизнесом? Что-то ведь надо в жизни делать? А у меня есть немало знакомых из бывшей «девятки». Помогут. Да и сама я много чему в «конторе» научилась.
— Не знаю, — пожал плечами Петр. — Никогда не думал об этом. Ты, наверно, хочешь, чтоб я в это дело вложил свои бабки? — Так точно. — Ну, допустим. А почему ты об Антоне речь завела?
— Пусть продает свою ресторацию и вступает с нами в долю. Тем более мужчина он видный — хорошо смотрится в директорском кресле. Петр Федорович грустно усмехнулся.
— Так вот в чем фишка! Римма, я ведь тебе как-то говорил: Антон безумно любит свою жену Асю. Шансов у тебя никаких.
Женщина вздохнула: — А жаль. — И мечтательно добавила: — Но, может, стоит попробовать?
Майор Фролов
Майор ехал на службу, и настроение у него было совсем не такое радужное, как предыдущей ночью. Вчера, после посещения квартиры на Ярцевской улице, где нежданным образом зажмурился Посланник, Фролов вновь, более подробно, в деталях, допросил задержанных сколковцев. Из их показаний следовало, что в результате взрыва у «склада „Симплекса“» погибло восемь их товарищей. А скольких же можайских постигла та же участь? Быстро определить это было невозможно, поскольку все тела оказались разорваны в клочья, которые разбросало в радиусе до двухсот метров. Но создавалось впечатление, что погибло очень много людей. Тогда майор и решил, что накрылась вся арлыковская банда. Но к обеду, подсчитав всю найденную обувь, криминалисты объявили, что речь идет о двенадцати трупах. Отняв от дюжины неопознанных тел восемь сколковцев, майор пришел к неутешительному выводу: можайские, которых по прикидкам насчитывалось десятка два, потеряли всего лишь четверых боевиков. И, естественно, не было никакой гарантии, что Арлык оказался среди взорванной четверки. Как произошел сам взрыв, оставшиеся в живых сколковцы не знали, поскольку находились с обратной стороны «склада», и это тоже смущало душу опытного сыщика, который старался добиваться полной ясности в любом деле. Что касается смерти Посланника, то теперь майор не был уверен, что действовал правильно, заставив слесаря дать, по сути, ложные показания и оформив их протокольно. Ведь он самым натуральным образом покрывал возможного убийцу — а именно ту девицу, которую Фролов нарисовал свидетелю на листке бумаги. Изобразил же он Римму Ильиничну Краснову, что последние полгода трахалась с Посланником, но с месяц назад куда-то исчезла. Теперь ясно, что авторитет решил ей просто-напросто снять другую квартиру — поближе к своему офису. Конечно, действовал майор таким образом из чисто эмоциональных побуждений: с одной стороны, ощущая искреннюю симпатию к «исполнителю» такого мерзавца, как Посланник, с другой — испытывая внезапно вспыхнувшую, но оттого не менее жгучую ненависть к юной стерве из прокуратуры, которая вела себя с ним, старым опером, как с мальчишкой, в то же время мечтая сделать карьеру на громком деле чужими руками. А все потому, что она — дочь заместителя Генерального прокурора! Никто другой на её месте не вел бы себя столь хамским образом с не последним на Петровке человеком, каким является он, майор Фролов! Теперь его мучили угрызения совести, которые случаются у честных ментов — профессионалов, когда им по каким-то причинам приходится нарушать служебный долг. Но, впрочем, эту Римму он будет далее пасти лично, а теперь уж следовало гнуть свою линию до конца. Ведь вчера днем, как распорядилась эта сучка из прокуратуры, он явился к ней в офис на Новокузнецкую и сообщил о результатах предварительного оперативного расследования. Майор имел на руках не только свидетельство слесаря алкаша, но и хорошо препарированные и задокументированные, конечно, показания Дарьи Петровны (опер и на неё нашел, чем надавить). Общий смысл обоих свидетельств выглядел на бумаге так: выстрел слышали, хлопанье двери после выстрела — нет, мужчину покойника ранее видели неоднократно, а женщин в ту квартиру ходило много всяких, они свидетелям не запомнились. Еще не было официального вердикта графологов о том, принадлежала ли предсмертная записка руке Ивана Несмелова, но в неформальном порядке они уже дали утвердительный ответ. Не дало никаких неожиданностей и вскрытие — смерть наступила от выстрела в сердце с предельно близкого расстояния. Поэтому майор уверенным тоном предложил следователю Шигаревой закрыть дело по факту смерти Ивана Несмелова из-за отсутствия состава преступления — самоубийство налицо. И мотивчик суицида имеется: подругу Несмелова изнасиловали у него на глазах, после чего та покончила с собой, и Посланник решил составить ей компанию. Следователь забрала дело к себе и сказала, что во всем досконально разберется. Едва Фролов зашел в свой кабинет на Петровке, как раздался телефонный звонок.
