Владимир Гриньков - Так умирают короли
– Он так нехорошо о тебе отозвался.
– Когда?
– В первый день, когда я только у вас появился.
– Это ты не у нас появился. Это ты у меня появился, – улыбнулась Светлана и погладила мой живот. – Иди сюда и не думай о глупостях.
Я действительно очень скоро обо всем забыл. У Светланы был просто дар какой-то. Многие женщины могут отвлечь от забот. Но у нее это получалось изумительно.
Глава 7
Съемку сюжета с неисправным агрегатом для расфасовки мороженого перенесли на неделю. Самсонов лично заявился на осмотр места предстоящих событий: ему продемонстрировали работу агрегата, и он остался недоволен.
– Не годится, Илья! – сказал Самсонов желчным голосом человека, который уже забыл, когда в последний раз хоть чему-нибудь радовался. – Ну, струя мороженого. Ну, бьет со страшной силой. И это все?
Толстенький Демин переминался с ноги на ногу и нервно покусывал ус.
– Не годится, – повторил Самсонов.
Он прошелся по кафельному полу, старательно глядя себе под ноги. Остановился передо мной, поднял глаза, но меня, кажется, даже не увидел. Самсонов думал. Затем резко развернулся к Демину:
– Ладно, возьми стакан. Покажи мне еще раз.
Демин с пластиковым стаканом в руке приблизился к аппарату, подставил стакан, нажал рычаг-дозатор. Из сопла вырвалась тугая струя разжиженного мороженого, ее сила была так велика, что Демин выпустил стакан из руки. Но это было еще не все. Рычаг на несколько секунд прекратил действовать, и мороженое продолжало хлестать, разлетаясь по полу белесой массой. Лично мне казалось, что не так уж плохо. Когда герой передачи, ни о чем не догадываясь, попадет в эту нелепую ситуацию, смотреться происходящее будет очень комично. Но Самсонову этого было мало.
– Сделай мне так, чтобы из этой штуковины мороженое било во все стороны, – сказал он. – Чтобы сопло сошло с ума. В пол, в потолок, в героя передачи – это должно быть живое сопло. Ты понял?
Самсонов остановился у стены, на которой висел огромный плакат с рекламой прохладительных напитков, и долго ее рассматривал, словно забыл обо всем. Но ни о чем он не забыл, конечно. В конце концов обернулся и повторил вопрос:
– Ты понял?
Демину ничего другого не оставалось, как кивнуть.
– Здесь вся комната должна быть заляпана мороженым, – развивал свою мысль Самсонов. – Чтоб живого места не осталось.
– Но вот здесь должно быть чисто, – сказал Загорский, показывая на затемненное стекло, из-за которого он собирался вести съемку.
Самсонов засмеялся.
– Ничего, если и туда немного брызнет, – махнул он рукой. – Так даже лучше. Чтоб зритель почувствовал. – И обернулся к Демину: – Ты, кстати, рабочий халат для нашего героя приготовил?
Демин кивнул.
– Цвет халата какой?
– Серый такой, с синевой.
– Не годится. Белый должен быть, белее снега. Ты понял? А в мороженое добавишь какой-нибудь дряни, чтобы у него был зеленоватый оттенок.
Самсонов обвел взглядом облицованные белым кафелем стены.
– Да, – сказал он после паузы. – Зеленоватый оттенок – то, что нужно. – И поманил меня пальцем. – Ты нашему герою объяснишь, как он должен с агрегатом обходиться, но сам за ручку не берись.
Он смотрел мне в глаза и будто думал о чем-то.
Самсонов оказался прав. Когда через неделю мы проводили съемку, я едва не надорвал живот от смеха, наблюдая за злоключениями нашего героя. Едва он потянул злополучный рычаг, взбесившийся агрегат стал вытворять черт знает что. Сопло вращалось так, словно оно было резиновое, и за несколько секунд залило ядовито-зеленой субстанцией пол, стены, потолок и нашего бедолагу – героя передачи. Потом на сцене вновь появился я, прочитал ошалевшему от свалившихся на него несчастий парнишке нотацию, пригрозил всяческими карами за учиненный беспорядок, после чего удалился, наказав ему продолжать работу. Все повторилось. Я стоял рядом с ведущим съемку Загорским и смеялся. Сам Альфред, как и подобает представителям аристократических кругов, сохранял невозмутимость. Он был в этой передаче с момента ее основания и насмотрелся всякого.
– Чем занимаешься сегодня вечером? – неожиданно спросил он меня.
Этим вечером, как и во все предыдущие вечера, я должен был предаваться любовным утехам со Светланой. Но не мог же я этого сказать Загорскому и поэтому только промычал нечто нечленораздельное.
– Все понятно, – кивнул Загорский. – Вечер свободен. Сегодня едем к моему другу.
– Я не могу.
– Ты что? – удивился Загорский. – Хочешь, чтобы он меня убил?
Я думал, что это шутка – про убийство, но заглянул Загорскому в глаза и вдруг почувствовал в груди странный холодок.
Самсонов тем временем уже вышел к нашему герою. Тот, испачканный с ног до головы подозрительно зеленоватым мороженым, не знал, смеяться ему или плакать. Самсонов улыбался ему как мог широко и всячески демонстрировал свое расположение.
– Так мы договорились? – спросил у меня Загорский.
Я кивнул, потому что не хотел, чтобы такого чудесного человека из-за меня убили.
Светлане я все объяснил и пообещал приехать не очень поздно. Она казалась раздосадованной и явно хотела что-то сказать, но тут подошел Загорский.
К Самсонову мы не поехали. Загорский все уладил сам, сказав шефу, что мы – я и Альфред – сегодня приглашены. Альфред так и сказал: «Мы приглашены» – и выглядел при этом настоящим графом, который должен представить двору своего возмужавшего племянника.
– Ну-ну, – почему-то улыбнулся Самсонов. – Покажи ему настоящую жизнь.
И мы поехали к страшному другу Загорского.
Глава 8
В то, что Загорский в чем-то был прав, я поверил сразу, едва мы переступили порог квартиры. Здесь было много красного бархата, золота картинных рам и мебели, каким-то чудом перенесенных в просторную московскую квартиру из покоев французских королей. Я никогда не думал, что подобное возможно – будто кто-то рачительный сумел сохранить уют и роскошь прежней жизни, знакомой нам только по фильмам. Сегодняшняя жизнь тоже заявляла о себе – необыкновенных размеров телевизором и сотовым телефоном, оставленным кем-то на роскошном плюше дивана, но это не выглядело неуместным или вызывающим.
Загорский прошелся по комнате. На фоне картин он смотрелся великолепно, оставалось лишь сменить клетчатую рубашку на смокинг, и можно было снимать его в этих интерьерах. Не успел я об этом подумать, как дрогнула тяжелая портьера, и из-за нее вышел невысокий человек в домашнем халате с атласными лацканами. Он был не стар, но и не молод, за прожитые годы успел подрастерять растительность на голове и заработать какую-то желудочную болезнь, о чем можно было судить по его нездорового цвета худому лицу, которое, впрочем, было так ухожено, как нечасто увидишь. Особенно выделялись глаза. Глубоко посаженные, они казались темнее, чем были на самом деле, и придавали человеку какой-то демонический облик.
– Познакомься, Костя, – сказал Загорский человеку в халате. – Это мой друг, Евгений.
Приятно было услышать от Загорского, что он считает меня своим другом.
– А это Константин Евгеньевич, – представил Загорский человека с демоническим лицом.
Мы пожали друг другу руки. У Константина Евгеньевича была сухая и очень доброжелательная ладонь. Поэтому да еще потому, что он имел отчество Евгеньевич, а меня самого звали Евгений, он мне понравился. Посмотрел длинным взглядом темных глаз, будто оценивал, и предложил занять диван или одно из кресел – по выбору. Когда он сел, я увидел выглядывающие из-под халата брюки и коричневые лаковые штиблеты.
– Откуда вы? – спросил Константин Евгеньевич.
– Из Вологды, – ответил я.
– И как там Вологда?
Я пожал плечами, не зная, как ответить. Не представлял, чем может заинтересовать Вологда такого человека, как мой собеседник.
– Он сбежал оттуда, – подключился к разговору Загорский. – Его манят огни больших городов.
Сказал и едва заметно улыбнулся. Я заметил, что он обращается к Константину Евгеньевичу с необычайным пиететом. Если бы не его аристократизм, можно было бы принять это за подобострастие.
– И что же молодой человек успел посмотреть в Москве?
– Ничего, – признался я.
– Напрасно, – покачал головой Константин Евгеньевич и раскрыл массивный портсигар, лежащий на столике с резными ножками.
Он взял из портсигара сигарету и прикурил ее, пустив дым в потолок. На его среднем пальце я увидел массивный вычурный перстень: казалось, что золотой паучок обхватил зеленый камень своими золотыми лапками.
– Вы женаты, Евгений?
– Нет, – ответил я после паузы.
Вопрос оказался для меня несколько неожиданным.
– Тогда вас можно считать свободным человеком. Альфред покажет вам Москву. Это удивительный город.
Я кивнул, демонстрируя, что полностью согласен с хозяином квартиры.
– Как твоя работа, Альфред? – поинтересовался Константин Евгеньевич.
