Эван Хантер - Последний уик-энд
— Ладно, сэр, — с сомнением согласился Дэниелс.
Они поднялись по трапу. Мастерс подошел к спаренной пятидюймовой установке рядом с антенной. Он облокотился о ствол и посмотрел на воду. Дэниелс стоял у него за спиной, бесшумно дыша.
— Ты женат, Дэниелс?
Дэниелс секунду колебался.
— Простите, сэр?
— Ты женат?
— Нет, сэр, я не женат.
— А девушка есть?
— Нет, сэр, — быстро ответил писарь.
— А что ты думаешь об этой Коул?
— Простите, сэр?
— Брось, Дэниелс. Как мужчина мужчине, что ты о ней думаешь?
— Ну, сэр, я действительно…
— Забудь о моих погонах, Дэниелс. Что ты думаешь о Клер Коул?
Дэниелс ухмыльнулся.
— Ну, я не стал бы выгонять ее из своей постели.
— Куда ты ездил на выходные, Дэниелс?
— В Норфолк.
— Почему именно в этот захудалый городишко?
— Денег нет, сэр.
— Кого-нибудь там встретил?
— По-моему, несколько знакомых ребят. Я точно не помню.
— Ты был один?
— Да, сэр. — Дэниелс помолчал. — Я люблю развлекаться в одиночку. Когда несколько морских волков собираются вместе, это уже чересчур.
— А кого именно ты видел в городе?
— Я не помню, сэр.
— А ты не ездил в Уилмингтон?
— Как, сэр?
— Уилмингтон. Ты не ездил туда на уик-энд?
— А где это, сэр?
На палубе, ругаясь, смеясь и обмениваясь солеными шутками, появились моряки с матрасами. Мастерс смотрел, как они раскладывали их на поручни, ящики с боеприпасами, повсюду. Дэниелс нерешительно пошевелился.
— Я думаю, ты можешь идти, Дэниелс.
— Спасибо, сэр. Я просто хочу найти место для своего матраса.
— Если не сможешь, подойди ко мне. Я тебе найду местечко.
— Есть, сэр. Спасибо, сэр.
— Кстати, Дэниелс. Это Делавэр.
Дэниелс моргнул.
— Что Делавэр, сэр?
— Неважно.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Городишко был славным, тихим и спокойным. Маленький городок, который каким-то образом умудрялся не походить на все остальные маленькие городки. Для города это было хорошее время года, середина осени. Когда листья бесцельно шуршат под ногами, а зима еще не опустошила улицы.
— Замечательно, — сказал Диксон. Он шел быстрой пружинящей походкой, приспосабливаясь к шагу Нортона. Погода была необычно мягкой, и Диксону казалось, что он снова в колледже. Он поймал себя на том, что рассматривает юбки и ноги проходящих девушек. Право же, это было гораздо лучше, чем посыпать порошком отпечатки в душной радиолокационной рубке. — Удивительно хорошо, — повторил Диксон.
— Здесь только одно хорошо.
— Что? — спросил Диксон.
— Недалеко от Вашингтона. Не так дорого звонить жене.
— А почему ты пошел в ФБР? — неожиданно спросил Диксон.
— Я люблю опасную жизнь.
— Нет, серьезно.
— Защищенность, зарплата, какого черта я знаю.
— А я знаю, почему я пришел в ФБР.
— И почему же? — без интереса спросил Нортон.
— Из-за таких дней, как сегодня. Я имею в виду, из-за того, что мы сейчас делаем. Я нахожу это очень увлекательным.
— Это потому, что ты все еще не протрезвел. Немного поработаешь и будешь ненавидеть такое хождение.
— Не думаю, что я буду ненавидеть что-нибудь вроде этого.
Нортон ничего не ответил. Они молча шли несколько минут, а затем Диксон спросил:
— Ты думаешь, мы что-нибудь узнаем?
— Может быть, — сказал Нортон. — Это все равно не имеет значения.
— Почему?
— Мы сузили круг подозреваемых до трех. Ну ладно, мы потратим сегодняшний день, бродя по городу с фотографиями мертвой сестры и этих трех типов. Может быть, кто-нибудь их и узнает. Честно говоря, я в этом сомневаюсь.
— Она была очень симпатичной девушкой, — немного задумчиво произнес Диксон.
— Симпатичные девушки есть везде. Не заблуждайся на этот счет.
— То есть?
— Что симпатичная девушка лучше запоминается, чем некрасивая. Человеческая память — забавная штука. Однажды у меня было дело, когда мы смогли опознать подозреваемого благодаря тому, что женщина вспомнила волосатую бородавку у него на носу.
— У тебя, наверное, было много дел, Фред?
Нортон остановился.
— Знаешь, Мэт, иногда ты говоришь какую-то чушь.
— Что ты имеешь в виду? Только потому, что я…
— Ладно, ладно, забудь. Да, у меня было много дел. Я когда-нибудь рассказывал тебе, как я однажды раскрыл заговор, целью которого было взорвать Пентагон?
— Что, на самом деле?
— Конечно. После этого они хотели снять Гувера и поставить меня на его место. Я не согласился. В душе я очень простой человек.
— Вечно ты всякую чушь мелешь.
— Я знаю. Пойдем, вот еще меблированные комнаты.
Они задержались перед белым домиком, обшитым досками клинышком.
Дом был маленьким, с двумя слуховыми окнами на верхнем этаже. Каждое окно украшали красные ставни, а перед домом стоял большой серебристый клен, который доблестно, но безуспешно пытался удержать последние пожелтевшие листья.
Нортон открыл калитку и подошел к крыльцу. Он подергал за шнурок старомодного звонка.
— Какое, ты думаешь, будет на этот раз? — спросил он Диксона.
— Не понял.
— Выражение. Когда мы говорим, что мы из Федерального бюро расследований. Потрясение? Страх? Глубокий обморок? Разве ты не заметил, как варьируются выражения их лиц?
— Это будет пожилая леди, — предположил Нортон. — Когда мы скажем ей, что мы из ФБР, она пригласит нас в дом и выдаст нам список соседей, в которых подозревает коммунистов.
— А я так думаю, молодая блондинка с хорошими ногами, — заявил Диксон, включаясь в игру. Такие моменты, как этот, делали иногда работу с Нортоном сплошным удовольствием.
— Я занимаюсь этим уже шестнадцать лет, и у меня еще никогда не было молодой блондинки с хорошими ногами.
Со скрипом открылась дверь. Выглянула женщина средних лет. Прежде чем открыть рот, она изучила лицо Нортона.
— В чем дело? — спросила она.
— Федеральное бюро расследований, мадам, — сказал Нортон. — Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
Они оба предъявили свои удостоверения.
Женщина непроизвольно схватилась за горло.
— Ой! — сказала она. — В чем дело?
— Можно, мы войдем?
— Да, да, пожалуйста. Что-нибудь не так? Что-то произошло?
— Нет, мадам. Всего лишь несколько простых вопросов.
— Проходите, пожалуйста. — Она широко распахнула дверь, и Нортон и Диксон вошли в сумрачную, прохладную прихожую.
— Вы сдаете комнаты? — спросил Нортон.
— Да, сэр. Но у меня приличные постояльцы.
— По этому поводу нет вопросов. Мы просто хотели знать, не опознаете ли вы несколько человек на фотографиях. Скажите нам, пожалуйста, сдавали вы или нет комнаты кому-нибудь из этих людей?
— Ну, я не знаю… Я имею в виду…
— Попытайтесь, мадам, — сказал Нортон. Он вынул из кармана пиджака кожаный бумажник, в котором лежали фотографии. Сперва он протянул хозяйке фотографию Клер Коул. Снимок был сделан летом. Улыбающаяся Клер в офицерской форме стояла перед общежитием для медсестер.
— Нет, — в ту же секунду сказала хозяйка. — Я не сдаю комнаты женщинам на военной службе.
— Почему?
— Женщинам нечего делать в армии. Только флиртуют с мужчинами. Нет, я не сдаю женщинам-военным.
— Эта девушка была медсестрой, — сказал Нортон.
— Все равно, я не сдавала ей комнату.
— Посмотрите на ее лицо. Она могла быть в штатском, не обращайте внимание на форму. Вы когда-нибудь видели ее раньше?
Хозяйка внимательно изучила фотографию.
— Нет, никогда.
— Она могла снять комнату с мужчиной, и, вероятно, они зарегистрировались как муж с женой. Вы узнаете кого-нибудь из этих людей?
Он протянул ей фотографии Джоунса, Шефера и Дэниелса.
— Моряки? — сказала хозяйка. — Ни за что!
— Вы не сдаете мужчинам на военной службе тоже? — спросил Нортон.
— Солдатам — да. Но только не матросам. Не этим пьяницам. У меня никогда не было матроса в доме, и никогда не будет.
— Как я уже сказал, они могли быть в штатском. Не посмотрите на их лица еще раз?
Хозяйка посмотрела на фотографии, тщательно изучая каждую.
— Нет, я никогда не видела никого из этих людей. Ни девушки, ни мужчин. А что, они сделали что-нибудь?
— Спасибо, мадам, — сказал Нортон. — Извиняемся за беспокойство.
— Они сделали что-нибудь? — еще раз спросила хозяйка.
Нортон был уже на крыльце. Диксон обернулся и помахал рукой.
— Пока! — весело попрощался он.
Они вместе пошли к воротам. Нортон молчал.
— Вот ведь стерва, — сказал Диксон.
— Не особенная.
— Я хочу сказать…
— Потому что она очень разборчиво относится к тем, кто живет под ее крышей? Это ее право. Мне самому моряки не очень нравятся.
