Наталья Анишина - В золотом капкане
Дела и впрямь лежали в свободном доступе. Журнал регистрации имелся, но пребывал в безалаберном состоянии, пользы из него извлечь было трудно. Нормальная запись с указанием порядкового номера поступившего дела, даты приёма, описи документов, классификации преступления зафиксирована двухлетней давностью, следующие папки учитывались не по установленной форме, а как кому придёт в голову. Не представлялось возможным определить, кто сдавал документы, кто и в каком состоянии их принимал, кому выдавалось досье из хранилища, возвращали ли его назад, где его отыскать в случае необходимости. Графы были пустыми, никто не контролировал служебную документацию.
Полистав талмуд, в котором трудно было разобраться, Дмитрий Сергеевич сделал вывод, что придётся безо всякой системы рыться на запылённых стеллажах, надеясь на удачу
На глаза попалось незаконченное им дело. Он начинал вести расследование и запомнил подозреваемого человека. Против него было много улик. Следствие шло гладко, но по каким-то причинам Князев распорядился продолжать его другому сотруднику. Рогожин так и не узнал, чем оно закончилось. Он из любопытства открыл папку. На титульном листе размашистым почерком было написано: «… прекратить производство из-за отсутствия улик». Внизу стояла подпись Князева.
«Почему? – с удивлением подумал Рогожин. – Значит, подследственный оказался на свободе? Невероятно!»
Он хорошо помнил материалы дела. Это была квартирная кража с убийством сорокапятилетней женщины, Климовой Раисы Ивановны. Подозрения пали на бывшего уголовника, ранее судимого за ограбление сберкассы с убийством кассира. Срок преступник не отсидел, попал под амнистию. Фамилия его – Махонин Артур Николаевич. Рогожин с волнением перелистывал страницы. Подозреваемый жил по соседству с убитой, был с ней коротко знаком. Улик против него собралось достаточно: начиная от показаний свидетелей, пятен крови жертвы на его одежде, обнаружением исчезнувших вещей потерпевшей в его квартире.
К удивлению Рогожина из папки исчезли показания свидетелей. Не нашёл он и акта изъятия личных вещей убитой. Теперь по материалам расследования выходило, что Махонин всего лишь свидетель. Пятна крови на его одежде принадлежали действительно жертве, но попали в тот момент, когда он, придя к Климовой в гости, обнаружив соседку тяжело раненной, оказывал ей помощь. Она была в предсмертном состоянии, но успела сообщить, что в квартиру ворвались незнакомые люди, ранили её и совершили грабёж.
Подследственный теперь выглядел как благородный джентльмен: вызвал «неотложку», но до прибытия медицинской помощи женщина умерла. Наличие личных вещей убитой у него в квартире объяснил тем, что она по его просьбе давала ему ими пользоваться. Кто её застрелил, не имеет представления. Ранений на теле убитой было два – в сердце и в голову. Рогожин читал новые записи и не верил глазам. Напрашивались мысли: как могло такое произойти? Кто умело подтасовал факты?
Дело явно «выпотрошенное»: из него исчезли важные документы. В «куцем» виде оно наводило на странные догадки. Выходит, подследственному поверили на слово, и он был отпущен. Такое решение принял не кто иной, как его начальник, Князев Игорь Семёнович.
Дмитрий Сергеевич покачал головой. Он был на сто процентов уверен в том, что Махонин преступник. Как можно не верить фактам и достоверным уликам? На следственном эксперименте Махонин подробно и последовательно продемонстрировал ход преступления. Рогожин перелистал тощую папку, протокола проведения следственного эксперимента не было. Конечно, если представить картину убийства Климовой так, как она выглядит теперь, то его можно отпустить. Но ведь подозреваемый признался в содеянном, вина его была подтверждена и аргументирована документами, оставалось только передать дело в прокуратуру. Как раз на этом этапе Князев распорядился вести расследование другому следователю. Почему?
Рогожин внимательно посмотрел на фотографию Махонина. Подумав, забрал с собой папку и вернулся в кабинет. Он решил при случае спросить о нём у Князева. «Разве при Коневе могло такое случиться? – размышлял Рогожин. – Нет, не припомню. Раскрываемость преступлений была высокая, а сейчас – что ни расследование, везде пробуксовка: то отказ в возбуждении уголовного дела, то закрытие его ввиду отсутствия состава преступления или улик, либо искусственное затягивание следственной работы. В деле Махонина явный подлог и нарушение законности. Волевая рука начальника освободила его от суда и заслуженного возмездия. Но почему?»
Напрашивались и другие вопросы: «Как случилось, что исчезли документы? Кто их убрал? Как дальше работать? На кого опираться, с кем советоваться?», – теряясь в догадках и предположениях, думал Рогожин.
Глава одиннадцатая
Ему вспомнилось первое дело, которое пришлось раскрывать в начале следственной работы. Оно было связано с хищением наркотических препаратов из аптек. «Аптечное дело», как его нарекли в процессе расследования. Случайно был задержан продавец наркотических лекарств некий Смирнов. Он взят был с поличным, в кармане у него обнаружили две нераскрытые упаковки морфия в ампулах. При допросе всячески отпирался, менял показания. Вначале говорил, что его продать наркотики попросили знакомые, затем стал уверять, что нашёл коробочки на территории больницы, впоследствии сослался на то, что лекарства остались у него после смерти родственника, умершего от рака.
Оказалось, что никакого онкологического больного дяди у него не было. Стали проверять аптеки. В одну пришёл Рогожин. При проверке хранения и отпуска наркотических препаратов обнаружено, что по поддельным рецептам из аптеки на сторону утекало большое количество наркотиков.
«Розовые» рецепты для выписки наркотических и психотропных веществ являются документами строгой отчетности. Они хранятся в поликлинике в сейфе под замком в кабинете главной медицинской сестры. Выдаются бланки лично в руки врача под его роспись.
Аптека отпускает наркотические препараты только по таким рецептам. Выяснилось, что за год до этого случая в городе была ограблена одна из поликлиник, из неё были похищены бланки больничных листов и «розовые» рецепты.
Преступники умело изготовили личные печати врачей, медицинские штампы поликлиники и таким образом получали из аптек наркотические препараты, а затем нелегально их сбывали.
Под натиском улик Смирнов сознался в преступлении и назвал имена сообщников. Это были ранее судимые уголовники, наркоманы, которые сами употребляли наркотики.
Его воспоминания прервал стук в дверь.
– Войдите, – ответил Рогожин.
Вошла женщина бальзаковского возраста и сказала:
– Я к вам по очень важному делу.
– Пожалуйста, садитесь, – пригласил Рогожин.
– Хочу привлечь ваше внимание на торговцев шашлыками, они продают их возле пивного ларька по улице Строителей. Но прежде вы мне дайте слово, что не потребуете от меня письменного заявления. Скажу честно, что боюсь мести, закон, к сожалению, нас не защищает. Мне известно, что они готовят шашлыки из собачьего мяса.
– Откуда у вас такие сведения?
– Могу дать адрес квартиры, где алчные люди умерщвляют собак и разделывают их. Разрезанное на куски мясо привозят в ларёк и жарят шашлыки. Собак усыпляют, чтобы не было шума. Я видела много раз, как они выносят из квартиры большие тяжёлые сумки и грузят их в машину. Мы с мужем проследили путь и полюбопытствовали, что можно вывозить из квартиры мешками. Когда увидели выброшенные на свалку собачьи головы и кости, стало все понятно.
– Хорошо, давайте адрес, проверим информацию.
– Я бы не пришла к вам, но твердо знаю, что шашлыки из собачьего мяса, а ведь люди их покупают, ни о чём не подозревая. Это безобразие. Куда смотрит санитарно-эпидемиологическая станция и государственная торговая инспекция? Знаете, в наше время столько безразличных ко всему происходящему граждан, просто ужас. А я вот не могу проходить мимо таких вещей. Но фамилии своей не скажу. Полиции сейчас мало кто доверяет, вы меня поймите правильно. Дайте, пожалуйста, ваш телефон, позвоню вам через некоторое время и узнаю, удалось ли пресечь это безобразие.
Рогожин молча слушал посетительницу. Поблагодарил за то, что пришла. Вручил ей визитку и сказал, что будет разбираться. Женщина ушла.
– Ну, вот, ещё одно дело прибавилось, когда успеть? Что-то уставать стал, хотя до пенсии далековато, – мрачно пошутил над собой.
Он сложил документы в стол, закрыл его на ключ, выключил в кабинете свет и пошёл домой. По дороге решил сделать небольшой крюк, заглянуть в пивной ларёк, посмотреть, чем торгуют. Пивную точку нашёл быстро: на улице толпились мужики, пили пиво и закусывали шашлыками, которые тут же продавали два кавказца.
