Владимир Колычев - Тревожит память былую рану
– При чем здесь Инга Степановна? – нахмурился Егор. – Она меня подтолкнула, я встал на это место, дальше я сам за себя отвечаю...
Серджио явно не понравилась дерзость в его тоне, но грубостью на нее он ответить не посмел. Хотел, но его напугала бездонная темнота в глазах собеседника. И взгляд у шеф-повара изменился – теперь он смотрел на Егора как на равного, хотя и не желал этого.
Домой Егор пришел поздно вечером. А ночью к нему нагрянула Инга – знойная и голодная. О ее тайных желаниях мог догадаться даже слепой – не обязательно было смотреть в ее жаждущие глаза: женщина источала чувственность, как натопленная печка пыхала жаром. Ее взгляд выражал еще и нетерпение, которое нужно было прочесть и немедленно утолить.
Егор молча прижал женщину к дверному косяку, задрал юбку, забросил ногу себе на бедро... Ее тело задрожало, как вагон при экстренном торможении поезда, из груди вырвался протяжный звук, похожий на плач. А Егор заставил ее разрыдаться, но не от горя, а от счастья...
В себя она приходила на диване. Как была в деловом костюме, так в нем и оставалась. Только трусики валялись где-то за креслом...
– И зачем ты это сделал? – спросила она строгим голосом, но с блуждающей улыбкой на истерзанных губах.
Тело изнеможенно расслабленно, глаза блаженно закрыты. Смешно было воспринимать ее слова, как упрек или даже выговор.
– Затем, что я этого хотел... И ты хотела.
– Кто тебе такое сказал?
– Твои глаза. И твое тело...
– И все-таки ты зря это сделал?..
– Знаю, – иронично улыбнулся Егор. – Ты же моя начальница, и я не имел права так с тобой поступать...
– Но ты же поступил.
– Хочешь, дам слово, что это в последний раз.
– Не хочу... Я ждала тебя сегодня в кабинете...
– Зачем?
– Хотела, чтобы ты поделился со мной своими впечатлениями, – открыв глаза, сказала Инга.
– Больше не жди, – Егор мрачно посмотрел на женщину. – В ресторане я сам по себе...
– А если я вызову тебя на ковер?
– Если ты вызовешь меня на ковер, значит, тебе что-то не понравилось. А если не понравилось, значит, я должен написать заявление об уходе. Я напишу, не сомневайся... Я птица вольная, даже если работаю на тебя...
– И даже если живешь в моей квартире?
Егор молча поднялся из кресла, застегнулся, собрал сумку.
– Эй, ты куда! – всполошилась Инга.
– Да у меня вроде бы койка в общежитии, – невозмутимо спокойно сказал он. – Хочешь, приезжай ко мне завтра, с соседями я договорюсь...
– Чтобы я, в общежитии? – поморщилась женщина.
– А что, раньше никогда не было?
– Раньше?! – лоб ее разгладился, глазки озорно заблестели. – Ну, может, и было... Я пять лет жила в студенческом общежитии... Но я там ни с кем, и никогда! – спохватившись, отрезала она.
– Да ладно тебе, я же не ревную... До завтра!
Парень уже открывал дверь, когда Инга вцепилась ему в руку.
– Ты что, серьезно уходишь?
– Серьезно уходят, это когда бросают. А я тебя не бросаю. Просто ухожу... Завтра, может, увидимся. Если на ковер вызовешь, – насмешливо сказал он. – Или в общежитие ко мне придешь...
– Не пойму, что ты за человек!
Она крепко держала парня за руку. Он, конечно, мог вырваться, но сопротивляться вовсе не хотелось.
– Что я за человек? – с юмором и немного свысока спросил Егор.
– Прямо перекати-поле какое-то...
– Это ты верно заметила, – кивнул он. – Это у меня с детства... Беспризорное детство, клей вместо игрушек...
– Какой клей?
– Клей «Момент». Надеваешь пакет на голову и нюхаешь так, что ходишь потом по путям, голову свою на рельсах ищешь...
Инга смотрела на него застывшими от ужаса глазами.
– Ты нюхал клей?
– И клей нюхал, и стекломыв пил...
– Кошмар какой... Может, ты еще и кололся?
– Если было, то и кололся... И с бомжихами спал, если тебе это интересно...
– Какая мерзость! – брезгливо и в страхе скривилась женщина.
– Да ты не переживай, я не заразный...
– Кто тебя знает?
– Я же поваром работаю, там у нас контроль – и на ВИЧ, и на все остальное...
– Справку можно купить...
– Что ж, тогда отправь меня на обследование, – пожал плечами Егор. – Это в твоей власти. Если, конечно, я не уволен...
– Как же так, и кололся, и с бомжихами...
– Ну, кому-то повезло в чистоте жить, а кто-то в грязи прозябает... Мне, например, не повезло. Родителей не знал, из детдома сбегал, потому что на волю рвался... Как мог, так и выживал...
– Неужели из этой грязи есть выход?
– Если очень захотеть, то да... Я хотел. Поездам вслед смотрел и думал, какой это кайф, ездить по стране и жрать от пуза...
– Ну и дура же я, – схватилась за голову Инга. – Думала, ты нормальный... Серджио тебя сразу раскусил, это я дура...
– Что Серджио? – посуровел Егор.
Он считал себя нормальным человеком, но Инга, похоже, думала совершенно иначе, и это его рассердило.
– Что-то, говорит, не то. Червоточина какая-то... Снаружи вроде бы ничего, а вглубь копнуть – гниль какая-то...
– Вся гниль осталась в прошлом, – покачал головой парень. – В настоящем у меня все правильно...
– Ну да, ну да...
Инга выглядела озадаченно, как человек, который узнал, что в его квартире побывал вор. Говорила одно, а думала о другом. И глазки беспокойно бегают...
– Боишься, что я квартиру твою обчистил? – презрительно скривился Егор.
– Нет, но...
– Значит, боишься...
Он расстегнул сумку и, пристально глядя женщине в глаза, вывалил на пол все содержимое.
– Ты не так меня понял! – вяло запротестовала Инга.
– В одном ты права. На мне действительно клеймо из прошлого. Это не зараза и не воровство. Но если вдруг... В общем, ты права, со мной лучше не связываться. Потому больше меня не ищи...
Егор не стал наклоняться, чтобы собрать содержимое сумки. Главное, что паспорт и деньги на месте, а все остальное он еще себе купит – за честно заработанные деньги. Он уходил, тихонько закрыв за собой дверь. Он уходил навсегда. И в этот раз Инга даже не пыталась остановить его.
Он позвонил Виктору Макаровичу и узнал, что место его все еще вакантно, а на следующий день укатил в рейс.
Глава 5
Дорога, дорога... Здесь все относительно. Вроде бы ты стоишь на перроне, куришь, но если подумать, ты едешь, потому что находишься в пути. Но в то же время, когда поезд движется, ты стоишь на месте – и относительно вагона, и относительно времени прибытия. Что ни делай сегодня, завтра в семь вечера поезд будет в Иркутске, и ты окажешься там – если, конечно, не отстанешь от состава.
Егор стоял вместе с поездом и курил на подножке вагона-ресторана. Июнь-месяц, чудесный теплый вечер, заходящее солнце освещает сусальные купола привокзальной церкви.
– Эй, повар, ужином кормить будешь?
К вагону по бетонному настилу перрона шла Вероника. Егор не смог сдержать удивления, глядя на нее. Спустился к ней с подножки, выбросил под колеса окурок.
– Ты откуда взялась?
Она была в розовом топике на бретельках и неприлично коротких белых шортах. Лицо, плечи, руки, ноги – все загорелые и чертовски соблазнительные.
– Оттуда, – кивком показала она за спину.
– А мама где?
– В Новосибирске осталась. А я одна. К бабушке еду. А что, нельзя?
Вероника смотрела на парня завороженно, как будто он был истуканом для поклонения. Но в трепетном взгляде угадывались веселые искорки.
– Да можно...
– Так мы ужинать будем или нет?
– Это не ко мне, это к официанту...
– А если я хочу, чтобы ты меня обслужил?
– Ну, я тоже много чего хочу.
– Чего, например?
– Тебе как, в двух словах или подробный список?
– Да, составь список и занеси мне в купе, вместе с ужином.
– Я ужин не подаю.
– Да, но маме подавал?
Егору показалось, что голос у девушки дрогнул от обиды.
– Кто тебе такое сказал?
– Она сказала.
– Что она еще тебе сказала?
– Не мне. Она подруге звонила. А я все слышала... Сказала, что у вас было в купе, – смутилась Вероника.
– Что было?
– Ну, то и было... – девушка покраснела и отвела в сторону взгляд.
– Нехорошо взрослые разговоры подслушивать.
– Еще она говорила, что ты обманул ее. Выдавал себя за порядочного, а сам бомжом оказался...
– Разве я похож на бомжа? – нахмурился Егор.
– Нет, конечно. И сама я так не думаю, – скороговоркой сказала девушка. – Это у мамы заморочки, а мне без разницы, кем ты был...
– Вот и хорошо. Если хочешь ужинать, приходи, заказывай. Никто тебя не обидит...
Егора терзали противоречивые чувства. Вероника очень ему нравилась – юная, красивая, сочная и свежая, как нераскрывшийся бутон розы. Но в то же время, он гнал от себя похотливые мысли и хотел, чтобы девушка поскорей оставила его в покое.
– А кто меня может обидеть?
– Да кто угодно! Зэки домой возвращаются, вахтовики, бывает, с катушек сходят... Лучше, чтобы в купе подали. Хочешь, я заказ передам?
– Может, лучше ты сам принесешь? – спросила Вероника с такой мольбой в голосе, как будто от этого зависела жизнь – подаст он ей ужин или нет.
![Владимир Рыбин - Включите вашу память [=Если разбудить память]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
