Ярослав Зуев - Конец сказки
– Мила, б-дь на х…! – заорал Витряков, сообразив, что его снова обвели вокруг пальца как щенка. Гребаной суки не было в бронетранспортере, где-то внутри он чувствовал это и раньше, да, знал, что все это время проклятая шалава торчала в особняке, брошенном его людьми на произвол судьбы. Она не просто продырявила бочки с бензином. Судя по тому, как рвануло, сучка нашла его динамит.
– Все из-за этой проклятой суки! – крикнул Огнемет, но его голос потонул в оглушительном реве пожара.
* * *Освободив Армейца и отдав ему ключи от камеры, где держали Андрея, Мила поспешила в мастерскую. Когда накануне вечером ее привезли в Ястребиное, человек, которого кажется, звали Жориком (Мила еще подумала, что он здорово отличается от прочих подручных Огнемета), провел ее в дом через черный ход. Они прошли гараж, где стояли несколько легковых машин и пара отличных горных велосипедов, миновали мастерскую, стены которой были увешаны всевозможными инструментами, и где сильно пахло бензином, а затем, через боковую дверь вышли на узкую лестницу и поднялись на второй этаж.
Посоветовав освобожденному ей заике с физиономией школьного учителя воспользоваться в качестве средства для побега стоявшим во дворе бронетранспортером, Мила осторожно поднялась из подвала на первый этаж, проскользнула по коридору бесшумно, как тень, свернула к черному ходу и через пять минут уже была в мастерской. Сверху доносились мелодии ala шансон и пьяные вопли боевиков, здесь же было относительно тихо и темно. Запах бензина присутствовал по-прежнему, возможно даже, им пахло еще сильнее, чем вчера. Ступая аккуратно, чтобы не сломать ногу, споткнувшись о какой-нибудь сварочный аппарат, домкрат, или что-то еще, в том же роде, Мила направилась в ту часть гаража, где находилось несколько велосипедов, попавшихся ей на глаза накануне. Еще тогда она сразу подумала, что это самый подходящий вид транспорта из всех, если ей посчастливится бежать. Если представится такая возможность. Возможность представилась, ей следовало воспользоваться. Сказав заике, что будет дожидаться его у бронетранспортера, господа Кларчук, естественно, не собиралась выполнять это свое обещание, как и множество других, которые она давала раньше. Она намеревалась воспользоваться велосипедом, укатив беззвучно в то время, как все бешеные собаки из Ястребиного, а тут их было великое множество, человек тридцать, может, даже полсотни, ринутся в погоню за заикой и его дружком.
Взяв с полки карманный фонарик, Мила тщательно осмотрела велосипеды, проверила цепи и накачку шин. Оба оказались на ходу. Выбрав себе тот, что был поменьше, она закрепила к багажнику большой охотничий нож и кусок веревки, на всякой случай, накинула темно-синий дождевик и повела машину к выходу, морща нос, потому что бензином воняло невыносимо.
Уже буквально в дверях ей в голову пришла небесспорная мысль, она остановилась, заколебавшись. Осветила фонарем дальнюю часть мастерской. Луч искусственного света выхватил из мрака длинный ряд металлических бочек у стены, литров по двести каждая. Можно было не сомневаться, в них бензин, припасенный Вацлавом Збигневовичем на черный день, не лишняя предосторожность по тем временам, когда топливные кризисы случались, чуть ли не каждый месяц.
Твой черный день, кажется, настал, ублюдок, – сказала себе Мила, хоть часть сознания увещевала ее настойчиво: Убирайся отсюда, слышишь, убирайся!
Тем не менее, Мила Сергеевна решила задержаться, минут на десять, и провела в подвале полчаса, выкручивая пробки из сливных отверстий и пробивая бочки шилом, которое нашла на верстаке. Постепенно у нее разболелась голова, к горлу подступила тошнота. Мила надышалась парами бензина, который теперь плескался по бетонному полу гаража и мастерской, вонючее озеро глубиной примерно по щиколотку, рискующее от малейшей искры превратиться в море огня. Она как раз заканчивала работу, когда во дворе заревел мотор, а затем началась свистопляска. Светопреставление. Заика и его приятель последовали ее совету, захватив бронетранспортер. Им, естественно, не удалось ускользнуть незамеченными.
«Черт!», – сказала себе госпожа Кларчук, потому что, хоть все внимание головорезов Витрякова было приковано к неповоротливой бронированной машине, устроившей во дворе стальную корриду, она теперь тоже не могла выбраться наружу. Калитка, устроенная в широких стальных воротах мастерской, выходила во двор, а там теперь было полно людей. Мила решила обождать, при этом, правда, она рисковала задохнуться. Между тем коррида во дворе переросла в настоящее сражение, заика принялся утюжить двор из зенитных пулеметов, установленных на крыше машины, и, кажется, перестрелял целую кучу боевиков. В мастерскую проникали крики раненых, Мила вслушивалась в эти жуткие звуки, как будто они были прекрасной музыкой. Она демонически засмеялась, блуждая по подвалу в кромешной тьме, творящееся наверху было возмездием, кричавшие от боли люди его целиком заслужили. Затем раздалось несколько сильных взрывов, вероятно, по бронетранспортеру выстрелили из базуки, и он замер, столкнувшись с кирпичной будкой. Это случилось далеко, почти за пределами двора, у нее появился хороший шанс улизнуть, вместе со своим велосипедом. Мила сказала себе: «Пора» и выглянула из калитки, шатаясь, как пьяная. Пары бензина сделали свое дело, она схлопотала токсическое отравление. Но, путь наружу оказался отрезан. Уцелевшие в перестрелке боевики бежали к мастерской, вопя во все горло, что им до зарезу нужен бензин, чтобы кого-то там спалить. Мила могла легко догадаться, кого, – незадачливого заику и его дружка. Бросив велосипед, она отступила в глубь гаража, а затем еще дальше, на лестницу, подумав, что если кто-то из головорезов забежит внутрь с сигаретой, они все взлетят на воздух.
К счастью, этого не случилось. Как только боевики обнаружили, что бочки пусты, а весь бензин на полу, они принялись орать, угрожая тому, кто это сделал, страшными карами, одна хуже другой. Правда, судя по всему, кретины понятия не имели, кто этот анонимный вредитель. Они наверняка схватили бы Милу, если бы додумались, как следует обыскать помещение. Вместо этого бандиты поспешили наружу, даже не решившись зажечь свет, что было очень мудро с их стороны. Боевики побежали обратно, к БТРу. Один из них крикнул другому, что надо бы сгонять за динамитом, который хранится в зале с чучелами, второй ответил на ходу, что Огнемет хочет сжечь гребаных мудаков живьем, а не взорвать, следовательно, никакого динамита.
Вместо того, чтобы, наконец бежать, Мила Сергеевна, глупо ухмыляясь, отправилась в зал с чучелами, о котором только что трепались головорезы Витрякова. Никакого четкого плана у нее не было, более того, она вообще смутно осознавала, что делает. Просто ею завладело навязчивое желание добавить динамит к бензину. Ни о чем другом она просто не думала.
Она обнаружила динамит в большой подсобке, в дальнем конце зала с чучелами умерщвленных Витряковым зверей. Взрывчатка была аккуратно уложена в ящики, их было семь или восемь. Они оказались неподъемными, тем не менее, Мила Сергеевна принялась таскать их, со второго этажа в мастерскую, делая короткие остановки, чтобы передохнуть, и оставляя по пути динамитные шашки.
Покончив с первыми двумя ящиками, Мила Сергеевна окончательно выбилась из сил и даже не представляла, откуда возьмет еще хоть немного, чтобы удержаться верхом на велосипеде. Руки и ноги совершенно не слушались ее, зато пришло знакомое чувство сделанной на совесть работы. Она протоптала тропинку со второго этажа в мастерские, ноги промокли, тропинка была бензиновой. Мила решила, что, пожалуй, хватит. Правда, у нее не было опыта подрывника, но что-то подсказывало ей: разбросанных повсюду динамитных шашек более чем достаточно, чтобы превратить осиное гнездо, замаскированное под уютное гнездышко в руины. Оставалось решить одну проблему. Ей нужно было поджечь бензин, и при этом самой не сгореть, как спичке. В приключенческих фильмах, которые она смотрела в юности, эта задача обыкновенно решалась при помощи бикфордового шнура, но она не представляла, где взять такой шнур, или нечто подобное. Потом до нее дошло, что под рукой нет даже спичек. Она могла вылить часть бензина, оставшегося в десятилитровой канистре, сделать дорожку, чтобы поджечь снаружи. Правда, на улице лил дождь, не было уверенности, что бензин воспламенится, если дорожка будет слишком длинной. И, что она сама не привратится в вопящий факел, если окажется слишком близко от особняка. Она вернулась в зал с чучелами, стараясь держаться подальше от окон, через которые ее могли увидеть боевики, копошившиеся у бронемашины. Волына как раз вытолкал Бонифацкого и Юлию на крыльцо, Мила Сергеевна этого не увидела. В особняке, который она задалась целью уничтожить, осталось только двое живых людей, сама Мила и горничная Тамара, которую Вовка решил пожалеть, из-за ее детей.
