Яков Волчек - Карай. Сын Карая
Калитка, как назло, скрипнула. Вовка застыл в испуге. Но дом молчит. Антона не видно. Может, он спит? Вовка заглянул в окно — пусто в комнате. Значит, удача. Антон куда-то ушел.
Теперь надо выяснить, жива ли еще собака.
— Дикарь… Дикарь…
Из сарая донеслось рычание, сорвавшееся на визг.
Замок не сломать. Но задвижку можно отвинтить — она на шурупах.
В сарае темно. Зажжем свет.
Ой, псу опять досталось! Бессильно и злобно щелкает зубами. Палка сломана. В углу стоит толстый черенок от лопаты, прокушенный острыми зубами.
Пес рвется с цепи: «Давай схватимся, я готов!»
Он избит, но не сломлен. В глазах нет страха, только ярость. И выжидание: «Бей сколько хочешь, но подойди ближе».
— Дикарь, я подойду, ладно? Ты меня не тронешь? Я без палки.
«Подойди. Подойди».
Эти служебные собаки такие умные! Они все понимают. Дикарь должен чувствовать разницу между Вовкой и Антоном… Наверно, он уже понял, что Вовка ему друг…
— Дикарь, я тебе помогу… Я твой друг… Замолчи, Дикарь! Зачем ты рычишь? Неужели ты на меня набросишься?..
Нет, ему нельзя ничего объяснить. Нельзя сказать: «Дикарь, я тебя спасу, отведу к хозяину». Он не поймет. Он озлоблен. Зубы у него крепкие по-прежнему. Он не искусает тебя, а загрызет. Но все равно, надо делать свое дело.
— Дикарь, я иду к тебе…
«Иди. Иди».
Мальчик медленно передвигает ноги. Пес нетерпеливо, торжествующе рычит.
Сейчас Вовка отвяжет его, приведет к Андрею домой: «Вот ваша собака, я спас ее от смерти. А теперь я вам все расскажу!»
Еще шаг. Цепь лязгает. Пасть с клыками рвется навстречу. Вовка закрыл глаза. Он чувствует острую боль в плече. Потом клыки рвут ногу повыше колена.
Он кричит — от боли и ужаса. И все-таки разматывает цепь!
Дикарь смущен. От мальчика исходят волнующие запахи. Чуть слышно пахнет хозяином и сильно — Евой. Кто же этот мальчик — друг или враг?
Пес разжимает челюсти, скулит. А Вовка торопится. Осталась только веревка. Конец ее он берет в прокушенную руку.
— Домой, Дикарь!
Пес выскакивает во двор. Мальчик еле удерживает конец веревки.
— Домой, домой! К хозяину!
Дикарь прыгает за ворота. Это стремительный прыжок. Вроде того, которым берут барьер. Веревка выскользнула из Вовкиных рук.
— Дикарь! — зовет мальчик с отчаянием.
Пес прыжками несется по улице. Пригнул голову, нюхает воздух, ищет путь домой. Что ему за дело до мальчика?
— Дикарь! Дикарь! — Вовка бежит за собакой.
Тяжелая рука хватает его за шиворот. Маленькие глазки Антона бешено смотрят ему в глаза.
— Отпустил?!
Какое счастье, что нет страха и можно наконец сказать все, что думаешь.
Но мыслей у Вовки много, а слов мало. Он бьется в сжимающих его руках и без конца повторяет:
— Не боюсь! Не боюсь! И тебя, как Дьякона, твоего друга, поймают… Чтобы вас совсем не было на свете!
Последние слова он произносит уже в сарае.
Андрей ехал в питомник с одной мыслью: подозрительно все, что связано с этим мальчиком! Что это за внезапное исчезновение? Что за угрозы? Откуда он знает о Дикаре, о поимке Геннадия Числова?
Надо взять Маузера, отыскать по следам убежавшего мальчишку и выяснить, для чего придумана история с болезнью деда. Одна из ниточек этого клубка может — Андрей чувствует это — объяснить таинственное исчезновение Дикаря…
Мотоцикл не успел въехать в ворота питомника, как по лицам выбежавших навстречу людей Андрей понял: случилось необычное.
Роза хлопала себя ладонями по бедрам и кричала:
— Вернулся твой гуляка!
Но какой же измученный, истерзанный вид у Дикаря! Ухо порвано, глаза опухли, шерсть вырвана клочьями. Дрался с собаками, что ли? Нет, тут что-то другое. На голове, на спине пятна запекшейся крови. И почему к ошейнику привязана эта толстая веревка?
— Где же ты шлялся, беспутный?
— Да он нигде не шлялся! — Геворк стоит рядом и, прищурившись, осматривает собаку. — Его увели. Разве тебе не ясно? Его держали на привязи и били.
Похоже, что так. Роза говорит: пес был ужасно голодный, наверняка все это время ничего не ел и не пил. Ему дали миску каши и напоили…
Что же все это значит?
Геворк предлагает:
— А не сходить ли нам с тобой, не поинтересоваться ли, кто это позволяет себе издеваться над служебно-розыскной собакой из нашего питомника?
Вот и Андрею кажется, что надо поинтересоваться.
Дикарю дают обнюхать веревку, которую сняли с его ошейника. Он отлично понял, что требуется, тянет вовсю. Рычит и повизгивает от нетерпения. Андрей и Геворк еле поспевают за ним. Шерсть у собаки стоит торчком, глаза налились кровью. Сдержаться Дикарь не может; то лает, то визжит. Оглядывается на хозяина, торопит.
А путь долгий. С одной окраины города — на другую. Люди устали. А собаке ничего. Озлобление придает ей силы.
Маленькая улочка. Дома с двориками. На калитках подвешены молотки — гостю предоставлены все удобства: стучи и вызывай хозяина.
Дикарь встает на задние лапы, а передними с силой бьет по калитке.
Встречай, хозяин, пришли гости!
Теперь пес замолчал. Но, глядя на него, Андрей понимает: враг очень близко. Опасный враг.
Таких дворов в старом Ереване было сколько угодно. Сейчас их почти уже нет. Дикарь тянет к сараю. Он лег без команды, ползет на брюхе, рычит.
Геворк везде чувствует себя хозяином:
— Эй, кто тут есть, покажитесь!
Рывком открылась дверь сарая. На пороге встал коренастый парень. Он не глядит на людей в милицейской форме, которые сейчас возьмут в свои руки его судьбу. Он видит только собаку.
Андрей трогает Геворка за рукав:
— Это мой старый знакомый. У него в рукавчике нож припасен. Я тебе рассказывал…
И Геворк соглашается:
— Ну как же! Помню. Приятная встреча.
А Дикарь забыл, что нужно ждать приказа хозяина. Он делает внезапный рывок и уже висит на плечах врага. Антон теряет равновесие. Нельзя падать — он это знает. Упадешь — умрешь. Он выпускает нож из рукава. Но Дикарь уже заметил это движение — удар сверкающих зубов, и нож падает на землю. Со стоном валится и Антон. И только сейчас Андрей, улучив удобную секунду, оттягивает разъяренную собаку.
— Сидеть, Дикарь!
И секунду спустя:
— Лежать, Дикарь! Фу!
Пес постепенно приходит в норму. Антон лежит на земле. Глаза его смотрят тупо и боязливо — то на ищейку, то на работников милиции.
— Это вы, значит, увели из питомника служебно-розыскную собаку? Для чего?
— Разговаривать с вами! — хрипит бандит.
Он подавлен, дрожит, но все еще хорохорится.
— Ладно, поднимайтесь. Потом разберемся. Пойдете с нами.
Антон запирает дом. Со злобной усмешкой запирает сарай. Его выводят за ворота. На ходу он выбрасывает из кармана скомканный конверт. Он думает, что этого никто не увидит.
Но Геворк тут же поднимает конверт, разглаживает на ладони, вытаскивает из него письмо и читает.
— Андрюша, — он протягивает листок, — я думаю, это тебе будет интересно…
Андрей пробегает глазами строчки.
— Это и суду будет интересно… — Он прячет письмо в карман. — Беру, поскольку это мне адресовано…
И вдруг, вспомнив о предупреждениях, которые Ева услышала от Вовки, строго спрашивает:
— Где мальчик?
Антон щурится, не понимает:
— Что еще за мальчик?
— Этот… как его… — Андрей не может вспомнить имя. — Погос Довлатян!
— Не знаю… — Антон отводит глаза. — Не знаю никакого Погоса…
Он идет впереди всех, голову склонил вниз, руки заложил за спину. Позади него двое в милицейской форме и служебно-розыскная собака, не спускающая с преступника глаз.
Но Дикарь вдруг начинает вести себя странно. Он останавливается, оглядывается назад, скулит.
— Что это с ним? — Геворк недоволен. — Распустился он у тебя.
Андрей тоже не может понять поведения своей собаки.
Дикарь тянет назад — во двор. Он бросается грудью на дверцу, ведущую в сарай. И Антону — хочет он или не хочет — приходится вытащить ключ…
Нет, все-таки недаром говорят про служебно-розыскных овчарок, что они умные и все понимают!
На полу в сарае, у самой стенки, лежит Вовка, обмотанный цепью, с кляпом во рту…
Дикарь осторожно обнюхивает мальчика и длинным горячим языком лижет его бледные щеки…
Вот и вышло так, как хотел Вовка. Его уложили спать на мягкой тахте. И приготовили ему на ужин яичницу с колбасой.
В соседней комнате закрылись Андрей, Ева и Геворк. Они советуются, как быть с Вовкой. Мальчика нужно отправить домой. Но сначала он должен отдохнуть и поправиться. Пусть поживет с недельку здесь, под надзором Евы. Придется только немедленно дать телеграмму его родным…
