Сергей Донской - Правильный пацан
– Каких кошек?
– Бродячих. Домашние наших потрохов вряд ли отведают. Это, как ни крути, не «Вискас», не «Китти-кэт».
– Не «Китти-кэт», – тупо повторил Ластовец и встрепенулся. – Послушай, Леднев, ты что, смерти ищешь?
Сергей покачал головой:
– Я ищу свою сестру и ее мужа. Надо понимать, они сейчас находятся в квартире под присмотром ваших людей. Так вот, пусть все посторонние убираются отсюда, а потом мы вместе решим, как нам быть дальше.
– Сережа! – окликнула спутника забытая всеми девушка. – Этот, который под тобой, ногами шевелит.
– Спасибо, Рита.
Сергей, орудуя гранатой как кастетом, нанес Неелову еще несколько ударов по голове, после чего вопросительно взглянул на побелевшего Ластовца:
– Ну как? Мое предложение принимается?
– Ты делаешь большую ошибку, Леднев, – покачал головой полковник. – Во-первых, Тамару и Виталия не мы захватили, а двое парней, личности которых пока не установлены. Во-вторых…
– Значит, в квартире сейчас четверо? – перебил Ластовца Сергей.
– Было четверо.
– Что значит «было»?
– Оттуда доносился шум борьбы, потом звук, похожий на выстрел.
– А вы тут сидите, наблюдаете, да?
– Видишь ли, – пожал плечами Ластовец, – освобождение заложников требует профессионального, взвешенного подхода, выверенного до мелочей. – Прежде чем продолжать, он бросил взгляд на часы. – Ровно через семнадцать минут начнется штурм. Жертв среди так называемого мирного населения, – саркастическая усмешка, – не будет, это я гарантирую. Так что убирай свою гранату, Леднев, не усугубляй свою вину.
– Не слушай его! – вмешалась девушка, которую Сергей назвал Ритой. – Он тебя пристрелит при первой возможности. Или прикажет сделать это своим бойцам невидимого фронта. Это же чекист, Сережа! Нельзя верить ни единому его слову!
– Чистые руки, горячее сердце, холодная голова, – пробормотал Сергей. По его лицу было видно, что он напряженно соображает, что предпринять дальше, и никак не может принять окончательное решение.
– Убери гранату, – повторил Ластовец голосом чревовещателя или экстрасенса. – Сдавайся. Все равно тебе некуда деваться. Мы тебя из-под земли достанем.
– Даже если я отдам вам эти проклятые бумаги с координатами боеголовки?
– А ты думал, поиграем в казаков-разбойников и разойдемся по домам? Нет, Леднев. Так просто вы от нас не отделаетесь. За все нужно платить.
– Н-да, – пробормотал Сергей. – Не зря я не спешил обращаться в вашу контору. Лучше с вурдалаками дело иметь, чем с вами. Упыри без страха и упрека… Вот что. – Его глаза наполнились решимостью. – Прикажите своим людям убираться ко всем чертям.
– А твоя сестра? – напомнил Ластовец. – Ты собираешься бросить ее на произвол судьбы?
– Я сам займусь ее освобождением. Без профессионалов высокого класса. – Это прозвучало презрительно, как будто речь шла не о сотрудниках всемогущей ФСБ, а о кучке бездельников, собравшихся поглазеть на чужую беду.
– Но…
– Все «но» оставьте на потом. А сейчас не теряйте времени. Включайте рацию и давайте отбой.
Ластовец хотел было возразить, но, взглянув в глаза Леднева, передумал. Поочередно связываясь с сотрудниками, он снимал их с постов, однако те двое, которым был поручен штурм квартиры, остались в подъезде. Во-первых, ранее Четвертому было велено действовать, не дожидаясь особого распоряжения, и этого приказа никто не отменял. Во-вторых, связываясь с ним и с остальными участниками операции, Ластовец не забывал вставлять условное словечко «короче», которое было равнозначно сигналу общей тревоги. Если бы полковник добавил к этому фразу «всем отбой», то сотрудники уже давно атаковали бы Леднева и его девчонку, открыв огонь на поражение.
Но парня нужно брать живым и желательно невредимым, так что пусть покуражится немного. Все равно выходы со двора будут перекрыты. Так что, наблюдая за тем, как его люди молча покидают территорию, Ластовец едва сдерживал победную усмешку.
Этот Леднев оказался дилетантом. Не обезоружил противников, не позаботился о том, чтобы лишить их связи, а еще лучше – жизни. Полковник именно так и поступил бы… «А потом глушил бы голос совести водкой и транквилизаторами, – добавил он мысленно. – И пытался бы убедить себя и окружающих в том, что меня беспокоит изжога, а не что-нибудь другое».
Настроение моментально упало до самой нижней отметки.
– Вот же блядство какое, – произнес Ластовец вслух.
– Вы о чем? – поинтересовался Сергей.
– Обо всем. И о данной ситуации, в частности. Ты что дальше собираешься делать?
– Для начала прикончу одних сволочей, а другим сволочам отдам папку с бумагами. Дальше будет видно.
Сергей извлек из-под свитера «вальтер» и шагнул было прочь, как вдруг замер, глядя на оставшихся в машине эфэсбэшников.
Он не учел, что они в его власти лишь до тех пор, пока находятся в досягаемости взрыва гранаты, зажатой в его кулаке. Он не мог бросить их здесь, но не мог также остаться. И, не в силах самостоятельно справиться с этой дилеммой, Сергей поступил, как поступило бы большинство мужчин на его месте. Он вопросительно взглянул на свою спутницу, державшуюся до сих пор за его спиной.
– Я подержу гранату, – сказала она просто. – Иди и ни о чем не беспокойся.
Ластовец шумно выдохнул. Ему еще никогда не доводилось видеть девушек, добровольно изъявляющих желание подержать «лимонку» со снятой чекой. И он очень сомневался в том, что женская рука вообще годится для таких целей.
– Она не сможет! – воскликнул он. – Вы оба просто рехнулись!
– Страшно? – спросила у него Рита. На ее лице возникла и погасла быстрая улыбка. – А мне нет, – заявила она, тряхнув волосами. – Я даже хочу, чтобы у меня появился повод разжать пальцы.
Пока они обменивались этими репликами, Сергей, похоже, принял окончательное, бесповоротное решение.
– Сядешь в машину сзади, – сказал он Рите. – Потом осторожно возьмешь у меня гранату и прикажешь своим соседям заблокировать двери. Прижимать нужно вот эту металлическую штуковину, похожую на скобу. Стоит тебе хоть немного ослабить хватку и…
– Можешь не продолжать, – спокойно произнесла девушка. – У меня сил хватит. И для того, чтобы держать гранату, и для того, чтобы разжать пальцы.
– Вы сошли с ума, – устало сказал Ластовец, когда Сергей стремительной тенью метнулся прочь. – Ты хоть понимаешь, что вы сейчас творите, де-вочка?
– Я вам не девочка, – отрезала Рита, устроившаяся за спинами эфэсбэшников. – Ему, – она кивнула на Сергея, взбирающегося на козырек подъезда, – ему – да, а вот вам – нет.
– За что же такая немилость? – кисло улыбнулся Ластовец. – В чем лично я перед тобой провинился?
– А вы спросите меня об этом чуть позже. Когда мы с Сережей будем лежать на асфальте в наручниках, а из подъезда будут выносить трупы. – Помолчав немного, Рита добавила: – Трупы, которых могло бы не быть.
Взглянув на сердитое личико, отражающееся в зеркале заднего обзора, Ластовец замолчал. Он вдруг понял, что его вопрос действительно звучит глупо. Сотруднику ФСБ не стоит задавать его людям ни при каких обстоятельствах. Даже в тех редких случаях, когда удается обойтись без трупов и наручников.
Ластовец поднес к глазам часы и скрипнул зубами. До начала штурма оставалось всего полторы минуты, а пригнувшаяся фигура Леднева уже подбиралась к одному из черных окон на уровне второго этажа.
– Крикни своему дружку, чтобы не дурил, – взмолился Ластовец. – Его же сейчас прихлопнут к бениной матери!
– Тогда молитесь за него, товарищ чекист, – тихо сказала Рита. – Потому что в этом случае я просто разожму пальцы.
Полковник покосился на бесчувственного Неелова, которому с горем пополам удалось придать вертикальное положение, и позавидовал ему. Старший лейтенант понятия не имел о грозящей им всем опасности, у него ничего не переворачивалось внутри, и при любом исходе ему будет не в чем себя упрекнуть.
А еще Ластовец жалел о том, что не знает толком ни одной молитвы. Потому что было самое время напомнить о себе тому, кто решает наверху человеческие судьбы.
4
Освободившись, Виталий еще некоторое время лежал на полу, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Его заставил действовать сдавленный стон, донесшийся до его ушей. Жена! В первую очередь нужно позаботиться о ней, а потом уже кряхтеть, охать и ощупывать свои болячки.
– Иду, Томчик, иду!
Подобрав по пути Лехин пистолет, Виталий склонился над Тамарой и, не тратя времени на распутывание узлов, с треском разодрал простыню, опоясывавшую рулон ковра.
– Не смотри на меня, – попросила жена, когда из ее рта был извлечен тряпичный комок. – Не смотри на меня, или я умру от стыда!
– Ты ни от чего не умрешь, глупая, – пообещал Виталий дрогнувшим голосом. – Все позади.
Тамара помотала спутанными волосами, за которыми старательно прятала глаза:
