Александр Серый - Криминальные повести
– Не знаю, – честно сознался Станислав, которого Надины рассуждения повергли в сомнение относительно предыщущего взгляда на эту историю. – Но ведь больше никаких причин думать о плохом нет?
– Больше, пожалуй, нет! – согласилась девушка. – Однако и такого аргумента может оказаться достаточно, чтобы человек потерял покой.
– С этим трудно не согласиться.
– И еще одно. Утром Лариса с Костей по междугородке целых два часа обзванивали всех знакомых в Москве. Никто ничего не знает!
– И все же… Не переживайте… Мне кажется, все обойдется, – сказал Широков, хотя теперь и у него не осталось былой уверенности. Надя тряхнула головой, словно отгоняя прочь невеселые мысли, и решительно поднялась, сообщив, что замерзла и возвращается домой греться. Широков с облегчением вздохнул.
Когда они в молчании подходили к корпусу, навстречу попались Овечкина со Степаном. Под ручку, средь бела дня? Картина выглядела столь неожиданной, что Широков невольно замедлил шаг.
«Ба! Лед тронулся! – подумал он. – В конце концов, зачем…»
Однако мысль осталась не завершенной: Малин неуклюже выронил руку подруги, а Лина порывисто подошла к Наде и радостно воскликнула:
– Надь, все обошлось! Полчаса назад Ларисе принесли телеграмму от мужа. У него все в порядке! Просто срочно понадобилось по делам уехать в Москву, а оттуда недели через две он проедет прямо домой. У них как раз путевка кончается, так что увидятся уже дома!
Станислав украдкой поглядывал на Малина, слушая щебетание Овечкиной. Случайно он перехватил взгляд Степана, устремленный на Лину, и удивился еще больше, чем при виде прогуливающейся без утайки пары: глаза, до краев наполненные презрением! Разве так смотрят на любимых?… Всего секунда – и Малин с искренним интересом уставился на неувядаемую девушку с веслом в центре цветочной клумбы.
«Что бы это значило?» – размышлял Широков, пропуская Надю в двери корпуса.
Беседа на светские темы не входила в планы Широкова. Он поспешно закончил ужин, увидев появившихся в зале Черкасовых.
– Вы уже отужинали, Станислав Андреевич?
– Спешу, Ольга Петровна, спешу…– любезно сообщил тот, изобразив на лице извинительную улыбку.
– Как жаль…– вздохнула старушка, подталкивая замешкавшегося Егора Петровича к столу.
Станислав остановился возле стенда с газетой, решив дождаться Медведева, которого не видел после прогулки в парке. От рассеянного изучения заметок его невольно отвлекли обрывки разговора, доносившегося из-за кустов справа от крыльца. Видимо, там шло выяснение семейных отношений.
– Дорогая, что же мне теперь и отдохнуть нельзя? Я же всего полчасика прошу? – бубнил мужской баритон.
– Ага, полчасика – как же… Опять застрянешь на все два! Мне тошно одной. Еще эта мымра канючить начнет! – возражала женщина.
– Да, черт с ней! Не обращай внимания… Ну, полчасика, а?
– Тебе легко говорить: не обращай… Он же все-таки мой отец. Что люди подумают?
– Наплевать на всех, понятно?! Хочешь, завтра тебе новое платье купим?
– Но…
– Никаких – но! Купим и все… Будь умницей, Ника. Я пошел, ага?
– Постой…
Звук шагов затих: Константин – его Широков уже узнал по голосу – вышел победителем в этой дуэли.
– Сволочь! – негромко выругалась Вероника.
Когда она проходила мимо, Станислав сделал вид, что полностью поглощен чтением газеты.
Ваня подошел через пару минут вместе с Надей.
– Ребята, вы не похожи на людей, только что вкусивших одну из радостей жизни, – пошутил Широков, глядя на их серьезные лица.
Надя вежливо улыбнулась, при этом глаза ее сохранили прежнее выражение. Ваня же молча потер ладонью подбородок, над чем-то раздумывая.
– Так… Теперь-то, после телеграммы, какие еще проблемы? Что вы себя изводите?
– В ней, как раз, все дело, – тихо произнесла Надя. – Сначал Лариса как будто успокоилась… Но потом… Понимаете, Станислав, ни разу в жизни Михаил Германович не подписывал послания к жене именем Миша! Ни разу!
Надя с каким-то ожесточением выделила последнее слово.
– О, Господи! Нельзя же быть такими мнительными!
Широков почувствовал, как его охватывает досада на этих двоих неугомонных, не дающих ему спокойно отдыхать.
– При чем тут мнительность?!– рассердилась Реус. – Мокшанский терпеть не мог уменьшительных имен вообще, а Мишу – в частности. Лариса говорит, что он ей еще до замужества запретил так себя называть…
– Лариса говорит! Лариса думает! Что вы заладили! Одна с ума сходит от комплекса неполноценности, а другие от нее начинают заражаться этим… как его? Шизофренией! Вот!
Широков резко повернулся и быстрым шагом пошел в клуб.
На втором этаже размещалась биллиардная. Станислав играл всего пару раз в жизни, но сейчас ему нужно было чем-то отвлечься – все равно чем. Лишь бы не слушать глупых разговоров и не видеть тревожных глаз. Этого и дома хватает!
Мужчина со щегольской бородкой выразительно посмотрел на вошедшего поверх очков в золотой оправе и постучал ногтем по стопочке входных билетов. Станислав заплатил рубль и осмотрелся. В довольно просторной комнате было три стола, вокруг которых неторопливо и с достоинством расхаживали играющие, вооруженные киями. Кроме них здесь же находились болельщики и просто зеваки. Первых отличали задумчивые лица и прищуренные глаза, а молчаливые одобрительные или сожалеющие покачивания голов следовали после каждого удара игроков. Вторые наблюдали за происходящими баталиями издали, шепотом комментируя успехи и промахи.
Широков подошел к дальнему столу, где играли низенький лысый мужчина и Костя Васнецов. Оба были целиком поглощены игрой и не обращали внимания на окружающих. Насколько позволял Станиславу судить его скромный опыт, сражение шло с переменным успехом, и соперники шли шар в шар. Но давалось это им по-разному. Если лысый потел и отдувался после каждого удара и высовывал язык от напряжения, наваливаясь на бортик стола, то Костя двигался легко и непринужденно. На лице его блуждала снисходительная улыбка. Соперник долго готовился к очередной атаке, надеясь точным ударом вырваться вперед. Но в последний момент рука дрогнула, и он промазал довольно легкий шар. Костя два раза обошел вокруг стола, внимательно оценивая расстановку шаров, потом быстро прицелился и выполнил блестящий дуплет, вызвав восторженный вздох зевак. И тут же положил тонкого «свояка», не оставив лысому никаких шансов. «Партия!» – веско бросил Васнецов. Широков с удивлением отметил, что в миг триумфа на Костином лице промелькнуло выражение не радости, свойственное победителю, а злорадства и презрения к жертве. Словно от долго ловил надоедливую муху и, наконец, припечатал ее ладонью к стене. Станислав даже поежился от вспыхнувшей в нем неприязни.
Тем временем Костя аккуратно положил кий на стол, спрятал отданные лысым деньги и, заметив Станислава, подошел к нему. Широков просто поразился происшедшей с человеком моментальной перемене: Васнецов широко и радостно улыбался, искренне довольный встречей со знакомым.
– Ты видел, как я его сделал? Крепкий орешек! До этого мы с ним сыграли две партии, и я обе просадил…
«Ну вот, все объясняется просто! А я уж подумал невесть что о человеке! Все это парочка виновата со своими психологическими изысканиями», – подумал Широков и, улыбнувшись, поздравил победителя.
– Ловко у тебя получается! Давно играешь?
– Да нет. Так, от случая к случаю. Раньше – было, играл часто. У тестя на даче стол стоит, так что баловался… Раньше…
По лицу Васнецова пробежала тень, а затем тут же вернулась улыбка.
– Раньше? – переспросил Станислав. – Продали, что ли?
– Не продали! Просто мы с тестем… Как бы точнее выразиться? Э-э… Не сходимся характерами! Потому я там теперь редко бываю.
– Случается, – вежливо согласился Широков. – Это, конечно, не мое дело, но, вообще, он у тебя странный человек!
– Ты имеешь в виду его номер с отъездом?
– Точно. Всех, понимаешь ли, переполошил…
– Бывают у него заскоки! Я Ларисе сразу сказал, что нечего поднимать панику. И с телеграммой этой! Вбила себе в голову, что он, видишь ли, не мог подписаться «Миша». Да Вероника его всю жизнь «папа Миша» называла. Что с того? Ой! – вдруг всполошился Васнецов. – Меня же Ника прибьет! Я у нее только на полчаса отпросился!
– Строгая у тебя жена! – без намека на насмешку сказал Широков.
Они скорым шагом пошли в корпус.
– У каждого свои бзики, – усмехнулся Костя.
В холле в гордом одиночестве Бица смотрел телевизор. Его голова склонилась на бок, а кончик языка беспокойно бегал по оттопыренной губе. На экране целая шеренга жгучих блондинок яростно махала обнаженными ногами.
– Шикарные бабенки! – сообщил Гоша абсолютно серьезным тоном, изучая нечто метра на три поверх головы Станислава. – Щас бы парочку сюда!
