Виктория Платова - Куколка для монстра
– Вы не сломали мой быт. Никакого быта нет. Сплошное бытие.
Вот тут-то, Лещ, ты лукавишь, тут я тебя поймала. Ну зачем быть большим аскетом, чем ты есть на самом деле? Дизайн на пятьдесят тонн баков, какое уж тут бытие?
– Заняла вашу постель.
– Да нет, что вы… Вы хоть ели сегодня?
– Да. Андрей готовил. Кажется, мы действительно что-то ели…
– Не хотите поужинать со мной?
– Хочу, – я сказала это так просто, что Лещ даже рассмеялся от удовольствия.
– Тогда я приготовлю что-нибудь. У меня есть отличное вино… Коллекционное.
Я даже присвистнула в душе от удивления. Неужели я так хорошо, так искренне сработала, что Лещ решил угостить меня коллекционным винишком, купленным на аукционе «Кристи» по пять тысяч долларов за бутылку? С ума сойти!
– Какую кухню вы предпочитаете?
– Не знаю. У меня нет гастрономических предпочтений. Разве что сырокопченая колбаса. У меня никогда не хватает денег, чтобы купить ее, – почему нет, скромная секретарша турфирмы может позволить себе милое плебейство, это выглядит пикантно и – главное – достоверно.
– Хорошо, – Лещ рассмеялся, – сырокопченую колбасу тоже внесем в список смертников… Как насчет французской кухни? Что скажет секретарша из фирмы «Круазетт»?
– Она скажет, что это было бы очень мило, если вычеркнуть из меню луковый суп.
– Заметано.
Через минуту он уже позвонил в какой-то ресторан и сделал заказ. Еще через двадцать минут еда уже стояла на маленьком столике перед кроватью. Лещ достал бутылку вина, я не ошиблась, это было вино, купленное на «Кристи», черт бы побрал театральные жесты! Но нужно отдать должное широкой сибирской душе Леща, он ни словом не обмолвился о происхождении вина. Разлив его в высокие узкие бокалы, он протянул один из бокалов мне, а второй взял сам.
– За то, что вы остались живы, – тихо сказал он.
– Да.
Мы выпили. «Перье» 1886 года выпуска обладало божественным вкусом, прожитые годы облагородили простую столовую водичку. Я долго держала жидкость во рту, боясь расстаться с ней. Еще дольше держалось послевкусие.
– Ну как?
– Никогда не пила ничего подобного. Это очень старое вино?
– Очень старое и очень мудрое.
– Наверное. Но сейчас мне хотелось бы водки. Только один стакан. За Егора, который остался мертв.
Не говоря ни слова. Лещ встал – я слышала, как мягко хлопнула дверца холодильника, – и спустя несколько секунд вернулся с початой бутылкой водки и двумя стаканами. Мы выпили в полном молчании.
– За тебя, Егор, – сказала я. – Прости, пожалуйста… И снова ладонь Леща накрыла мои пальцы.
– Все в порядке.
– Я думаю, – медленно сказал Лещ, – он бы мог вами гордиться.
– Лучше бы он не гордился мной и остался жив.
– Вы любили его?
Невинный вопрос, утром я уже пыталась предотвратить его возникновение, но он всплыл снова. Это означало только то, что Лещ всерьез заинтересовался мной. Эй, Костик Лапицкий, должно быть, ты сейчас валяешься в своей узкой койке и пытаешься сообразить, что здесь происходит в пентхаузе этого потрясающего мужика, который ни в какое сравнение не идет с твоей убогой берлогой. Перестань беспокоиться, радость моя, повернись на бок и усни, ситуация под контролем. И контролирую ее я.
– Да, я любила его. Но это не любовь в узком смысле, если иметь в виду взаимоотношение полов. Это совсем другое. Мы очень много пережили вместе, а это рождает совсем другие отношения. Они гораздо прочнее, потому что в них нет страсти… Есть только ощущение, что ты не один, что кто-то другой очень близко. Не нужно быть лучше, чем ты есть на самом деле. А ведь страсть – это всегда лукавство… Это стремление завоевать. А когда хочешь завоевать, все средства хороши. Просто макиавеллизм какой-то. И это нечестно. Простите, я не умею излагать то, что чувствую…
– Да нет. Похоже, вы умеете излагать то, что чувствуете, Анна.
– А можно еще вина?
– Да, конечно.
Мы снова выпили. Мешать водку и вино в моем положении не очень-то здорово, но когда еще я выпью вино по пять тысяч за бутылку?..
– Я думаю, вы не правы насчет страсти, – задумчиво сказал Лещ, вертя в руках бокал. – Я попытаюсь доказать вам…
…Доказательства были перенесены на неопределенное будущее, в котором Лещ и я выглядели вполне пасторально, если все пойдет в направлении, заданном сегодняшним вечером. Перед тем как заснуть в холостяцкой постели Леща, я подумала о том, что совсем недолго буду находиться в ней одна. Похоже, он попал во все ловушки, расставленные мной, хотя и одной было бы достаточно, чтобы подцепить его: мужественная маленькая женщина, настоящий друг всех покойных отважных журналистов, приятная собеседница, покорительница собак и спецназовцев, всем изысканным ресторанным блюдам предпочитающая кусок сырокопченой колбасы… То ли еще будет, милый Лещарик! Стоит только открыться заплывшему фиолетовому глазу и прийти в норму разбитым губам, уверяю, ты оценишь меня по достоинству. Ты ведь уже сейчас решаешь для себя не такую уж трудную проблему: как оставить меня в этом твоем роскошном пентхаузе еще на несколько дней, сверх положенных хирургом Эдиком Перевозчиковым. Это видно невооруженным глазом, да и выпитая бутылка за пять тысяч на это прозрачно намекает. Что ж, дебют оказался вполне удачным, даже случайно набранные статисты вплелись в драматургическую канву очень органично. Теперь ты можешь отдохнуть, Анна. Во всяком случае – до завтрашнего воскресного утра…
Я проснулась среди ночи и сразу же поняла, что Леща нет ни в одной части ангара. Поднявшись с постели и сразу почувствовав головокружение, я направилась к ванной, расположение которой уже знала: не стоило мешать водку с вином, но красивый жест был необходим для поминальной молитвы. Теперь за это придется расплачиваться.
Дверь была приоткрыта, узкая полоска света падала на пол. Значит, Лещ там, и, если мне повезет, я застану врасплох его крепкое тело. А там есть на что посмотреть, в этом я нисколько не сомневалась. Натянув на лицо самое сонное выражение из всех возможных, я заглянула в дверную щель. То, что я увидела, показалось мне странным: Лещ стоял у маленького столика, уставленного дорогой парфюмерией, и что-то колол себе в руку. Рядом с ним, на столике, между одеколоном и пеной для бритья, валялись осколки маленькой ампулы.
Я сразу же отпрянула от двери, посчитав нужным ретироваться. Тошноту как рукой сняло. Быстро в кровать, закрой глазки и обдумай увиденное: быстрее, быстрее, пока он не вернулся.
Я юркнула под одеяло и натянула его до подбородка.
Разбитая ампула, новый поворот, интересно, что она значит? Да ровным счетом ничего.
Ничего страшного не произошло, но лучше не быть случайной свидетельницей. Свидетельницей чего? Еще вчера утром тот же Эдик ставил тебе общеукрепляющий укол, и в этом не было ничего сверхъестественного. Может быть, манипуляции Лещарика из той же области небес? Я мысленно перелистала страницы досье на Михаила Меньших: отменное здоровье, если не считать туберкулезного казуса в ранней юности, никакого диабета, никакой склонности к наркотикам – ни к легким, ни к тяжелым. Даже в забубенные университетские годы Лещ чурался анаши, не говоря уже о наполненной тяжкими трудами зрелости. Не паникуй, просто запомни это – и все.
Все-таки рука болит, за всеми событиями сегодняшнего дня я почти забыла о своем ранении, а теперь оно напомнило о себе. Это был отчаянный поступок, Анна, нужно отдать тебе должное. Видимо, заснуть не удастся…
…Когда я открыла глаза, было раннее утро. Лещ отстегивал поводок от ошейника Старика. Старик молча выпростал тяжелую лохматую морду, затрусил к моей постели и ткнулся холодным носом мне в руку. Я потрепала его за уши, испытывая искреннюю признательность за такое доверие, и в то же время мысленно укорила его: плохо же ты охраняешь своего хозяина, псина, меня даже за километр нельзя было подпускать к нему. Поведение собаки, ее удивительная расположенность ко мне не поддавались никакому анализу и потому немного раздражали меня.
Лещ, склонив набок массивную голову, наблюдал за нами. Наконец, дернув себя за мочку уха, он произнес:
– Доброе утро, Анна. Я сварю вам кофе, но только при одном условии.
– Каком же?
– Вы должны объяснить мне, чем вы приворожили мою собаку.
– Боюсь, что тогда я останусь без кофе на всю оставшуюся жизнь.
– Не останетесь. Это я вам обещаю.
Он сказал это очень серьезно. Слишком серьезно для чашки крепко заваренного кофе. «Я вам обещаю» относилось ко всему. Неужели ты так быстро купился. Лещ? Неужели в твоей богатой людьми и событиями жизни никогда не возникало женщины, подобной мне? Конечно, не бывало, подумала я. Не бывало такой откровенной стервы, которая окучивает тебя с холодным носом, так похожим на нос твоей старой преданной собаки. Я даже не ожидала, что все будет так легко, я готовилась к более серьезной схватке, а сейчас получается не схватка, а избиение младенцев.
