Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть
— Это больше, чем обычно? Меньше? Столько же?
Ответ последовал после некоторой заминки:
— В субботу, разумеется, бывает больше. Гораздо больше.
— Вам не показалось странным, что мистер Гарвик распорядился отправить белье уже в понедельник?
Она пожала плечами:
— Хозяин — барин. Его деньги — его заботы. И белье тоже его.
— В прачечную вы звоните?
— Конечно.
— Могли бы вы позвонить сейчас и попросить прислать белье обратно, не стирая?
Она покачала головой:
— Сегодня все уже вернулось. Экспресс-стирка!
— Спасибо. Подождите пока в кухне. Потом вам придется проехать с нами в управление.
Энн молча удалилась.
— Вы здорово торопились, отправляя окровавленную рубашку в прачечную! — констатировал Бревер. Голос его звучал устрашающе спокойно. — Бензину не доверяли? Видно, где-то читали, что бензин не выводит пятна крови без остатка?
Гарвик попытался криво усмехнуться:
— То вы хотите доказать, что я прекрасно осведомлен, как избавиться от кровавых пятен, то при помощи вашей прелестной свидетельницы убеждаете, что я купил пять флаконов бензина для зажигалок, чтобы вычистить рубашку.
Глаза Бревера превратились в узкие щелки.
— Откуда вы знаете, что покупатель у Джейн Эванс взял именно пять флаконов?
Гарвик с ненавистью взглянул на инспектора. Наконец презрительно, выдавил:
— На этом вам меня не поймать! Пять или десять — я сказал что попало, не имея в виду ничего конкретного.
— Превосходно, — согласился Бревер. — Нелегко придется вашему защитнику, чтобы отобрать присяжных, способных в это поверить. Но пойдем дальше. Где ваш смокинг? И черная «бабочка»?
— В чистке. Это запрещено?
— Ну что вы! — Бревер велел снова позвать служанку.
— Я вам еще нужна? — спросила Джейн Эванс. — Мне нужно вернуться в кафе, там вы меня всегда найдете, если понадоблюсь.
— Можете идти, но скажите вашему шефу, что вам придется поехать с нами в управление, чтобы оформить показания. Дело уже можно направлять прокурору. Мы здесь еще задержимся ненадолго, поэтому возвращайтесь и подождите в гараже. И никому на слова. — Он проводил ее взглядом до двери. — Мисс Хопкинс, — Бревер не спускал глаз с Гарвика, — вы отправили и смокинг?
— Да.
— В ту же фирму, что и белье?
— Костюмы — в особую химчистку, тоже срочную, они же делают и мелкий ремонт.
— Значит, смокинг тоже вернется из чистки сегодня?
После долгой заминки Энн выдавила:
— Нет.
Гарвик рывком повернулся к служанке. Гэйтски ухватил его за плечо.
— Нет? — переспросил Бревер. — Как это?
Энн вначале молчала, потом, повесив голову, созналась:
— Я вначале к ним в химчистку все звонила и звонила… но было занято. А потом… потом я забыла.
Гарвик вскочил, но, прежде чем он смог добраться до служанки, Гэйтски рванул его назад и швырнул в глубокое кресло как мешок.
— Сиди тихо, парень! Иначе…
— Вы пренебрегли своими обязанностями, мисс Хопкинс, — сказал Бревер с деланной важностью, — и полагаю, мистеру Гарвику придется отказаться от ваших услуг… вероятно, навсегда… — Взглянув на Гарвика, продолжил официальным тоном: — Принесите сюда этот смокинг. Детектив Лоуэтт вас проводит, чтобы чего не случилось. В наших лабораториях лучшая в мире химчистка, — неторопливо добавил он, — которая прекрасно вычистит и кровяные пятна, — только вначале проверит группу крови.
Энн Хопкинс удалилась, Лоуэтт за ней. Через несколько минут они вернулись, и служанка положила на курительный столик смокинг, брюки и «бабочку».
Бревер пощупал тонкую шелковую ткань «бабочки».
— У-у, Сакс, Пятая авеню. Высшее качество. И совершенно новая. Где та, в которой Гарвик был на дне рождения?
— Не знаю. Я нашла только эту.
— Где «бабочка», в которой вы были в воскресенье? — повернулся инспектор к Гарвику.
— У вас в руках.
— Вы же знаете, мы можем у Сакса выяснить, когда вы ее купили. Она совершенно не мятая, совершенно новая, более того, ее явно не завязывали. Ну так где старая?
— Вы что, никогда не слышали о немнущихся материалах? Я вам их рекомендую.
Бревер кивком удержал Гэйтски, собиравшегося придать весомость его вопросам.
— Всему свое время! — И повернулся к Лоуэтту: — Поедете на Пятую авеню и покажете эту «бабочку». Если они не знают имени покупателя, опишите его и пригласите продавца для опознания в управление. Позаботьтесь, чтобы поскорее доставили Коэна-Каннингса и Макаллистера. Смокинг можете тоже забрать в лабораторию. — Подойдя к столику, он осмотрел смокинг со всех сторон, поднял его, повертел в руках и поднес к свету. — Здесь, под воротником, чуть сзади, — он показал Лоуэтту. — Похоже, над тканью кто-то уже поработал. — Он принюхался. — Ничего не различить, тут нужен нюх как у охотничьего пса. — Вдруг замер, как будто что-то унюхал, лицо его стало предельно сосредоточенным. Потом он спросил у Гарвика: — Каким вы пользуетесь лосьоном? Каким кремом для волос?
— «Калифорнийский мак», — ответил тот из кресла, — и фиксатором для волос «Бриллиантин Пинодо». С запахом испанской кожи.
— Очень интересно! — Бревер подошел поближе и сунул смокинг ему под нос. — Это не «Калифорнийский мак» и не испанская кожа. Знаете, чем это пахнет? Здесь, на рукаве?
— Меня это не интересует!
— Сиренью!
— Сиренью? Ну и что? Что дальше?
— Адонис Лавинио пользовался помадой с запахом сирени.
— Безвкусно, по крайней мере для мужчины! — ответил Гарвик не сразу, но со спокойным тоном его голоса контрастировало стянутое нервным напряжением лицо.
— Мы проведем подробный анализ помады Лавинио и следов на вашем смокинге.
— Мой адвокат вас спросит, производили такую помаду только для Лавинио или ее может купить кто угодно.
— Мой ответ вас не обрадует: помада была изготовлена в Неаполе.
— Из Италии привозят множество вещей.
— Ловко! Но мое дело — доказать, что на вашей одежде найдены следы помады Адониса. А вам придется объяснять, как она туда попала.
— Видимо, я обнимал женщину, которая пользуется такой помадой.
— Почему бы и нет? Вам достаточно будет найти свидетельницу. Ей, естественно, придется рассказать, где она ее купила.
— Эту заботу предоставьте моему адвокату.
— Не сомневайтесь! У него будет немало и других забот. — Подал смокинг и брюки Лоуэтту. — Не теряйте времени! Исследовать все! Все! И самым тщательным образом. — Он взглянул на Гарвика: — Теперь под надзором детектива Гэйтски вы можете одеться.
— Вы не имеете права находиться в моей квартире! — протестовал Гарвик. — Предупреждаю, у вас будут большие неприятности! Я хочу немедленно связаться с моим адвокатом!
Дальнейшими словами он подавился в захвате Гэйтски.
— Если еще пикнешь, твой адвокат сможет навестить тебя сразу в морге. Понял? — коротким ударом Гэйтски отбросил его от себя.
Гарвик застонал, поскользнулся и попытался ухватиться за каминную полку. Задев отделанную серебром шкатулку для сигар, он потерял равновесие и рухнул на ковер. Гэйтски подхватил его, поднял и быстро утащил в спальню.
На полу валялись рассыпавшиеся сигары. Бревер нагнулся. Крышка шкатулки опять захлопнулась. В серебряной рамке сверкала веселая охотничья сцена, репродукция английской цветной гравюры.
Бревер поднял шкатулку. Что-то она была тяжеловата. Приподнял крышку. Дно шкатулки чуть выдвинулось. Под рукой инспектора оно еще подалось. Под ним лежал револьвер с рукояткой из слоновой кости.
— Лоуэтт! — заорал Бревер, кидаясь к дверям.
Детектив вернулся:
— Где горит?
— Здесь! Возьмите с собой эту шкатулку для сигар — пусть баллистики как следуют займутся револьвером! Калибр тридцать восемь — Лавинио застрелили не из него. Но несколько пробных выстрелов не повредят. За ним наверняка должно что-то числиться.
Лоуэтт ушел.
Бревер позвонил привратнику и вызвал Сэрджа. Потом задумчиво заходил по комнате. Оба преступления начали прояснять друг друга. Проявлялись какие-то контуры.
Гарвик поддерживал тесный контакт с гангом торговцев наркотиками, играя одну из главных ролей в местном «синдикате». Скрываясь за маской преуспевающего строительного подрядчика, был идеальным человеком на ведущие роли.
Адонис Лавинио, мелкий пушер, который торговал «коксом» вразнос, не мог иметь прямого контакта с главными фигурами ганга. Любые контакты шли через посредников. Структура мафии всегда одна и та же — «низший» знал только ближайшего «брата», но никого из руководства. Значит, Адонис Лавинио прорвался к Гарвику вопреки всем законам «синдиката».
Что же могло такого большого босса заставить открыть дверь мелкому пушеру? И к тому же в свой день рождения?
