Питер Темпл - Расколотый берег
— А он их пиво никогда не пил, — медленно сказал Кэшин. — Просто терпеть его не мог.
Виллани грустно взглянул на него, открыл окно со своей стороны, выбросил окурок, чуть не попал в чайку, так что та подпрыгнула на месте. Кэшину вспомнилась встреча на пирсе, когда чайка умудрилась поймать окурок на лету.
— Три года назад, — сказал Виллани, — Синго унаследовал миллион долларов от своего брата Дерека. Дерек никого из семьи не обидел. Все имущество оценили в четырнадцать миллионов.
— Вот как? — рассеянно бросил Кэшин.
— Синго ведь все время со мной, как попугай на плече: я здесь только благодаря ему и говорю его фразами. Думаешь, все, дело сделано, сынок? Нет, давай, еще шаг вперед. Девяносто девять раз сделаешь — и впустую. А потом — вот оно! Так и шагали…
На ветровом стекле застыли крупные капли. Кэшину вдруг захотелось оказаться у себя, в знакомом старом доме, в своем кресле, и чтобы собаки тыкались носами ему в ноги, горел камин и играла музыка. Почему-то захотелось послушать Бьерлинга. Непременно сначала Бьерлинга, а потом Каллас.
— В восемьдесят третьем году кто-то внес двести тысяч долларов на три банковских счета Дерека, — рассказывал Виллани. — Как раз через три дня после пожара в Кромарти. А по окончании расследования Дереку обломилось еще столько же. Тогда он купил участок на Золотом берегу. Не промах этот Дерек.
Кэшин посмотрел на Виллани. Тот не отвел взгляда, между бровями у него залегли глубокие морщины, он сидел, тихо кивал, затягивался, пробовал выпускать дым на улицу, но у него не получалось.
— Синго получал деньги от Бургойна?
— Ему переводили с банковского счета компании. Пришлось размотать цепочку еще из трех фирм, пока докопались, что это делишки Бургойна.
Кэшин чувствовал себя так, словно почва уходит у него из-под ног и он проваливается в трясину. Они сидели в машине и смотрели, как с работы возвращались три медсестры, все прямые, как клюшки для гольфа, а та, что шла в середине, махала руками так, будто дирижировала оркестром.
— Словно двоих похоронил, — сказал Виллани. — Проснулся утром, и такое чувство, что чего-то не хватает.
— Всё? — спросил Кэшин. — Больше ничего такого нет, что мне нужно знать? Нет? Тогда я поеду домой. Спасибо, что навестил.
— Фин за рулем, — сказал Виллани. — Биркертс в участке, его эта новость прямо подкосила, так что сначала его надо отвезти. Лучше такси вызови или пешком прогуляйся.
Кэшин хотел поспорить, но сил совсем не осталось.
— Вот еще что, — добавил Виллани. — Звонил адвокат Синго. Мы трое — ты, я и Бирк — есть в завещании.
— Последний бастион неподкупности во всей полиции — убойный отдел, — заметил Кэшин. — Отдайте мою долю Армии спасения.
Когда выехали на дорогу, он попросил:
— Фин, подбрось на Квин-стрит. Я ненадолго…
* * *Эрика Бургойн в элегантном строгом черном костюме стояла у стеклянного столика.
— У меня сегодня ни минуты свободной, — сразу заявила она. — Так что нельзя ли покороче?
— Отчего же, можно, — согласился Кэшин.
Он обвел взглядом офис, отделанный широкими деревянными панелями, застекленные книжные полки, большие кожаные кресла, свежие фиалки в вазе граненого стекла на подоконнике, голые ветви платана за окном.
— Красивый у вас офис, — похвалил он.
— Начнем, — склонив голову набок, произнесла она голосом учительницы, которая отчитывает нерадивого ученика.
— Думаю, что должен посвятить вас в свои… скажем так, предположения, — сказал он.
Она посмотрела на часы:
— Даю вам пять минут и ни секундой больше.
— Вы знаете, что ваш отчим насиловал вашего брата.
Эрика опустилась в кресло и заморгала, как будто что-то попало ей в глаз.
— Джейми и Джастин Фишер замучили и убили Артура Полларда. Думаю, что об этом вы знаете. Джейми и Джастин в Сиднее замучили до смерти некоего Робина Грея Бонни. Об этом вы, может, знаете, а может, и нет.
Эрика возмущенно взмахнула руками:
— Детектив, да это просто…
— Почему вы ни мне, ни кому-либо другому не сказали, что миссис Лейдлоу видела Джейми?
Эрика вяло отмахнулась:
— Мойра уже в возрасте, мало ли что ей привидится…
— Знаете, мне показалось, что миссис Лейдлоу вполне адекватна. Она не сомневалась, что видела именно Джейми. И вы ей поверили, так ведь? Вот тогда вы и наняли себе телохранителя — еще до того, как погиб Чарльз.
— Детектив Кэшин, вы переходите всякие границы! Я не вижу смысла продолжать разговор.
— Хорошо, тогда побеседуем в официальной обстановке, — не стал спорить Кэшин. — Назначим день, и вы придете к нам на Сент-Кильда-роуд. Может, так даже лучше. Это как раз вы перешли всякие границы. Вы подозреваетесь в сокрытии улик.
Ответа не последовало. Она не отвела взгляда, но он понял, что попал в точку.
— Вы говорили с Джейми, ведь так?
— Нет.
Эрика прикрыла глаза. На висках у нее набухли вены. Кэшин заговорил о том, что уже давно не выходило у него из головы:
— После несчастного случая с матерью вы и брат остались ночью в доме с Чарльзом. Что тогда случилось, Эрика?
— Джо, пожалуйста, перестаньте. — Она уронила голову на грудь, со лба на бровь упала прядь волос. — Пожалуйста, Джо…
— Что с вами тогда случилось, Эрика?
Она промолчала.
— Вы стали молодой женушкой Чарльза? До или после смерти матери? Вы же ходили за ним как тень. Вы просто боготворили его. Вы знали, что эти мужчины насиловали Джейми? Вы знали, что и Чарльз тоже…
Ее била дрожь.
— Нет, нет, нет, — твердила она, не возражая ему, а лишь умоляя остановиться.
— Вы все еще думаете, что смерть вашей матери — несчастный случай, да, Эрика? Той же ночью случился пожар в лагере «Товарищей», припоминаете? Тогда погибли три мальчика. Одного Чарльз собственными руками прикончил в «Высотах». Может, ваша мать что-то видела? Или слышала?
— Джо, ну не надо, я не…
Кэшин смотрел на ее склоненную голову, бледный пробор в волосах, прижатые к груди руки.
Не поднимая глаз, она еле слышно повторяла что-то вроде мантры.
Кэшин знал, что это такое. Он и сам так заклинал боль, беспокойные мысли, память, нескончаемые черные ночи.
Наконец она выпрямилась, всеми силами пытаясь собраться.
Кэшин терпеливо ждал.
— Какая теперь разница, Джо? — заговорила она постаревшим, безжизненным голосом. — Для чего вам нужно все это вытягивать из меня? Вы получаете от этого удовольствие?
— Зачем вам телохранитель?
— Мне угрожали.
— Не верю. Думаю, вы всегда знали, что Джейми жив. Вы защищали его, но в то же время боялись. Верно?
Она не ответила.
— Вы видели, как он измывался над Поллардом, правда? В зале было только одно откинутое кресло. Одно-единственное. Вы сидели там, Эрика.
Она беззвучно плакала, и слезы размазывали безупречный макияж.
— Чарльз потом передал вас Полларду, так ведь, Эрика? Поллард не брезговал и молодыми девушками. Мы нашли фотографии у него в компьютере. Вам хотелось, чтобы Джейми убил Чарльза и Полларда, так? На смерть Чарльза вы посмотреть не смогли, но зрелище с Поллардом пропускать не собирались. Правда ведь?
Рыдания Эрики становились все громче, она тряслась всем телом.
— Вы остались до конца, Эрика? А когда его повесили, вы как, хлопали? Легче стало?
Кэшин поднялся.
— Вы нездоровы, миссис Бургойн, — сказал он. — Неудивительно: болезнь, как известно, порождает болезнь. Спасибо, что уделили мне время.
На Квин-стрит обрушивался ливень. Фин, припарковавшийся вплотную к соседней машине, сидел и спокойно читал газету.
— Ну как прошло, шеф? — поинтересовался он.
— Да ничего особенного, — ответил Кэшин. — Отвези-ка меня домой, сынок.
* * *Собаки изменились до неузнаваемости.
— Что ты с ними сделала? — спросил Кэшин. — А уши-то, уши!
— Впервые в жизни подстриглись и причесались, — ответила мать. — И знаешь, им понравилось.
— Они просто в шоке. Надо было сначала с ними посоветоваться.
— Не лучше ли им остаться? Здесь им так хорошо. Вряд ли они захотят возвращаться в твои развалины.
Кэшин подошел к машине и открыл заднюю дверцу. Собаки, не шевелясь, смотрели на него.
— Вот видишь, Джозеф, — начала мать, — видишь…
Кэшин коротко свистнул и указал пальцем на дверь. Собаки тут же сорвались с места, стремительно запрыгнули на заднее сиденье, сели и застыли как вкопанные, глядя прямо перед собой.
Кэшин закрыл дверь и сказал:
— Буду привозить их в гости.
— И почаще, — ответила мать. — Бонзо в них просто влюбился. Теперь эти псы — его лучшие друзья.
Кэшину показалось, что в глазах матери заблестели слезинки.
— Когда поеду в город, завезу их к Бонзо повидаться, — пообещал он. — Только скажи ему, чтобы своей отравой на них не брызгал.
