Иван Жагель - Бокал вина
— Потому что ты справишься. Ну, держи же! — воскликнул Головин.
В этот момент Матусевич взял трубку, с каким-то недоверием поднес ее к уху и сказал:
— Алло.
— Здравствуйте, — пробормотала Инга, и ее голос тут же продублировал телевизор. — Мы… то есть я, кажется, отгадала ваш секретный номер.
— Кажется, да! — бодро засмеялся Матусевич. Пожалуй, слишком бодро. — Кто вы? Назовите себя!
— Меня зовут Инга Кох. Я студентка. Учусь на четвертом курсе исторического факультета МГУ.
— Отличница?
— В общем-то да…
— Так я и знал! — У него была удивительная способность выражать восхищение, похожее на негодование, и наоборот. — Ну что ж, вы первая выиграли наш суперприз и подали всем молодым людям прекрасный пример: отличная учеба, крепкие, энциклопедические знания всегда вознаграждаются! Кстати, как вы себя чувствуете в роли победительницы и обладательницы пятисот тысяч долларов?
— Еще не знаю… Наверное, хорошо…
— Ха-ха-ха! — картинно закатился шоумен. — Надеюсь, вы сможете прийти на нашу следующую передачу. К этому времени все мы переварим случившееся и сможем подробнее поговорить. Думаю, всей стране будет интересно познакомиться с вами поближе. А мне — особенно…
Он уже неспособен был продолжать программу и хотел побыстрее ее свернуть. Затянись она еще на минуту, и точно произошло бы что-нибудь скандальное.
— Конечно, — подтвердила Инга, — я приду.
…Когда Татьяна Григорьевна вбежала в квартиру, она увидела, что ее сын и его друзья сидят на диване и креслах, тупо уставившись в телевизор. На экране шел повтор сюжетов только что закончившейся суперигры, но уже с ответами на ранее заданные вопросы.
— Ребята, — почти шепотом сказала она, — я все видела у соседки. Вы выиграли.
Они с глупыми улыбками посмотрели на нее. И вдруг вскочили и с криками стали обниматься и прыгать по комнате. Громче всех орал Торопов, и это была какая-то абракадабра:
— Мы все-таки показали им зубы Французской революции!!
Глава 14
Поиски виноватого
Шагая из телевизионной студии, где только что так кошмарно закончилось для него «Супершоу», в свой кабинет, Матусевич буквально расшвыривал все и всех встречавшихся ему на пути. Впрочем, люди и сами шарахались в разные стороны, завидев, какой яростью пылают его обычно невыразительные глаза, как хищно раздуваются ноздри крючковатого носа..
В коридоре Льва Михайловича окликнул коллега — ведущий одной из развлекательных передач канала НТВ, однако он даже не повернул головы. У лифта стояла приличная очередь, но Матусевич стремительно миновал ее и первым вошел в кабину, а на своем этаже выскочил наружу, бесцеремонно оттолкнув какую-то девчонку и никого не пропуская вперед.
Одним словом, это был не добродушный весельчак и балагур, каким его привыкли видеть на телевизионных экранах, а ураган в образе человека, смерч, тайфун, цунами. Тигр, скрещенный с гиеной, у кого в роду затесалась также гремучая змея.
Рядом с шоуменом, едва поспевая, семенила Алтынова. Лицо этой дамы было пунцовым, и она все порывалась что-то сказать. Но он каждый раз обрывал ее:
— Не здесь! В кабинете!
Несмотря на субботу и поздний час, в приемной Матусевича еще сидела секретарша. Марина говорила с кем-то по телефону, но, увидев своего шефа, она зажала ладонью микрофон и прошипела, показывая на трубку пальцем:
— Это Элладин. Звонит уже второй раз. Разыскивает вас. Рычит… Будете говорить?
Матусевич помедлил. Говорить ему сейчас не хотелось ни с кем, но выяснения отношений все равно было не избежать, и он выхватил трубку из рук секретарши.
— Да!
— Как это случилось?! — услышал он ледяной голос генерального директора канала РТ.
— Не знаю… Честно!
Элладин разочарованно посопел в трубку и сказал:
— Пятнадцать минут назад я разговаривал по телефону с Умаровым. Мне почему-то показалось, что он совсем не питает к нам дружеских чувств. Как ты понимаешь, это не тот человек, с кем можно шутить шутки… В общем, надо срочно встретиться и обсудить наши проблемы.
— Ты где, дома?
— Нет, уже еду в Останкино. Дорога пустая, через двадцать минут буду.
— Я тебя жду.
— Да, — вставил Элладин, прежде чем отключиться, — используй это время плодотворно: попытайся придумать более или менее приличное объяснение случившемуся. Мы оба в этом крайне заинтересованы…
Едва Алтынова зашла за начальником в кабинет и закрыла за собой дверь, как Матусевич взорвался.
— Ну, что ты мне хотела сказать?! Что?! — заорал он, изо всех сил ударив ладонью по столу. — Что ты ни в чем не виновата?! Не смотри на меня жалобными глазами!
— Лева, клянусь… — словно в бреду забормотала Алевтина, трясущимися руками прикуривая сигарету.
— Тогда как эта проклятая студентка, эта пигалица могла выиграть полмиллиона долларов? Ты понимаешь, о каких деньгах идет речь?!
— Неужели ты подозреваешь, что это я все подстроила, чтобы поделить деньги с этой сучкой?! Как тебе вообще могло прийти такое в голову?!
— А что прикажешь мне думать?! — кривляясь, спросил Матусевич. — Кроме тебя и нашего монтажера никто больше не имел доступа к вопросам. Разве не так? Кто из вас подложил мне такую свинью?
Алтынова ничего не сказала, но выражение ее лица было очень красноречивым.
— С монтажером я тоже буду разбираться, — отреагировал шоумен. — Но это не снимает с тебя вины. Именно ты руководила работой над программой! Ты первая должна была почувствовать опасность и предупредить меня!
— А ты не допускаешь случайности? — стала защищаться Алевтина. — Может быть, нам попалась очень башковитая девчонка?! Отличница!
Матусевич брезгливо передернул плечами и с угрозой произнес:
— Если в качестве объяснения будешь подсовывать мне подобные глупости, то я точно начну тебя подозревать! Умная женщина, а такое несешь…
— Левочка, дорогой, ты же знаешь, как я к тебе отношусь! — в голос зарыдала редакторша. — Я Родину предам, но только не тебя! Чем хочешь поклянусь: здоровьем, детьми, родителями — не знаю, как это получилось!
— Не зна-а-аю… — передразнил ее Матусевич. — А что я буду говорить Элладину, спонсорам?! Тоже: не зна-а-аю?! — Он раздраженно походил по кабинету. — Ладно, иди… Постарайся успокоиться и хорошенько подумай над тем, как нам оправдаться. Завтра с утра я жду тебя здесь.
— Завтра воскресенье… — невольно вырвалось у Алтыновой, и она сразу побледнела, осознав свою ошибку.
— Какое, твою мать, воскресенье!! — захлебнулся криком шоумен. — Совсем уже разболтались! Завтра, в десять часов, как штык быть здесь!
Алтынова вылетела за дверь, а Матусевич тяжело сел за стол, закурил и погрузился в тягостные раздумья. Уже давно ему не было так паршиво. Обласканный и озолоченный своей безграничной славой, особенно лучезарной теперь, когда на телевизионных экранах появилось «Супершоу», он во многом утратил защитную скорлупу, помогавшую ему в молодости продираться наверх сквозь все шипы и колючки, которые жизнь разбрасывала на его пути. Он слишком давно не терпел неудач. Именно поэтому удар оказался таким болезненным. Лев Михайлович его просто не ждал.
К тому же неприятности бывают разные. Испортить отношения с Умаровым — это было хуже, чем, скажем, угнать автомобиль у главаря какой-нибудь бандитской группировки, увести его любимую женщину. Потому что, по слухам, этот человек был близок не к одному, а к десятку мафиозных кланов, в том числе к правительственному. Теперь шоумен очень жалел, что согласился взять холдинг «Росфингрупп» главным спонсором программы, поддался на уговоры запутавшегося в интригах Элладина, но ничего поделать уже было нельзя.
Но больше всего его раздражало отсутствие какого-то более или менее сносного объяснения случившемуся. В глубине души он верил Алтыновой, да и своему монтажеру тоже. Они просто не могли обмануть его. Конечно, зная секреты «Супершоу», деньги можно было украсть большие, но он тоже платил им немало. Да и для профессионалов работа в самой известной на телевидении команде тоже кое-чего стоила. Бросаться такими вещами никто не стал бы.
От тяжелых мыслей Матусевича отвлекла мелодичная трель одного из телефонов. Думая, что звонит уже приехавший в телецентр Элладин, — этот говнюк, привыкший загребать жар чужими руками и сделавший из канала РТ какое-то подобие огородной грядки на собственной даче, — шоумен ощетинился и поднял трубку.
— Добрый вечер, Лев Михайлович, — услышал он очень знакомый голос.
— Кто это?
— Сергей… Головин.
— А, это ты… — рассеянно протянул Матусевич, находясь где-то далеко. — Что тебе надо?
— Поговорить.
— У меня сейчас нет времени.
