Картер Браун - Том 26. Вояж на Гавайи. Смертельная мечта. Сексуальная клиника. Ранняя пташка
— А что Кэрол?
— Напилась, поведала мне интимную сторону вашей жизни, затем достаточно протрезвела, чтобы забраться ко мне в постель.
Губы Эллен сжались в тугую складку.
— Я не стану вам льстить, поздравляя со столь сомнительной победой, мистер Бойд. Кэрол всегда готов лечь в постель с любым мужиком, который окажется поблизости. Даже семидесятилетний швейцар, по ее мнению, лучше, чем вообще никого.
— Вы помните тот первый вечер, когда мы встретились у вас в квартире? — поинтересовался я. — Я принял Кэрол за вас и пребывал в этом заблуждении, пока она не допустила слишком много ошибок при описании внешности Бэйкера. Затем Кэрол разыграла целый спектакль: вот, мол, наконец, открыла ужасный секрет своей старшей сестры, оказывается-де она на самом деле нимфоманка и вынуждена была в связи с этим даже обратиться в клинику за лечением. Но исходя из того, как Кэрол вела себя с того самого момента, как я вошел в квартиру, то именно Кэрол я бы охарактеризовал как нимфоманку, кстати сказать, еще и потому, что чуть было не принял ее за вас. Если честно, то на ее фоне вы выглядите чистой, как горный снег, и непорочной, как королева девственниц.
— Благодарю вас, мистер Бойд, — с кислой миной отозвалась Эллен.
— Я не мог не заметить целую кучу мелочей, которые ну никак не увязывались между собой, — продолжал я тем временем. — Наверное, ее описание Бэйкера слишком уж не соответствовало истине, чтобы не предположить, что ошибки эти допущены с умыслом: и то, как Кэрол сразу начала оскорблять вас еще с порога, тоже вызывало подозрение. Матч на предмет выяснения отношений между сестрами с выдиранием волос, царапаньем и прочими атрибутами женской драки, затеянный ею вскоре, тоже выглядел не случайным, так как избавлял вас обеих от необходимости отвечать на мои прямые вопросы.
— И к чему же вы клоните, мистер Бойд, если вообще клоните? — резко осведомилась Эллен.
— Я считаю позором для клиники, что там так ничего и не смогли сделать для Кэрол, — сочувственно заявил я.
— Для Кэрол? — Ее лицо превратилось вдруг в застывшую маску.
— О’кей, можете это убрать, — приказал я официанту и, дождавшись, когда он ушел, продолжил, обращаясь к Эллен: — Кэрол рассказала мне, что прошлой ночью, будучи подшофе, вы поведали ей едва ли не все о вашей насущной проблеме. Вы-де сучка, и попытка лечения в клинике окончилась для вас полной неудачей. Мало того, когда вы в чисто сучьей манере попытались отомстить Беверли, рекомендовав ей обратиться в клинику за лечением, случилось то, чего вы никак не могли ожидать: она не только избавилась от той же секспроблемы, от которой так и не смогли избавить вас, но еще и увела Найджела Моргана прямо у вас из-под носа. Верно?
— У вас прямо-таки дар — популярно излагать низкопробную вульгарщину, мистер Бойд, — холодно заметила Эллен. — Но на большее вас явно не хватает.
— По словам Лэндела, из клиники были похищены три истории болезни — и одна из них ваша. — Я едва не скрежетал зубами. — Когда вы посетили мою квартиру, то сказали, что не намерены платить шантажисту ни цента и что не встречали никогда человека по имени Пол Бэйкер. Ваш-де суррогат был разительно отличен от него, и посоветовали мне обратиться к Лэнделу за разъяснениями. Что я и сделал. Он отрицал возможность ошибки со своей стороны, но был при этом так взволнован, что мог бы подпрыгнуть до потолка, вздумай кто-нибудь кашлянуть под дверью. Как я уже говорил, все заврались до того, что голова пошла кругом, но настало время говорить правду, и у вас есть шанс стать в этом отношении первой.
— Вы даже и не представляете, как я ненавижу вашу бульдожью хватку и наглость, с которой вы лезете в чужую душу! — вырвалось у Эллен с неподдельной страстью. — Хорошо! То, что рассказала вам Кэрол этой ночью обо мне — правда, как и то, в чем вы заподозрили ее. Она была не поддающейся контролю нимфоманкой еще с подросткового возраста, когда я все же убедила ее обратиться в клинику в отчаянной надежде, что ее, возможно, вылечат и она наконец начнет вести нормальный образ жизни. Но к несчастью, ее лечение оказалось не более успешным, чем мое. Вы удовлетворены?
— Я вот и размышляю, — медленно произнес я, — а что, если это оказалась история болезни Кэрол, а не ваша — та, которую прихватил с собой Бэйкер? И если я прав, то есть ли для вас в этом какая-нибудь разница?
— Никакой, — спокойно ответила она. — Деньги Кэрол находятся под моей опекой, а я не собираюсь платить ни цента за шантаж любой из нас, будь то я или сестра.
— А почему?
— Да потому, что мы ничего особенно не потеряем, если ваш Бэйкер предаст огласке наши истории болезни из этой проклятой клиники. Ни одна из нас не является видной общественной фигурой, мы не знаменитые актрисы или кто-нибудь в этом роде. Кому интересны сексуальные беды и проблемы двух никому не известных сестер? Кто возьмет на себя труд опубликовать наши досье и рисковать быть привлеченным к суду за вмешательство в частную жизнь? — Эллен обдала меня презрительным взглядом, словно вина за потенциальную огласку уже лежала на мне. — Даже если кто-то и пойдет на это, всей шумихи хватит дней на десять, не более. Мы можем предпринять поездку в Европу, и к тому времени, когда вернемся, о нас уже все напрочь забудут.
— А знаете, — не без уважения заметил я, — ведь вы, пожалуй, правы.
— Конечно, права, — огрызнулась она. Думаю, что и ваш Бэйкер уже пришел к аналогичному выводу. Вот почему он даже не пытается войти со мной в контакт.
— Зато у Беверли Гамильтон дела обстоят иначе, — не преминул заметить я. — Она настолько обеспокоена возможностью закрытия клиники и в связи с этим потерей Найджелом Морганом всех его капиталовложений в бизнес Лэндела, — это в случае широкой общественной огласки, — что готова заплатить Бэйкеру пятьдесят тысяч долларов, лишь бы тот оставил ее в покое.
— Бедняжка Беверли! — Злорадная улыбка на миг скривила губы Эллен. — Она всегда изо всех сил пыталась бороться с неизбежным. Ведь, осознав после трех неудачных замужеств, в чем заключается главная проблема, а у Беверли она та же самая, что и у меня, любая бы на ее месте махнула на все рукой и решила плыть по течению. Ан нет же, Беверли все еще тянет на подвиги.
— А я думал, лечение пошло ей на пользу, — в моем голосе прозвучало деланное удивление, — и поэтому она так рвется выскочить замуж за Моргана.
— А я вот что думаю: Беверли лишь убедила себя, что и впрямь излечилась, — сладеньким голосом ответствовала Эллен. — У нее подлинный дар к самообману. Мне предстоит в скором времени пригласить ее к себе на обед — будет только она и я, — и тогда посмотрим!
— А мне сейчас пришло в голову увековечить вас в анналах своей памяти, — процедил я сквозь зубы, — под грифом одной из самых отвратных личностей, виденных мной когда-либо.
— Все люди глупцы, — презрительно ответила Эллен, — но вы особенно преуспели по этой части, Бойд.
— Ешьте, не то остынет, — еле сдерживаясь, напомнил я.
— Что-то пропал аппетит. — Она неожиданно резко отодвинула тарелку. — А вы, случайно, не в курсе, куда отправилась моя сестричка?
— Обратно в клинику, — огорошил я ее.
— Что?! — Ее нижняя челюсть отвисла, и она один долгий миг дико взирала на меня с очевидным испугом. — Почему?
— Чтобы выступить там в роли моего тайного агента, — небрежно объяснил я. — Во всяком случае, так по ее мнению. Я представляю то, чем она будет там заниматься.
— Вы попросили Кэрол отправиться туда вновь, и она, послушавшись вас, так и сделала? — Эллен вдруг прищелкнула пальцами. — Вот так запросто?!
— Да, так запросто, — подтвердил я. — А что здесь особенного?
— Она поклялась, когда вернулась из клиники, что ноги ее больше там не будет, — произнесла Эллен так, будто говорила сама с собой. — И вдруг — такая смена настроения! С чего бы это? Уж не вы ли тому причиной? — Тлеющая до этого ненависть теперь ярко вспыхнула в ее глазах, когда она взглянула на меня. — Хотя что тут странного? Моя слабоумная сестренка, пожалуй, готова на все, чтобы угодить хорошему кобелю.
— Вот уж чего про вас никак не скажешь — любите делать приятное людям, — подковырнул я. — А сейчас ешьте, не пропадать же закуске.
— К чёрту еду! — в сердцах вырвалось у Эллен. — И вас туда же, Бойд!
В следующий миг Эллен была уже на ногах и, не оглядываясь, поспешно зашагала прочь из ресторана.
— Что-нибудь не так, сэр? — чуть позже спросил меня услужливый официант, явно обеспокоенный престижем заведения.
— Думаю, что да, — признался я. — Только вот исправить положение ни вы, ни я уже не в силах.
Было около четырех часов дня, когда я прибыл в особняк в Коннектикуте. Блики солнечного света, как бы уступая настойчивому требованию общественности, проникали повсюду, приятно радуя глаз, и стайки птиц — из чувства долга, не иначе? — прилежно распевали в листве деревьев. Пригород — это то место, которое приятно посещать, но постоянно там жить — нет уж, увольте! Мне хватает и красоты Центрального парка, той его части, что видна из моего окна.
