Федор Московцев - M&D
– Я позвоню тебе, ведь так мы договорились ещё два месяца назад, и так я сказала в начале разговора.
Он покорно пожал ей руку, поняв, что продолжать упрашивать бессмысленно. Она пошла через парк к цитадели. Это удлиняло путь, но ей хотелось подольше побыть одной.
Теперь её уже не злило его упрямство, ей нужно было решить два вопроса. Во-первых, когда Ференц поймёт, что завоевал её, не разовьётся ли у него синдром Полины (Данилиной девушки)? Не станет ли напоминать о прошлом, сваливая в одну кучу что было и чего не было?
Другой вопрос: не встретится ли ей какой-нибудь другой казанова, которому она бросится на шею, позабыв благоразумие и осторожность? Этого она боялась больше всего, и, прежде чем давать ответ такому серьёзному человеку, как Ференц, нужно было покопаться в себе, чтобы себе же дать некоторые ответы.
Ей вспомнились слова Ференца, когда он говорил, что в женских поступках нет никакой закономерности: сегодня они принимают цветы и бриллианты от респектабельного мужчины, но отказывают ему в близости, а завтра встречают плохого парня на мотоцикле и падают в его объятия на ромашковом поле. А респектабельному мужчине невдомёк: «Чего хочет девушка?»
«Чего я хочу?» – сказала Имоджин вслух.
Помолчав, добавила:
– Откуда же мне знать, что я хочу? Жизни не хватит, чтобы ответить на этот вопрос, а я обещала Ференцу управиться за полчаса!
Так она шла, погружённая в свои непростые мысли. До памятника оставалось совсем немного, нужно было только подняться по крутой лестнице. Ей снова вспомнился Andrew. Неизбежно вспоминать его тут, возникшая ассоциация быстро закрепится. Святой Геллерт (Герард Сагредо) родился в Венеции! И она подумала, что всё же не была до конца счастлива, не испытала полностью того, что могла. Она чувствовала, что сердце её осталось там, в Италии. От этого все переживания.
Поднявшись, она посмотрела на огни Пешта на противоположной стороне реки. Там находится их с Ференцем дом. Сейчас они туда поедут, и у них никогда больше не будет недоразумений.
Опомнившись, она мысленно воскликнула: «Как?! Я разве уже приняла решение?»
И сама себе ответила: «Конечно, это так. У меня была сумасшедшая, почти что юношеская любовь, продлившаяся с марта по декабрь прошлого года, и это была моя любовь к Andrew. Потом мне повезло, и я встретила свою зрелую любовь, и это моя любовь к Ференцу».
Эта мысль показалась ей такой простой и естественной, что она, даже не взглянув на статую, стала быстро спускаться по лестнице. Чтобы сократить дорогу, вышла на набережную, и быстрым шагом пошла в сторону купален.
Она издали увидела Ференца, он всё так же стоял и смотрел в ту сторону, куда она ушла. Когда между ними оставалось менее десяти шагов, он обернулся. Он был таким потерянным и подавленным, но, увидев её радостное лицо, просиял.
– Ты ко мне вернулась!
Она бросилась в его объятия. Он принялся благодарить её, но она сказала:
– Не стоит, скажи «спасибо» Геллерту, сама-то я вовсе не хотела!
Глава 46
To: [email protected]
From: [email protected]
Date: 03.03.1999
Chao, Andrew!
Ровно год назад мы познакомились, сегодня я вспоминала тебя, и вот что хочу сказать тебе в этот день. Могу признаться: ты – это лучшее, что было со мной.
Но моя любовь к тебе, такому далёкому (нас разделяло не одно только расстояние) мешала мне наладить личную жизнь и создать семью. Моя мама всё время внушала мне, как важна семья.
Не буду давать определение твоему отношению ко мне, ты это знаешь лучше меня.
Я встретила мужчину по имени Ференц, ему 36, сейчас я с ним. Он по-настоящему любит меня, и желает меня во всем блеске красоты и ума, независимую, искушенную, и от этого я для него становлюсь еще прекраснее и желаннее. Я делаю его счастливым уже тем, что мой выбор свободен, сознателен и разумен. Он не требует от меня ничего и не страдает оттого, что нет во мне ни детской чистоты, ни чахлой пресной невинности. Он понимает, как нелепо сожалеть о том, что жизнь, сделавшая женщину прекрасной, коснулась её.
Ференц полюбил меня со всеми теми чувствами, всеми привычками, с которыми я пришла к нему, со всем тем, что дал мне опыт, со всем тем, что дали мне другие, что дал мне ты.
А я получила от него то, что так давно хотела.
Ты удивительный человек, Andrew! Помнишь, я сказала, что, хоть ты и женат, но у тебя повадки холостяка? Я вспомнила об этом, когда прочитала твоё последнее письмо, в котором ты рассказывал о Кате.
Создатель наградил тебя хорошей памятью. Ты помнишь все, что касается меня и наших с тобой отношений. Мне всегда льстило твое внимание и то, с каким участием ты ко мне относишься. Но память сыграла с тобой злую шутку. Тебе неизбежно помнить твою погибшую невесту. Твое сердце покоится рядом с ней, в гробнице любви, воздвигнутой тобою. Ты никого не подпускаешь к своей святыне. За годы живых и мертвых странствий она привыкла к виражам твоего автомобиля, покачиванию вагонов и перегрузкам в самолетах. Малейшее упоминание о ней приводит тебя в священный трепет.
Поверь мне, я желаю тебе только добра и так же бережно отношусь ко всему, что тебе дорого, как ты относишься к моим ценностям. Послушай меня, – может, твоей святыне будет спокойнее в тени кипарисов и мрамора? Она закончила свое земное странствие, и видит бог, неизбежно ей покоиться в долине печали и безмолвия. А ты должен идти дальше, но уже без этого груза.
Прими мой совет, darling, он идёт из глубины моего сердца!
Твой друг,
Имоджин.
Глава 47
Всякое могло произойти, но только не превращение рыхлого обрюзгшего пиндоса Моничева в подтянутого элегантного джентльмена. Осталось только фамилию сменить – для полной завершенности этой чудной картины.
Реальные тектонические сдвиги – и в его внешнем облике, и в отношении к нему «старого седого полковника». С Першиным было всё по-другому – правда, внешне он не менялся.
О произошедших и будущих сдвигах думал Давиденко, когда Моничев принёс ему ежемесячный платёж и стал рассказывать о своих делах. Расширение основного бизнеса (сеть магазинов «Доступная техника»), открытие автосалона и пункта проката автомобилей; замдиректора «ВХК» уличен в расходовании средств предприятия на личные нужды – бухгалтер донесла; неэффективный менеджмент на заводе – акционеры сами не участвуют в делах, управляют через наёмных директоров; гендиректор Шмерко уходит в областную администрацию; директор «Доступной техники» выдвинул свою кандидатуру на всероссийском конкурсе «Менеджер года»…
– Ты как рыба – говоришь, но ни фига не понятно, – сказал Иосиф Григорьевич, разглядывая Моничева. Костюм из серебристой тафты с черными деталями из атласа, узкий галстук из шелка, жилет из шерсти с набивным рисунком в тон, ботинки из лаковой кожи. И каждый раз он приходит в разных нарядах – коллеги изумляются, что за овердресснутый тип!?
И фигура. Как он добился таких поразительных результатов: диеты, пластические хирурги, любовь?
Иосиф Григорьевич спросил, кто сейчас присматривает за гормональным фоном новоявленного денди – по-прежнему Антонина, или какая другая девушка. Моничев сделал правой рукой жест – нарисовал в воздухе крест, мол, избавился, открестился, слава богу:
– Кроме жены, у меня нет никого. Антонина уволилась, я ей дал хорошую рекомендацию – надо отдать ей должное, она прекрасный специалист.
«Молоденькая студенточка? Студентик? А может, всё сразу?!» – продолжал гадать Иосиф Григорьевич. Моничев тем временем принялся излагать свои стратегические задачи:
– Как мне обезопасить мои капиталовложения на заводе? Как выйти на зарубежных партнеров?
– Ответ такой, Николай: ты у нас стратег, а я – всего лишь тактик. Ты мне ставь задачу, а я её буду выполнять.
– Хорошо, давайте по порядку. Что будем делать с замдиректора?
– Опять ты за своё. Откуда мне знать, что? Премию ему выпиши. А если хочешь, давай посадим, только пусть твоя бухгалтер, или кто его уличил, напишет заявление в районный ОБЭП.
– Она напишет. А как насчёт того, чтобы меня продвинуть в гендиректоры? Шмерко-то уходит.
Иосиф Григорьевич сделал пометку в блокноте.
– Буду говорить со своими, вброшу эту идею, но не уверен, что всё получится по-твоему. Доля Першина была уменьшена, есть более крупные держатели акций, и у них достаточно покровителей, некоторые имеют прямой выход на губернатора. Но это не такая уж недостижимая задача, допускаю, что в следующем году мы её не выполним, но если как следует примемся за дело, то обязательно доведём его до логического конца. Так что, мужчина, определяйтесь: делать или не делать.
– Делать, Иосиф Григорьевич!
Давиденко спохватился:
– У тебя уволилась бухгалтер, а ты мне не присылал новую. На беседу – посмотреть, свой ли человек, или неясный, чуждый нам. Данные других сотрудников, особенно охранников. Вспомни, как тебя подставили твои церберы, когда на тебя напали. Смотри, ещё раз такое случится, и я умою руки, потому что ты не следишь за кадровым составом. И моих людей – надёжных и проверенных – на работу не берёшь, брезгуешь.
