Виктория Платова - Хрустальная ловушка
— Покажите.
— Что показать?
— Вашу царапину.
— Может быть, мне пройти полное медицинское освидетельствование с вашей санкции?
Все ясно, никакой царапины и в помине нет. Марк соврал, но соврал неудачно. Ляпнул первое, что пришло ему в голову. Попался, голубчик!
— Знаете, я ушел от вас, а потом вот вернулся. Забыл задать один вопрос. Он меня все время мучил, — ласково сказал Звягинцев.
— Какой вопрос?
— О вашей… Даже не знаю, как ее назвать. О вашей молодой теще, что ли…
— А что — моя молодая теща?
— В том-то все и дело, что ничего. Вы ничего о ней не спросили. Хотя должны были спросить.
— Почему — должен?
— Ну как же! Вы ведь прекрасно знали, что Шмаринова убили в его собственном номере. Там, где находилась его жена. А жена, как вы сами знаете, с некоторых пор не встает.
Травмирована. Вы как думаете, если мужа убили — должны ли были оставлять в живых жену? Единственную и бесспорную свидетельницу? А вы даже не поинтересовались ее судьбой.
— Мне на нее наплевать, — неожиданно резко ответил Марк.
— Это ваше право. Но вы не поинтересовались даже из простого человеческого любопытства. А это могло произойти только в одном случае.
— Интересно — в каком?
— В том случае, если бы вы точно знали, что она жива.
Марк открыл было рот и тотчас же закрыл его. Несколько минут он молча смотрел на Звягинцева.
— Лихо, — наконец выговорил он.
— Еще бы не лихо.
— Я не понимаю… Вы что, меня подозреваете? Я же сказал вам, что расстался с Игорем в холле, нас видел портье.
— Ну и что? В четыре расстались, а в полпятого зашли в гостиницу через пожарную лестницу, — почему-то Звягинцеву нравилось пугать Марка. — Поднялись в номер. Шмаринов вам открыл. Вы знали, что жена Шмаринова спит мертвым сном — накануне ей дали снотворное. Дал врач, незаинтересованное лицо. Так вот. Возможно, у вас были трения со Шмариновым — по части работы, следствие это установит быстро. Вы знаете, что в сумке у него лежит нож. Вы наносите ему один-единственный, но точный удар в сердце. Все остальные удары — так, для отвода глаз. Снова выходите через пожарную лестницу. И возвращаетесь к себе. Ведь Шмаринов не защищался, я думаю, только потому, что на него напал близкий человек. Знакомый человек. Годится вышеизложенное в качестве рабочей версии, вы как думаете?
Марк запрокинул холеный подбородок и зааплодировал.
Он хлопал так долго, что Звягинцев сразу сник. Конечно, все, что он изложил Марку, было обыкновенным психологическим прессингом, легкой импровизацией. Но Марк даже не испугался этой импровизации. Ни на мгновение. Ни на секунду.
— Браво, — сказал он, закончив аплодировать. — Браво, мой дорогой Шерлок Холмс. Думаю, в отставку вы вышли в должности полковника уголовного розыска. Или подполковника ФСБ. Любо-дорого выслушивать ваши выкладки. Только есть одна маленькая деталь…
— Какая деталь?
— Дело в том, что после того, как я проводил Игоря, я вернулся в бар. И пробыл там до самого закрытия. До шести утра.
Даже до половины седьмого. Там была куча народу, и, думаю, хоть кто-то да вспомнит меня. А когда, вы говорите, наступила смерть? С четырех до шести, если я правильно понял?
— Да, — хмуро сказал Звягинцев. Еще никогда он не чувствовал себя таким пристыженным.
— Так что извините. Версия, конечно, блистательная, но не ко мне. Хотя, скажу вам по секрету, в ней есть рациональное зерно… А насчет Инки… Инессы. Я не спросил о ней именно потому, что с самого начала был уверен: кто-кто, а она уж обязательно останется жива. Тут вы попали в точку.
Я знал, что с ней ничего не случится.
— Вот как? Интересно, почему?
Марк тяжело посмотрел на Звягинцева и опустился на сугроб. Собрав горсть снега, он неторопливо протер им лицо.
— Почему? Вас интересует моя версия?
— Чем больше версий, тем лучше. Будет из чего выбирать.
— Ну что ж, извольте. Я вам ее изложу. Я уверен, что Шмаринова убила сама Инесса.
В голосе Марка была такая дикая, такая непоколебимая уверенность, что Звягинцев даже крякнул. Он уселся прямо в снег рядом с Марком и внимательно посмотрел на него.
— Выкладывайте.
— Все очень просто. Игорь — очень состоятельный человек. Очень. Недвижимость в России, недвижимость за границей, о банковских счетах я молчу. Инка — его единственная наследница. А такие суммы вскружат голову кому угодно, не только двадцатиссмилетней сучке.
— Не очень-то вы ее жалуете, как я посмотрю.
— Не очень, это точно. Ненавижу шлюх. Она ни одного члена не пропускала.
— А вы свечку держали. — Звягинцеву стал неожиданно неприятен обличительный пыл Марка.
— Прожектор. Но это неважно. Игорь слепо ее любил. Такой любви я вообще никогда не встречал. Такое случается со стареющими мужчинами, — Марк выразительно посмотрел на Звягинцева. — Все свое состояние он оформил на нее. Каждую годовщину свадьбы — бриллиантовое колье. Каждый Новый год — кольцо с сапфиром. Каждый День защиты детей — новая иномарка. Я уже молчу о Ницце, в которой она просто прописалась.
— А вы завидуете ей, Марк, а? Неплохо бы оказаться на ее месте, вы как думаете?
— Мне хватает моих денег. Я не бедный человек. А теперь и она будет небедной. Очень небедной. Веселая вдова с приличным состоянием.
— Что ж, деньги — мотив хороший. Во всяком случае — убедительный.
— Конечно. Вы сказали, что Шмаринов не защищался.
Конечно. Он и представить себе не мог, что удар нанесет ему его собственная жена. У нее хватило бы силы и цинизма ударить его прямо в сердце. Это ведь был рассчитанный удар, правда? Хорошо рассчитанный. А все остальные — для отвода глаз. Это в Инкином стиле — для отвода глаз…
— Вам виднее. Но я не понимаю только одного: как женщина, получившая травмы обеих ног и, возможно, позвоночника, могла встать, пройтись по комнате и убить своего мужа.
Марк рассмеялся. Он смеялся так долго, что Звягинцев даже устал слушать его громкий, уверенный в себе смех.
— А кто вам вообще сказал, что она получила травмы? Вы знаете это только с ее слов. Ведь ваш хренов доктор, если, конечно, ему можно доверять, сказал, что никаких видимых повреждений нет. Меня убедил бы только открытый перелом ноги, а лучше сразу двух ног и позвоночника. Только в этом случае она была бы вне подозрений. Вы не согласны со мной?
— Но… Люди видели, как она упала.
— За три дня здесь я тоже падал, и это видели десятки людей.
— Но ее ноги… Они ничего не чувствуют. Доктор осматривал ее…
— Дался вам этот доктор! Может, они в сговоре? Ей ведь ничего не стоит уложить в постель любого мужика. А в постели с ней этот самый любой мужик становится шелковым. И из него можно лепить что угодно.
— А вы откуда знаете? — прищурясь, спросил Звягинцев.
— Ну… — Марк осекся. — Это же видно невооруженным взглядом. Такие женщины просто демонически действуют на мужчин.
Звягинцев вынужден был согласиться: что правда, то правда. Одна из таких стриженых кошек, до одури похожая на Инессу Шмаринову, разбила сердце его Володи. Как он страдал, бедный мальчик. А для нее он был только одним из многих, последний в ряду, тринадцатое место. Два культпохода в ночной клуб, сожравшие двухмесячную зарплату матери и трехмесячную стипендию самого Володи, — вот и вся любовь…
— И все-таки. Невозможно так следить за ногами, чтобы все время помнить: они не должны ничего чувствовать. И потом, существуют ведь рефлексы… Я правильно выражаюсь?
— Все возможно. Пал Палыч. Особенно когда речь идет о многих тысячах, а то и миллионах. И не рублей, заметьте.
— А снотворное? — выдвинул последний жалкий аргумент Звягинцев. — Доктор же давал ей снотворное…
— Не смешите меня! Сунула таблетку за щеку, а потом выплюнула ее. Вот и вся недолга. Так опергруппа появится только через несколько дней?
— Да.
— Вот видите. К ее приезду у вас уже будет готова рабочая версия. И мой вам совет — понаблюдайте за Инессой. Она обязательно должна проколоться. Зло должно быть наказано.
«Зло должно быть наказано». Именно так говорила его жена, когда в полном беспамятстве крушила городок ледяных скульптур. Веселая семейка, ничего не скажешь. Теперь они обзавелись еще и покойником…
— Ну, Марк, я, пожалуй, пойду. Мне нужно подумать над всем, что вы мне тут порассказали. Уж больно гладко все у вас выглядит.
— К сожалению. Мне бы хотелось подпустить несколько нестыковок для правдоподобия, но увы… Поверьте, я очень хорошо знаю Инку. Я знаю ее несколько лет… Это вполне в ее стиле — решиться на убийство, чтобы развязаться с постылым старым мужем и заполучить его денежки. Убивают и за меньшие деньги. Гораздо меньшие.
Убивают и за бутылку водки, хотел добавить Звягинцев, но воздержался.
Он пожал руку Марку и с трудом выбрался из сугроба. Марк не стал провожать его, а вернулся в дом. Сейчас он скажет своей жене, что убит отец…
