Иван Сербин - Проба пера
Смольный не стал трясти коробку или взвешивать ее на руке. Он сорвал обертку, отшвырнул крышку, запустил в коробку руку и… достал «ТТ». Бросил коробку под ноги.
— Что-то я не понял, братан, — прищурился он.
Дима кивнул на ствол.
— Обойма, как ты уже, наверное, догадался, пуста. Однако в стволе есть патрон. Ты можешь использовать эту игрушку тремя способами. Первый — сейчас же, немедленно, брось ее на землю и уходи. Распусти свою бригаду, сваливай из города. Я не стану тебя объявлять и преследовать. Ты потеряешь авторитет, но останешься жив. И твои люди останутся живы. Война закончится. Второй способ — ты можешь выстрелить мне в лоб. Никто из нас четверых не уйдет с этой стоянки живым, но война все равно закончится. И, наконец, способ третий — если ты, Смольный, не бросишь пистолет, но при этом у тебя не хватит духу выстрелить в меня, поезжай домой, зайди в спальню, ляг на кровать и пусти эту «маслину» себе в лоб. Потому что, если ты не убьешь меня и не уедешь из города, я тебя достану. Из любой щели, куда бы ты ни забился. Достану и сверну шею, как взбесившейся собаке. Делай свой выбор.
Говорил Дима так, что Смольный ему поверил. Сразу и безоговорочно. Правда, слова Димы его не испугали. Он не лох сохатый, чтобы понтов бояться.
— Разводишь ты реально, сказочник. Фасон держишь? Насчет патрона в стволе гонишь, конечно. Я нажму на курок, выстрела не будет, зато ты получишь полное право завалить меня. Так?
— А ты проверь, — предложил Дима.
Смольный оттянул затвор. Патрон упал на бетон, покатился, сверкая латунными боками. Смольный поднял его, покрутил в пальцах. Усмехнулся.
— Хлопушка?
— Настоящий, — ответил Дима. — Я за базар отвечаю.
— Ладно, если ты настаиваешь, — Смольный поднял патрон, вложил его в ствол, приставил ствол к Диминому лбу. — Что ты теперь скажешь, ковбоец? Личина играет?
Манила и Хевра не без интереса наблюдали за происходящим.
— Ты свой выбор сделал. Теперь спускай курок, — спокойно сказал Дима. — Только позволь тебе напомнить: если на этой площадке прозвучит хотя бы один выстрел — никто отсюда живым не уйдет.
* * *Новость Челнока очень обрадовала. Война еще не закончилась, но пик ее, похоже, миновал. Во всяком случае, можно было возвращаться в собственный дом. Теплая постель, горячий душ, вкусная еда и нормальный сортир.
Он испытал настоящее облегчение, когда высадил Светлану и Степана в коттеджном городке у дома Мало. Новые знакомые из орловской бригады умчались в город. Трех охранников Челнок забрал с собой, остальных отпустил отдыхать. Все-таки пацаны двое суток на ногах.
— Может, останешься? — спросил Степан девушку без особой надежды.
Она покачала головой:
— Извини, не могу. У меня работа.
Степан вздохнул тяжко. Подумал, предложил:
— А бросить работу ты не можешь? У нас денег хватит…
— При чем здесь деньги? — Ирина улыбнулась, взяла его за руку, сжала пальцы. — Степа, мы разные люди. Слишком разные. Пойми.
— Что, никаких шансов?
Она покачала головой.
— Ни малейших.
Челнок вышел из дома, подошел к машине, спросил Ирину:
— Тебя подбросить?
— На вокзал, — кивнула она. — Домой поеду. Моя работа закончена. Крохи больше нет, Стрекозу искать не для кого.
— Ну, почему? — хмыкнул Челнок. — «Папа» новый горит желанием с ней познакомиться. Я думаю, он заплатил бы тебе за эту девицу реально.
— А кто хозяйство принял?
— Младший. Дима.
— Дима? — Ирина была сильно удивлена. — Это тот мальчик? Жених?
— Он самый. Кстати, вполне реальный пацан. Правильный, при характере. — Челнок забрался в машину, открыл дверцу с другой стороны. — Садись. Так что? Насчет работы?
— Поговорить с ним сначала надо, — уклончиво ответила Ирина, устраиваясь на пассажирском сиденье.
— Отвечаю, ему эта девица нужна конкретно. Он ее ищет. Я как раз сейчас по этому поводу к Сапфирову еду.
Челнок запустил двигатель, нажал на газ.
— Зачем? — насторожилась девушка. В ней тут же проснулся охотник.
— Насчет Стрекозы выяснить. Этот Сапфиров — последний, кто ее видел. Может быть, ему известно, где Стрекоза сейчас.
— Поехали, — Ирина взглянула на часы. — Любопытно посмотреть на эту девицу своими глазами.
Сапфиров жил в центре, в солидном кирпичном доме. Занимал четырехкомнатную квартиру на третьем этаже. Машина его — «Вольво» модного цвета «вишневый металлик» — стояла у подъезда.
— Дома, — прокомментировал Челнок. — Ну и отлично.
Слава богу, здесь не было настолько мощной охраны, как в столичных жилых комплексах. Никто не стал их слишком уж дотошно расспрашивать, проверять документы. Пенсионерка-вахтерша похлопала подслеповатыми глазами, спросила с вялым интересом:
— К кому?
— К Сапфирову, — ответил лаконично Челнок. — Он дома?
— Дома они, — кивнула вахтерша. — Где ж им быть?
Челнок и Ирина поднялись на нужный этаж, достали оружие. Челнок нажал кнопку звонка. За мощной стальной дверью с роскошной мягкой обивкой гремела музыка. Длинная трель попросту утонула в ней.
— А почему «они»? — хмыкнул Челнок, снова нажимая кнопку звонка.
— Форма речи, наверное, — предположила девушка. — Не слышат, похоже.
— Он бы еще громче музыку включил, тогда бы точно услышал…
Челнок осторожно толкнул створку. Та легко поддалась. Волна ритм-энд-блюза вырвалась на площадку, раскатилась по подъезду.
— С ума сойти. Как он не оглох…
Челнок приоткрыл створку пошире. Ирина проскользнула в квартиру. Челнок шагнул следом.
— Хозяин! Соседей заливаем! — Музыка продолжала греметь как ни в чем не бывало. Если Сапфиров и был дома, он ничего не слышал. — Осторожно, — Челнок взвел курок. — Почаще оглядывайся.
Ирина кивнула. Они вошли в квартиру, двинулись вдоль длинного коридора, пытаясь различить за раскатами музыки посторонние шумы.
— Тихо! — вдруг сказал Челнок. — Слышишь что-нибудь?
К музыке примешивался странный утробный полустон-полувой.
— Что это? — Челнок нахмурился.
Ирина пожала плечами. Они миновали гостиную, остановились у закрытой двери следующей комнаты. Музыка и стон доносились оттуда. Челнок пару раз глубоко вздохнул, резко ударил по створке ногой, вскидывая пистолет. Они с Ириной дружно ворвались в комнату и… остановились на пороге. Выдержанная в бело-розовых тонах спальня поражала воображение роскошью обстановки, но их-то поразило не это. В кровати лежали двое: рыхлотелый, лысоватый мужчина лет сорока и совсем тщедушный мальчишка лет восемнадцати. Оба без одежды. Мужчина дышал хрипло, с присвистом, белые его ягодицы колыхались, как желе. Мальчишка, закатив глаза, постанывал, теребя рукой детородный орган.
— Так, — протянул Челнок. — Вот тебе и «Голубая лагуна», твою мать. — Он подошел к орущему на столике магнитофону, нажал клавишу «стоп».
Тишина ударила по ушам, произведя эффект разорвавшейся бомбы. Мужчина замер, затем, с трудом переводя дыхание, обернулся. Лицо его, и без того красное, залитое «трудовым» потом, стало и вовсе пунцовым:
— Что это значит?
Мальчишка ойкнул, торопливо натянул до подбородка покрывало.
— А это значит, — рассудительно заметил Челнок, — что дверь входную получше запирать надо.
— Я запирал.
— Значит, плохо запирал, раз мы смогли войти.
— А вы… кто, собственно?
— Кто я, не важно. Важно — кто ты. Ты — Сапфиров? — поинтересовался Челнок.
— Сапфиров, — подтвердила Ирина. — Здравствуйте, Павел Михайлович, — она улыбнулась. — А я-то, дура, думала, квалификацию подрастеряла. Обычно мужики хотя бы смотрят, когда я мини надеваю, а этот и бровью не повел.
— Ира, — Сапфиров помотал головой. — Я не понимаю…
— Сейчас поймешь, — сказал Челнок, направляя пистолет толстяку в живот. — Стрекозу знаешь?
— Какую Стрекозу?
— А ты какую знаешь? — вздернул брови Челнок.
— Ну-у-у… — протянул толстяк.
— Нукать будешь «машке», — привычно отозвался Челнок. — Отвечай коротко и понятно. Знаешь Стрекозу?
— Знаю.
— Где я могу ее найти?
— Найти, найти, — мужчина перевернулся на спину, отполз к спинке, накрылся покрывалом. — На «Петрашке». Третья линия.
— Что такое «Петрашка»? — быстро спросила Ирина.
— Кладбище, — разочарованно ответил Челнок. — За городом. — И снова обратился к Сапфирову: — А ты ничего не путаешь, Пал Михалыч? Я, например, слыхал, что Стрекоза в центре тусовалась недели две-три назад.
— Нет, — Сапфиров категорично покачал головой. — Этого не может быть. Стрекоза уже месяца два как на кладбище.
— А когда вы впервые познакомились?
— Месяцев пять назад. Да, примерно так.
— Погодите-ка, Павел Михайлович, — Ирина сунула пистолет за отворот джинсов. — Если вы — «голубой», то почему хороводились со Стрекозой? Или вы — «двустволка»?
