Евгений Сухов - Разборки авторитетов
Его тюремное образование, как и у многих других воров в законе, началось с малолетки. Весьма способный ученик через несколько лет обошел своих учителей, пройдя в короткий срок путь от воспитанника до положенца. Стась старался никогда нигде не выпячиваться, а это качество весьма высоко ценится в воровской среде. И, даже заняв положение и сосредоточив в своих руках власть, он старался не обострять ситуацию, считая, что договариваться обходится куда дешевле, чем дырявить друг друга. Стась вел себя всегда скромно и незаметно даже в заключении, ловко скрывая свой статус. Действовал исключительно через подставных лиц. Иногда случалось, что при Стасе тюремное начальство принимало за смотрящего совсем другого зэка. Никто не догадывался, что именно он, Стась, являлся полновластным хозяином зоны. Такое положение его устраивало еще и потому, что он выпадал из поля зрения начальника тюрьмы и почти бесконтрольно вел переписку с волей.
То была высшая тюремная школа, и если бы по окончании срока выдавали соответствующие дипломы, у Стася он был бы явно с отличием. Качества, которыми обладал Стась, как нельзя больше устраивали Варяга. С назначением Стася смотрящим по региону Варяг концентрировал власть без лишней помпы и шума в руках тихого, незаметного, но очень жесткого и исполнительного человека. Теперь он мог быть спокоен за порядок в регионе.
Глава 56
Дальше путь Варяга лежал в Приморский край. Как и Екатеринбург, Приморье всегда считалось вотчиной воров в законе. Крепкие воровские традиции здесь были заложены еще во времена царской каторги. Отбыв в Сибири положенный срок, громилы и домушники покидали неуютные холодные места и оседали на южных окраинах России.
Любимыми городами их проживания стали Хабаровск и Владивосток, где целые районы состояли из бывших насильников и убийц. Здесь соблюдалась преемственность уголовной профессии – если отец выходил с кистенем на большую дорогу, то непременно передавал тайны разбойного ремесла своему отпрыску. Бывало, что поселки населяли люди одной и той же воровской профессии, и среди старожилов они именовались не иначе как Жиганная слобода или Домушников разъезд.
Приморье не утратило уголовных традиций и в советский период, а когда случались амнистии, эти города пополнялись мужиками, отпущенными на свободу.
По достоинству воры в законе оценили Приморье в последние годы, когда близким стал не только Запад, но и Восток – на улицах Владивостока и Хабаровска японские марки машин вытеснили отечественные.
Основными поставщиками иномарок стали моряки, сумевшие оценить не только сервис дешевых гостиниц, но и преимущества технического прогресса в Стране восходящего солнца. С каждой привезенной машины братва взимала налог, и скоро общак Приморья стал одним из богатейших в России.
Однако сейчас отчисления в российскую кассу значительно уменьшились и стали напоминать маленький ручеек, который того и гляди иссякнет.
Приморские воры в законе уже не рассматривали теперь Россию как единое целое и заявляли, что не намерены кормить халявщиков. Мол, сибирские зоны нуждаются в греве не меньше Бутырки.
Такая позиция смахивала на сепаратизм бандитов, признававших лишь собственную власть. Приморские законники перестали принимать участие в российском сходняке, а его решения стали для них такими же необязательными, как постановления правительства для теневых структур.
Два года назад по решению российского сходняка в Хабаровск был отправлен вор в законе Жиган с наказом переговорить с местными авторитетами и убедить их жить по понятиям. Но через неделю его нашли в канаве с простреленным затылком. Хабаровский смотрящий уверял, что не имеет к беспределу отношения. Мол, смерть посыльного скорее всего случайность. Жертва обыкновенного грабежа. У посыльного не обнаружили золотую печатку, а карманы оказались пусты, словно у привокзального бича. Смотрящий города обещал похоронить Жигана с почетом и разобраться в причинах его гибели. Слово свое он сдержал – посыльного сходняка похоронили в хорошем месте, а стела над могилой выглядела не хуже памятников первым исследователям Приморского края. Через неделю после поминок повесили предполагавшегося убийцу – в его квартире нашли перстни и золотую цепь Жигана.
На следующем российском сходняке приморская делегация была самой представительной. Казалось, непонимание между российскими и приморскими ворами устранено навсегда, однако через полгода воровской сход опять проходил без участия дерзких хабаровцев.
Для переговоров с приморскими ворами в Хабаровск командировали авторитетного вора по кличке Бес. Мастер диалога, он всегда привлекался законниками для разрешения острейших ситуаций и часто добивался успеха.
В этот раз задача у него была потруднее – следовало убедить приморских воров жить по понятиям и отчислять в российский общак десятую часть прибыли.
Связь с Бесом пропала сразу, едва он ступил на землю Хабаровска. А неделю спустя его отыскали далеко за городом на одной из пустынных проселочных дорог: у него были скручены за спиной руки, а во рту вместо кляпа торчала малява, подписанная двумя десятками воров в законе, что давало посыльному сходняка чрезвычайные полномочия.
Это уже был вызов, и законные в центре незамедлительно приняли его.
Приморские законники стали попросту пропадать в чреве столицы. Их искали и не находили. Поговаривали, что законных закатывали в асфальт на пустынных участках автострад. Так же бесследно воры в законе стали исчезать и в самом Приморье. Прошел слух, будто московские воры создали бригаду для устранения непослушных. Вскоре в акватории Владивостокского порта аквалангисты обнаружили на дне трупы пяти авторитетов с пудовыми гирями на ногах.
В этом противоборстве пострадала приморская сторона. Ей закрыли доступ не только на московский рынок – столичные авторитеты контролировали девяносто пять процентов всего российского теневого рынка.
Приморские воры задыхались без экономических связей, а московские авторитеты дожидались, когда законные Приморья избавятся от провинциальной спеси и явятся на суд смотрящего России.
И вот наконец группа авторитетов во главе с одним из самых сильных воров Приморья Баскаком обратилась с предложением о сотрудничестве к Ангелу.
Выслушав заявление посыльных, Ангел сказал:
– Нужно жить по понятиям, братва. Вам хорошо возле богатой Японии, сделайте, чтобы и другим сытно было. В греве нуждаются не только зоны Приморья, вся Сибирь – без чая! А как жить зэку без чифиря?! Наши требования остаются прежними – вы обязаны увеличить отчисления в российский общак. На сходняке решили, что вы заплатите штраф. – Заметив недовольные лица посыльных, Ангел добавил: – А вы как думали? За все нужно платить. С вами никто не будет разговаривать, пока не уплатите штраф. Счетчик включен, и долг ваш будет расти день ото дня.
Замирение между центровыми и приморскими ворами произошло к обоюдной выгоде незадолго до всероссийской сходки. Приморские авторитеты получили выход на Запад, а центровые – на богатый Восток.
Маляву воры Приморья отписали в лучших зэковских традициях, где призывали к взаимному покаянию и к жизни по понятиям. Законные напоминали о том, что воровской мир всегда жил одной семьей, даже в тяжелые годы культа. В качестве искупления вины приморский общак обещал греть не только зоны Приморского края, но и всей России. Под текстом разборчивым почерком подписались пять десятков воров в законе и положенцев.
В Вену воры Приморья прибыли без права голоса, а Баскак после выбора смотрящего России преподнес Варягу золотую цепь и чек на предъявителя на сумму в три миллиона долларов, которые он мог получить в одном из банков Цюриха.
Эта была откупная. Владислав принял ее.
А в конце сходняка Баскак подошел к Варягу и обратился с просьбой не обижать приморскую братву своим равнодушием. Баскак объяснил, что они устали жить отшельниками и с нетерпением ждут того дня, когда их слово станет таким же веским, как и представителей других регионов.
Варяг пообещал, что скоро приедет в Приморье и сделает все от него зависящее, чтобы устранить разногласия и установить мир.
Во Владивосток Варяг отправился в сопровождении всего лишь двух телохранителей. Это были крепкие, рослые ребята, но в их присутствии он чувствовал себя менее уверенно, чем тогда, когда рядом шагал Сивый. Владислав знал о том, что раньше они служили в спецподразделениях КГБ. Комитет не жалел средств на обучение своих питомцев – гэбэшники умели стрелять из всех видов оружия и пилотировали самолеты. Они ничем не отличались от своих сверстников – поглядывали на красивые женские ножки и мечтали жить так же безбедно, как и их покровители. Правда, теперь они служили тем людям, за которыми совсем недавно вели наблюдение.
