Василий Веденеев - Дальше живут драконы
Сев на пол, он привалился спиной к стене, ощущая затылком приятную прохладу камня, который не смогло прогреть и палящее солнце. Устало вытянув ноги, прикрыл глаза, ощущая, как уходит боль, – хорошо ли ему было до того, как родился, до того, как узнал мир, в который пришел? Может быть, так же будет и после конца?
Что-то глухо стукнуло об пол. Открыв глаза, Лыков увидел вертевшийся в углу подвала патрон из серебристо-зеленоватого металла. Повалил белесый дым, пахнуло чем-то едким, готовым разорвать кашлем легкие, заставить сгибаться от удушья.
«Конец?» – подумал он, удивляясь собственному спокойствию. Сейчас они будут здесь. Пожалуй, не стоит продлять агонию – суд, приговор… Все ясно. Он проиграл. На усиленный мегафоном голос, призывающий его сдаться, Аркадий не обратил внимания. Глаза уже начало щипать, и было ужасно жалко себя, такого маленького, беспомощного, не сумевшего переломить судьбу. А так хотелось быть свободным, независимым, богатым. Зачем-то обтерев ладонью срез ствола парабеллума, он сунул его в рот и нажал на курок…
Стараясь не смотреть на тело Лыкова, распростертое у стены подвала, Иван прошел туда, где за кадками и ящиками с яблоками обнаружили убитого Жедя.
– Значит, тот – Лыков? – полуутвердительно спросил Бондарев, зажимая нос платком. В подвале еще не выветрился запах «черемухи», и на глаза набегали слезы, мешая смотреть.
– Да, – кивнул Купцов и направился к выходу. Что здесь делать? Все кончено. Теперь надо искать Котенева и того, кто был с ним в доме.
Лука гнал по закоулкам городка, не снижая скорости, только взвизгивали покрышки на резких поворотах. Бормоча под нос ругательства на непонятном языке, грек ловко крутил баранку.
Михаил Павлович, прямо через заднее стекло метко выстреливший из браунинга по колесам милицейского «уазика», тревожно оглядывался, боясь снова увидеть позади погоню. Но дорога была муста – их не преследовали.
Свернули в узкий проулок, и Александриди посигналил у ворот дома, спрятавшегося за высоким забором. Ворота немедленно распахнулись, и «Жигули» влетели во двор. С крыльца навстречу гостям спускался пожилой человек в европейском летнем костюме и расшитой тюбетейке. Его загорелое лицо светилось радушием, но темные глаза, прятавшиеся под набрякшими веками, глядели озабоченно.
– Нехорошо у нас получилось, Саттар, – протягивая ему руки, прищелкнул языком Лука. – На тебя надежда, дорогой!
– Слышал уже, слышал, – по очереди пожимая руку каждому гостю, откликнулся хозяин. – Правда, нехорошо. Но я все для вас сделаю, все. Проходите в дом!
Он распахнул двери, ввел их в просторную комнату, показал на растеленные на полу ковры с мягкими подушками:
– Отдохните здесь, я на минуту отлучусь.
Александриди, скинув обувь, повалился на ковер и, схватив с подноса бутылку «Пепси», жадно припал губами к горлышку.
Михаил Павлович тоже снял обувь и, тяжело ступая по ворсистым коврам, подошел к окну, выходившему во двор. Там, около «Жигулей», на которых они только что приехали, стояли хозяин дома и двое молодых мужчин в спортивных костюмах – в руках они держали ящички с инструментами. Разговор был коротким. Достав инструмент, «спортсмены» стали сноровисто разбирать машину.
На глазах изумленного Котенева они подвели под нее домкраты, сняли колеса, вынули лобовое стекло, потом заднее и занялись дверями. Саттар немного постоял, наблюдая за их работой, и вернулся в дом.
– Через час-два машины не будет, – заверил он. – В первую очередь будут искать кого? Машину!
– Не «кого», а «что»! – поправил его Лука. Он, видимо, почувствовал себя в полной безопасности и успокоился.
– Правильно, дорогой, – ничуть не обидевшись, согласился Саттар и ласково улыбнулся греку. Налив себе чаю, он, скрестив ноги, уселся неподалеку от Александриди на ковре.
– Ты у нас ученый человек, – мелкими глотками прихлебывая чай, продолжил он, – все знаешь. Машины не будет – вас не будет. Машина что? Куча железа. Человека труднее прятать.
– Скажи своим, – приподнялся на локте Александриди, – чтобы не вздумали тащить детали на базар.
– Хоп, – заулыбался Саттар, хлопнув ладошкой по колену.
– Так и будет, да.
Он допил чай и, обтерев руки полотенцем, вынул из кармана пиджака длинный костяной мундштук с резьбой. Вставил в него сигарету и прикурил. Михаил Павлович, по примеру грека растянувшийся на ковре, только молча покосился на небрежно брошенную хозяином пачку «Мальборо».
Лука погладил себя по животу и, глядя в потолок, расписанный восточными узорами, буркнул:
– Мы не завтракали. Распорядись и приготовь нам комнаты. И еще, я хочу позвонить.
Хозяин вновь закивал, заулыбался, выражая полную готовность всем, чем только может, услужить гостям.
Котенсв задумался: сколько тут просидит – день, неделю, а потом что? Ведь надо же будет когда-то вылезать из убежища и отправляться обратно в Москву, выходить на работу после отпуска. А как появиться в Москве, когда милиция идет по следу, и еще неизвестно, что там, в оставленном доме, где их захватили бандиты. Вдруг кого из милиционеров подстрелили?
– Пойду узнаю, как дела в вашем доме, – словно подслушав его мысли, поднялся Саттар, – завтрак сейчас подадут.
– Гнусная история, – дождавшись, пока за ним закроется дверь, повернулся к Котеневу Лука. – Нам только этих разбойников не хватало для полноты ощущений. Кстати, вы намерены и дальше таскать с собой пушку? Может быть, лучше сдать ее хозяину?
– Если бы ее не таскал, вы сейчас давали бы объяснения милиционерам, – огрызнулся Михаил Павлович.
– Не злитесь, – примирительно ответил грек, – нам еще многое предстоит сделать вместе. Зачем портить отношения?
– Чем пытаться меня разоружить, скажите-ка, что будем делать дальше?
Завтракать, – усмехнулся грек, увидев входящего в комнату хозяина, следом за которым две женщины внесли подносы с шашлыками, зеленью и фруктами. Поставив их на низкий столик, они поклонились и, не сказав ни слова, ушли.
– Кушайте, кушайте, – устраиваясь рядом, начал угощать гостей Саттар, – сейчас барашка режут, на обед плов будет. Кушайте.
Александриди взял шампур и впился зубами в сочное мясо. Его примеру последовал и Михаил Павлович. Перебираясь поближе к подносам, он словно ненароком выглянул в окно – от машины остался только кузов, безобразно выставив голое нутро. Вокруг него прохаживались мужчины в спортивных костюмах, о чем-то негромко совещаясь. «Лихо они управились», – подумал Котенев.
– Всех убили, – открывая бутылку коньяка, буднично сообщил Саттар.
– А милиция? – насторожился грек, перестав жевать.
– О, милиция! – усмехнувшись, поднял руки к потолку хозяин.
– Слава аллаху, милиция, как всегда, оказалась на высоте. У них никто не пострадал. Преступников было двое.
– И… что, оба? – спросил Михаил Павлович.
– Пей, дорогой, – поднял рюмку Саттар. Выбрав сочный персик, с наслаждением вонзил в него зубы и, посмеиваясь, хитро взглянул на Котенева. – Оба убиты, дорогой, оба. Отдыхай.
– Значит, у вас, как у Адылова, есть свои люди в милиции? – закусывая, продолжал расспрашивать Михаил Павлович.
– Мы давно тут живем, – уклонился от прямого ответа хозяин, – все вместе живем. И будем дальше жить. Адылова вспомнил? Большой был человек, у него никто не безобразничал, умел с народом управляться. Разное теперь пишут, но кто может знать правду? Только Аллах!
«Не прост старичок, – откидываясь на подушки, подумал Котенев, – вон как заворачивает, а у самого, небось, тоже где-нибудь потайная яма с решетками есть. И послушные люди, готовые на все. Как же, отдам я ему на хранение браунинг, нашли дурака!
Он покосился на «дипломат», брошенный на ковер в углу комнаты, – и на сердце полегчало. Надо думать, что делать дальше. Стоит, наверное, переждать здесь несколько дней, пока не уляжется шум, вызванный перестрелкой в особняке, а потом выбираться на волю. Купить билет на самолет или на поезд и отвалить туда, где все говорят на родном языке и ты не заметен среди местного населения. Для начала он отправится к родителям Татьяны, а там видно будет. С такими деньгами, как у него, можно все купить, не только новые документы. А работа? Да шут с ней – стоит там появиться, как тут же угодишь в руки милиции.
Выпили еще по чарочке коньяка, поболтали, но вяло, явно тяготясь присутствием друг друга, и Саттар повел их показать комнаты. Михаилу Павловичу отвели угловую, с окнами во двор, который был уже пуст – от стоявшей там машины не осталось и следа. К его удовольствию, комната оказалась меблированной на европейский манер. Сунув «дипломат» под диван, Котенев разобрал чемодан и аккуратно развесил пиджаки и рубашки в платяном шкафу. Закурив, повертел ручку настройки приемника, поймал музыкальную передачу и завалился отдохнуть. Незаметно он задремал. Проснулся оттого, что в комнату кто-то пошел. Открыв глаза, Михаил Павлович увидел Алсксандриди в длинном шелковом халате.
