Татьяна Степанова - Готическая коллекция
— Значит, по этой вашей логике, убийцей должна была быть Марта? — ахнула Юлия.
Мещерский помолчал.
— Я думал о ней. И много думал. Особенно когда узнал, что она ловко водит машину, а значит, весьма свободно передвигается по поселку. Но.., но женщина никак не вписывалась в общую картину преступлений, творившихся здесь. Трех девушек убил мужчина.
И это было ясно как день. И вот я снова обратился к показаниям наших свидетелей. И постарался… Постарался снова быть логичным. Преториус провела в ресторане, по общему мнению, не более четверти часа, причем сразу же повела себя весьма необычно. Едва встретившись с приятельницей, только-только познакомившись с ее женихом, она.., что же она сделала?
Взяла и отослала Марту куда-то звонить, хотя в этом не было никакой необходимости. Осталась наедине с ее спутником — с тем самым человеком, которого только что впервые увидела и чье имя узнала. Поговорила с ним о чем-то весьма нервно и взволнованно и, не дожидаясь приятельницы, сразу же покинула ресторан.
Буквально сбежала.
Такое поведение, и это мы с Катюшей подметили верно, говорило о сильнейшем душевном волнении, о потере контроля над собой. Но если бы это эмоциональное потрясение произошло с Преториус из-за ссоры с любовником, рассуждал я, разве сумела бы она проехать на машине от Зеленоградска? Да она вообще бы тогда не поехала в Морское! А она приехала, и в ресторане выглядела так, словно внезапно заболела — Марта говорила, что она была похожа на человека, которого бьет лихорадка. Но что стало поводом, причиной этого? Все та же ссора с Чайкиным? Или же какое-то иное событие? Но какое событие произошло в этот короткий отрезок времени? Да никакого, кроме уже известных нам со слов свидетелей. Не было ни внезапного звонка по мобильному телефону, ни встречи с какими-то посетителями в ресторане. Преториус встретилась только с Мартой, и та сразу же представила ей своего будущего мужа Григория Петровича Сукновалова. Вот и все. И вот я подумал, ребята, если отбросить все лишнее и, оперируя простейшей логикой, быть экономным в причинах, можно предположить только одно…
— Ну, положим, это пришло тебе в голову уже после, потом, когда убили девочку, — заметила Катя.
— Да, тот случай в церкви, когда Крикунцова так перепугалась, причем перепугалась явно при виде Вадима… — Мещерский выдержал паузу. — Я твердо знал: мой друг тут ни при чем. Значит, вывод — девочка его с кем-то перепутала. Если Крикунцова не выдумывала, она действительно могла видеть на пляже убийцу Преториус. И, судя по всему, это был высокий, сильный, крупный мужчина. Увы, под это расплывчатое описание подходили многие. У вас тут народ нехилый. — Мещерский снова покосился в сторону Базиса. — Ну, Дергачев, например… К тому же он и в церковь тогда заходил, однако… И вдруг мне на глаза попалась Вадькина джинсовая куртка. Он почти все время в ней здесь ходил. И я вспомнил: этот тяжеловесный мужской силуэт в тесной джинсе… Где-то я уже это видел. Причем было это… Это было в тот самый день, когда убили Преториус. Что, Илья, ты так смотришь на меня?
— Точно! — Базис грохнул кулаком по столу. — Ну точно же! Он же тогда ко мне с Мартой в гараж приезжал тачку инспектировать. А я еще подумал — ну, жених наш совсем перед свадьбой обалдел, никак воображает, что в этом прикиде тянет на десяток лет моложе.
— Он тогда с места убийства вернулся домой, к Марте.
Все обернулись, перед полотняным навесом стоял Катюшин.
— Привет честной компании. Здравствуй, Катя, давно не виделись. — Он стоял на самом солнцепеке и под навес к столикам не заходил.
— Здравствуй, Клим, — откликнулась Катя.
Юлия быстро глянула на мужа и поднялась.
— Ну? — спросила она. — Явился? Что скажешь?
— А что говорить? — Катюшин вздохнул. — Дело в шляпе. Обвинение предъявлено. Уже. Илья, я чего зашел к тебе… Я сказать хочу…
— Пиво будешь? — буркнул Базис.
— Холодное — буду. — Катюшин снова вздохнул, точно волок мешок в гору. — Я чего тебе сказать-то хочу.., при всех…
— Ладно, проехали, — Базис махнул рукой. — Кто старое помянет… Мотоцикл-то твой где?
— Екнулась машина, глушитель полетел.
— Ничего, починим. — Базис поставил на свободный столик запотевшую в холодильнике бутылку «Балтики».
Катюшин шагнул под навес, уселся.
— Ну? — Катя тоже сразу взяла быка за рога. — Ты нам новости пришел рассказать или как?
— Твой муж. — Катюшин кивнул в сторону — под навес вошел Кравченко, выспавшийся и вполне благодушный. — Привет. — Катюшин сразу же поднялся.
Он едва доходил Кравченко до плеча. — Я, собственно, к тебе тоже по делу. Начальство фамилию твою спрашивает. Ты ж опасного преступника задержал как-никак. Ну, в героях теперь тут у нас ходишь.
— А у нас одна фамилия. — Кравченко по-хозяйски положил Кате руку на плечо и отодвинул вместе со стулом Мещерского. — Подбери-ка ноги, Серега. Ишь, как барин тут расселся.
Катюшин снова вздохнул. Вздохнул украдкой и Мещерский. И деловито спросил:
— Вы.., вас Клим зовут? Вы узнали, кто он такой?
Как его настоящее имя?
Катюшин помедлил:
— Его имя мы узнали. Тоже сложа руки не сидели, пусть тут некоторые не думают.
— Да кто он такой, если не Сукновалов? — не выдержала Юлия.
— Он? — Катюшин взглянул на Катю, словно одной ей доверяя эту тайну. — Настоящее его имя Куртис.
Куртис Андрей Наумович, уроженец Бреста. До ноября 1991 года проживал в Новгороде, работал начальником снабжения местного автокомбината, а потом организовал автокооператив. С ноября девяносто первого разыскивается прокуратурой Петербурга за совершение убийств на территории Ленинградской и Новгородской областей.
— Что за убийства? — спросила Катя.
— Аналогичные нашим. За ним две жертвы в Старой Руссе — обе студентки-первокурсницы, приехали на каникулы домой погостить. И убийство школьницы в Гатчине. Жертвы он почти всегда брал на дороге: сажал девочек в машину, якобы прокатить, подвезти.
В Гатчине нашлись свидетели. Его видели с погибшей девочкой. Куртиса вызвали на допрос в прокуратуру повесткой, хотели сначала все проверить, устроить опознание. Но он сразу что-то заподозрил и скрылся.
Потом во время обыска на квартире были найдены неопровержимые улики его причастности к убийствам — вещи потерпевших, в основном предметы одежды, белье нижнее. Он их как фетиш хранил на память, — Катюшин поморщился. — С ноября девяносто первого Куртис в розыске. Он тогда как в воду канул. Сейчас выясняется, что он в Латвию подался. Десять лет назад там можно было с концами спрятаться. Но под своей фамилией он и там боялся жить, ему нужны были другие документы. И тут, как выяснилось, ему попался некий Сукновалов Григорий Петрович — инженер, одинокий, пьющий, проживал в Риге в однокомнатной квартире. Куртис познакомился с ним в пивной, Сукновалов рассказал ему о себе по пьянке.
И Куртис решил, что лучших документов ему не найти. Сукновалова он убил, оглушил пьяного, забрал паспорт, а тело сбросил с пирса в море. Из Риги сразу же для безопасности перебрался в Лиепаю. Но он мог не опасаться, настоящего Сукновалова никто не искал.
В Латвии тогда, в начале девяностых, каша заваривалась. Почтовый ящик, где Сукновалов инженером работал, оттуда перевели, сотрудники разъехались кто куда. Куртис-Сукновалов около года скрывался в Лиепае. Но, как оказалось, как он сам на допросе признается, с русской фамилией в Латвии существовать было сложно. В конце девяносто второго года Куртис-Сукновалов перебрался в Калининград, и начал место себе подыскивать — потише, поглуше, — Катюшин усмехнулся. — Вот и выбрал наш анклав, косу: слева море, справа залив и до обеих границ рукой подать. Он на допросе признался: на сто, мол, процентов был уверен, что документы у него железные, что у Сукновалова нет никакой родни. И та встреча в ресторане с его сестрой явилась для него громом среди ясного неба.
— Но почему он снова принялся за старое? Почему начал убивать уже здесь? Через столько лет? — спросила Катя.
— За ним три убийства с девяносто первого года плюс наши жертвы. Это пока то, что очевидно, — ответил Катюшин. — Темный пробел почти в восемь лет в его биографии еще надо прояснить. Он тут у нас с бизнесом активничал, машинами торговал, часто в Польшу ездил, в Литву, в Белоруссию. Как знать, может, и там за ним какие-то трупы есть? А здесь у нас первое убийство он совершил этой весной. Он говорит, что, мол, сам не знает, что на него вдруг накатило.
Он, мол, думал, все это давно в прошлом, в той, другой, его жизни осталось и больше уже не вернется. Тут у него вроде все путем было, жизнь наладилась — деньги, бизнес, дом отличный, машины каждый год менял. Это не я выдумываю, домысливаю, это его слова. Он со следователем на допросах охотно разговаривает, его, как плотину, прорвало. Говорит, этой зимой с Мартой познакомились случайно в Калининграде. Говорит — увидел ее и сразу понял, с первого взгляда, что… Ну, Марта красивая у нас, понятно.
