Александра Маринина - За всё надо платить
— Маленькую Дашеньку? — смеялась Настя.
— Нет, маленькую Настеньку. А потом маленького Алешеньку. У меня большая программа. Я должна всех любимых людей увековечить в своих детях. А вы трое у меня самые любимые.
Проведя у колыбельки племянника протокольные четверть часа и повосхищавшись неземной красотой, бурным развитием ребенка и его несомненным сходством с родителями, Настя увела Дашу на кухню.
— Дашуня, кажется, мой брат выписывает кучу газет. Ты их куда-нибудь складываешь?
— На антресоли, — кивнула Даша. — Они тебе нужны? Я сейчас достану.
— Сиди, я сама достану.
Настя вышла в прихожую, приподнялась на цыпочки и достала огромную кипу газет, которую немедленно оттащила в просторную и вызывающе пустую гостиную. Здесь стояли три шезлонга, которым после покупки гарнитура предстояло перекочевать на лоджию, и низенький столик, который ожидало такое же почетное изгнание.
— Что ты собираешься делать? — с ужасом спросила Даша, увидев заваленный газетами пол в гостиной.
— Читать.
— А я? — недоуменно спросила она. — Ты же ко мне пришла. Я так обрадовалась… Тебе скучно со мной разговаривать?
— Что ты, Дашенька, просто мне для работы нужно кое-что в них поискать. Хочешь помочь мне?
— Конечно.
Даша с готовностью уселась в шезлонг и положила на колени несколько газет.
— Говори, что нужно делать.
— Знаешь, это так расплывчато, неопределенно… Короче говоря, мне нужны все упоминания о деятелях науки, литературы, искусства, вообще о людях интеллектуального труда, которые умерли за последние полгода.
Дашины огромные глазищи еще больше расширились от удивления.
— Зачем это? Ой, Настюшка, расскажи, я умру от любопытства.
— Расскажу, но при одном условии.
— Я согласна, — тут же выпалила Даша. — Ну рассказывай же скорее.
— Нет, сначала про условие. Потому что если ты не согласишься, то я и рассказывать не буду.
— Ну Настя! — взмолилась Даша. — Ну не тяни же!
— Во-первых, не трепаться.
— А Сане?
— Саньке можно, я ему и сама расскажу. Во-вторых, согласиться на то, что я попрошу твоего мужа о помощи. Если он начнет мне помогать, это потребует от него какого-то времени, а я знаю, что он и так поздно приходит. Согласна?
— Господи, Настя, о чем ты спрашиваешь! Ты же знаешь, как мы оба тебе обязаны…
— Прекрати, — рассердилась Настя. — Слышать не хочу.
— Ладно-ладно, не кипятись, я на все согласна. Рассказывай.
— Значит, так, Дашуня. Есть некая группа медиков-специалистов, которые работают над препаратом для стимулирования интеллектуальной деятельности. Работа идет уже полгода, но пока что препарат у них не получился. Работают они тайком, широкую общественность в известность не ставят. Но им, как я понимаю, нужно на ком-то ставить опыты. И вот закралось в мою больную голову сильное подозрение, что они их ставят, а люди от этих опытов умирают. Но им ведь не всякий человек подойдет, правда? Им нужен тот, кто занимается этой самой интеллектуальной деятельностью, творчеством.
— Я поняла, — перебила ее Даша. — Мы ищем только некрологи или, что-то еще?
— В первую очередь некрологи. А в целом — все виды публикаций, в которых может так или иначе затрагиваться интересующая нас проблема. Лешка, например, нашел имя скоропостижно скончавшегося талантливого математика-программиста в статье о проблемах борьбы с компьютерным мошенничеством.
— Ясно.
Маленький Сашенька крепко спал, зажав в крохотном кулачке принесенную Настей игрушку, и в квартире наступила благословенная тишина, нарушаемая только шелестом газетных страниц. Периодически Даша задавала короткие вопросы, получала столь же лаконичные вопросы, и снова становилось тихо.
— Спортсмены нужны?
— Нет, спортсмены не нужны.
— Певец нужен?
— Обязательно.
— Есть известный писатель, но старенький, давно болел.
— Клади в отдельную кучку.
Они не заметили, как бежало время, и очень удивились, когда на пороге гостиной возникла фигура Александра Каменского.
— Девочки! — радостно и в то же время изумленно воскликнул он. — Что у вас происходит?
— Готовимся к выборам, повышаем политическую культуру, — тут же отозвалась Даша, вскакивая с шезлонга и бросаясь обнимать мужа.
Саша поцеловал жену и подошел к Насте.
— Здравствуй, сестренка, — ласково сказал он, обнимая ее. — Какими судьбами? Мимо пробегала?
— Нет, Саня, я по делу. Сейчас еще Лешка приедет, буду с вами обоими разговоры разговаривать.
— Ну наконец-то, — улыбнулся брат. — Человеческий ужин в семейном кругу.
Он ушел переодеваться, Дарья помчалась на кухню, а Настя снова уселась в шезлонг и взялась за газеты. К тому моменту, когда явился Чистяков, были найдены по меньшей мере девять имен, обстоятельства скоропостижной смерти которых неплохо было бы проверить.
* * *Домой они вернулись поздно. После нескольких часов, проведенных рядом с Дашей, Настя чувствовала себя умиротворенной и спокойной.
— Все-таки Дашка наша — удивительное существо, правда? — сказала она. — Ходячий транквилизатор.
— Это точно, — поддакнул Алексей. — Надо нам почаще у них бывать, а то ты в комок нервов превратишься.
Настя уже собралась было раздеться и залезть под душ, как раздался телефонный звонок. Она даже не удивилась. С тех пор, как контора снова начала ее терзать, Настя ждала звонков в любую минуту, но особенно — поздним вечером. Это было любимым временем невидимой организации.
— Добрый вечер, дорогая, — услышала она голос, который стал ей уже хорошо знакомым.
* * *Арсен стоял в телефонной будке, уютно прислонившись в уголке и отпивая мелкими глоточками плохой, но горячий кофе, который он принес в пластиковом стаканчике из киоска, расположенного в нескольких метрах отсюда. Он был в прекрасном настроении, потому что собирался сегодня начать атаку на строптивую девчонку. Одним из элементов этой тщательно продуманной атаки было слово «дорогая» вместо привычного обращения «Анастасия Павловна».
— Добрый вечер, — откликнулась она, как ему показалось, совершенно спокойно. — Мы переходим к фамильярности?
— А вы имеете что-нибудь против? — осведомился Арсен, сделав очередной глоточек. — По-моему, нам с вами давно пора переходить к более простым и более теплым отношениям. Ведь мы с вами знакомы без Малого два года. Это срок, согласитесь. Хотя у вас, голубушка, весьма своеобразное представление о сроках. Своего новоиспеченного мужа вы, как я знаю, мариновали в женихах лет пятнадцать. Видите, я все это время не оставлял вас своим вниманием. Неужели вам не лестно, что такой старый человек, как я, проявляет к вам столь пристальный интерес? И неужели человек, который знает о вас так много, не вправе называть вас «дорогая»?
— Вправе, — согласилась Каменская. — А как мне называть вас? Папаша?
— Почему «папаша»? — опешил Арсен.
— Ну вы же сами только что сказали, что вы человек немолодой. Почти что старый.
«Вот сучка зубастенькая, — подумал он почти с умилением. — Заметила-таки. Кусайся, кусайся, голубка нежная, придет время — ластиться начнешь».
Но ее спокойный голос без малейших признаков страха и нервозности ему не понравился. Пора приводить девочку в чувство, пусть знает, кто здесь хозяин.
— Положим, насчет возраста я вам солгал, — сказал Арсен.
— Зачем же?
— А я знаю, что вы вообще-то предпочитаете пожилых мужчин. Молодые у вас успехом как-то не пользуются.
— С чего вы так решили?
— Ну как же, милая моя, а Денисов, с которым вы посещаете рестораны? Вас связывает с ним нежная дружба и весьма неформальные отношения. Слава Богу, о вашей взаимной любви пока что знаю только я. И о том, как вы ходили к нему гости, когда были в его городе. И о том, как целовали его в старческую морщинистую щечку, когда прощались с ним на вокзале. И даже о том, как вы оплакивали его внебрачного сына. Да, кстати, я ведь знаю примерно, в какую сумму обошлась ему та помощь, которую он вам оказывал в прошлом году. Ох, и немаленькая эта сумма! И ведь если обо всем этом узнает ваше руководство, никто не поверит, что Эдуард Петрович делал все это из чистой старческой благотворительности.
— Ну и что в связи с этим? — спросила Каменская по-прежнему спокойно, даже голос не дрогнул.
— А ничего, дорогая моя. Ничего ровным счетом. Или мы с вами будем все-таки дружить и эта информация останется нашей с вами маленькой тайной, или мы с вами дружить не будем, и тогда эта информация будет предана огласке. Так как?
— Никак.
— То есть?
— Дружить не будем.
— Значит, не боитесь?
— Нет, не боюсь.
— Ну что ж, завтра утром вас на работе будет ждать сюрприз. Могу заранее пообещать, сюрприз неприятный.
