Картер Браун - Том 21. Кто убил доктора Секса? Бичеватель. Счастливый год для карлика. Леди-призрак
— Хорошенькое дело! — покачал я головой. — Человек умирает, а тип, виновный в его гибели, спокойно и безнаказанно исчезает с места происшествия?
— Да. — Его карие глаза оценивающе уставились на меня, и недавняя доброжелательность полностью исчезла. — Почему вы интересуетесь смертью Германа, мистер Холман?
— У меня появилась клиентка, которая в прошлом была его пациенткой, — пояснил я. — Он имел обыкновение записывать на магнитофон их беседы у него на приеме. После его смерти ленты исчезли, а она жаждет заполучить их назад.
Он поморщился:
— Так вон оно что! Шантаж, очевидно?
— Кто знает?
— Крайне сожалею, мне бы очень хотелось вам помочь. — Он слегка пожал плечами. — Совершенно очевидно, что сам Герман не стал бы мне болтать про своих клиентов и их проблемы. И я не имел представления…
— Он был одним из тех людей, чье болезненное любопытство удовлетворяется если не созерцанием, то хотя бы описанием эротических сцен, — холодно прервал я. — Позднее он проигрывал эти записи снова и снова ради острых ощущений. Вам это было известно?
— Герман?! — Он казался искренне потрясенным. — Боже упаси, не имел ни малейшего представления! Вы уверены?
— Я получил эти сведения из весьма авторитетного источника.
— Весьма авторитетного? О, вы имеете в виду Карен Рейнер, его жену?
— Верно.
Он протер глаза ладонью, потом посмотрел на меня весьма неодобрительно:
— Я бы на вашем месте не обращал большого внимания на то, что говорит Карен, мистер Холман.
— Почему?
— Потому что… ну… у нее имеются собственные проблемы… — Он снова принялся протирать глаза, на этот раз даже не пытаясь скрыть своего раздражения. — Проклятие! Я не хочу быть втянутым в эту историю, но в то же время мне совершенно не хочется, чтобы пострадала репутация такого человека, как Рейнер. Он был превосходным доктором и первоклассным психиатром. Ну а его жена… Скажем так: она эмоционально неуравновешенна.
— Что это значит?
— Это значит, что она нуждается в помощи психиатра, — коротко ответил он. — У нее не все в порядке с головой, если уж вам необходимо это знать, — он презрительно посмотрел на меня, — а я полагаю, вам это знать не мешало бы.
— Она считает, что ее муж погиб не в результате несчастного случая.
— Но это же нелепо!
— Почему? — рассудительно заговорил я. — Один из самых надежных способов убить человека — это придать его смерти видимость несчастного случая. А какое место является для этого наиболее подходящим? Лес, где сколько угодно никуда не годных охотников.
— Но чего ради кому-то понадобилось убивать Германа?
— Эти ленты ведут к элите Голливуда, — сказал я. — Для шантажиста это целое состояние.
— Тогда зачем было убивать Германа, чтобы их раздобыть? — сердито спросил Сулливан. — Почему просто не выкрасть их из его кабинета?
— Потому что это означало бы, что дело с самого начала будет передано полиции, — терпеливо разъяснил я. — Рейнер бы их вызвал, они бы установили значение записей и имена людей, которые оказались бы в затруднительном положении.
— И все же это не кажется убедительным, — проворчал он. — Я знаю, что Карен смотрит на случившееся иначе. Но к ней нельзя подходить с обычными мерками! Вообразить такое! Кто-то, мол, организует убийство Германа во время охоты… — Тут он внезапно умолк, посмотрев на меня широко раскрытыми глазами. — Черт побери! Но она ведь не допускает, что это я его убил, нет?
— Не знаю, — ответил я не слишком любезно. — Даже если да, то в настоящее время она чересчур перепугана, чтобы говорить о чем-то определенно.
— Но это же… — Он сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. — Я находился очень далеко, когда его нашли.
— Его нашли через час после убийства, — сказал я. — А где были вы, когда он умер? И можете ли вы это доказать?
— Я был за несколько миль от этого места, и я… нет, доказать это невозможно.
— Ну вот, сами видите, как обстоят дела, доктор! — произнес я спокойно. — Конечно, не стоит из-за этого терять сон. Полиция, очевидно, не сомневается в том, что это был несчастный случай. Так что дело будет закрыто, если только на свет Божий не всплывут какие-то новые факты…
— Новые факты, — проговорил он сдавленным голосом.
— Ну, эти исчезнувшие магнитные ленты, которые можно использовать для шантажа, — они ведь являются уликами, не правда ли? — объяснил я весело. — Для кого-то они являются весомым поводом для убийства доктора, верно?
— Видимо… — Ему удалось изобразить на лице подобие усмешки. — Для человека, который желает, чтобы я утратил сон из-за этой истории, вы проделали бесподобную работу. Выяснили все возможное, чтобы превратить меня в человека, страдающего бессонницей.
— Ну а почему вы-то должны беспокоиться? — принялся я его успокаивать. — Ведь вы же понятия не имели об этих записях.
Лицо у него мгновенно застыло, затем он как бы нехотя сделал медленный выдох — так, будто хотел, чтобы это не стало заметным.
— Когда я заявил об этом несколько минут назад, мистер Холман, я посчитал вас за человека, который сует свой нос в дела, совершенно его не касающиеся, и не намеревался вас вообще ни о чем информировать. Но за последние несколько минут мое отношение к вам изменилось.
— Дальше?
— Я знал про эти записи. Некоторые даже слышал, — медленно произнес он. — Герман использовал меня в качестве консультанта по некоторым проблемам. Это были чисто профессиональные консультации, конечно. Я с удовольствием помогал ему, и он настаивал, чтобы я получал за это щедрую плату. — Он сделал глоток из своего бокала и с несчастным видом посмотрел на меня. — Теперь, вы понимаете, почему я по вашей милости так быстро утратил покой. Если его собственная жена настаивает, что его убили потому, что кому-то захотелось воспользоваться этими лентами с целью шантажа, тогда я оказываюсь, мягко выражаясь, в весьма затруднительном положении.
— Какого рода проблемы у миссис Рейнер? — спросил я.
— Вообще-то обсуждать эти проблемы не совсем этично… — Он увидел выражение моего лица и поморщился. — Но поскольку она никогда не была моей пациенткой, а при сложившихся обстоятельствах… — Он откашлялся. — Я не знаю детально о характере ее проблем, для определения потребовался бы целый ряд анализов. Но, говоря в общем, у нее неустойчивая психика. Она — патологическая врунья… — Неожиданно он покраснел. — Полагаю, вы ожидали, что в моем положении я скажу нечто подобное, но это чистая правда, мистер Холман. Разумеется, не изучив как следует пациента, диагноз поставить невозможно, но с большой долей вероятности можно предположить, что у нее имеются параноидальные тенденции, причем появились они уже Довольно давно. Я никогда раньше не говорил об этом с Германом по совершенно очевидным соображениям-, но каким образом он мог терпеть ее в качестве жены — для меня всегда оставалось загадкой.
— Слушаю вас, и мне невольно приходит в голову, не была ли сама миссис Рейнер в лесу в то утро и не она ли это пустила в ход пистолет, — сказал я, подмигивая.
— Она была дома в постели, когда ей позвонили по междугородному, — сказал он. — Но конечно, она могла… Впрочем, нет — лучше такого… такого не говорить!
— Могла бы нанять профессионального убийцу и поручить ему выполнить эту работу? — спросил я. — Именно это вы хотели сказать, доктор?
— Именно. — Он на мгновение прикусил нижнюю губу. — Да, вы угадали правильно…
— Какое совпадение мнений! — усмехнулся я. — О том же самом сказала мне и она. Кто-то нанял профессионального убийцу. Поэтому она страшно нервничала: человек, прибегнувший к помощи профессионального убийцы один раз, всегда, говорила она, сможет нанять его вторично.
Я допил свой бокал, поставил его на ручку кресла и затем поднялся.
— Благодарю за потраченное на меня время, доктор.
— Мне хотелось бы быть более полезным, — очень искренне воскликнул он, — в особенности сейчас, когда вы наградили меня бессонницей!
Я прибегнул к старому приему: молчал, пока не приблизился к двери, а там обернулся и произнес:
— Еще один вопрос, доктор…
Я почувствовал, что ему не нравится тон моего голоса, однако ему не оставалось ничего иного, как произнести со вздохом:
— Слушаю вас, мистер Холман.
С самым беспечным видом я спросил:
— Когда вы в последний раз спали с Карен Рейнер, док?
— Убирайтесь отсюда немедленно, — с расстановкой произнес он, — прежде чем я вышвырну вас за дверь!
Строго говоря, это был не ответ, но я не стал настаивать. Просто вышел из квартиры и аккуратно закрыл за собой дверь, ничуть не усомнившись в том, что яснее любых слов правду мне сообщила паника в глубине его глаз, мелькнувшая на короткое мгновение, прежде чем он разыграл возмущение.
