Петер Рабе - Бенни
— Патрисия!
— Что — Патрисия?! И после всего этого у тебя хватает совести пускать своих побегунчиков следом, чтобы уберечь меня от беды? Знаю, знаю, что ты хочешь сказать, — что есть такие места, куда твоей девочке не стоит ходить, есть люди, с которыми ей не стоит встречаться… Да уж!.. Ты — лучший пример этому! Мой родной отец…
— Довольно, Патрисия!
Тон, которым это было сказано, заставил ее на секунду остановиться, однако она вовсе не была испугана.
— Как ты узнал, где я, папуля? — Она холодно улыбнулась, глядя прямо в глаза Пендлтону.
— Я и не знал, я просто послал…
— Ты знаешь, где я была, папа?
— Нет, и мне безразлично. Принимая во внимание твое состояние, я подумал, что ты захочешь побыть с этими джазистами, с которыми тебя видели несколько раз. Я дал указания своему человеку навести справки.
Она снова рассмеялась, достала сигарету из кармана:
— Твой парень не наводил справок, он просто ворвался ко мне, и все.
— Что ты сказала?!
Она закурила и бросила горелую спичку на пол.
— Не переживай, я была уже одета. — Она выпустила дым.
— Патрисия! — В голосе Пендлтона послышался неподдельный пуританский шок. — Где он тебя нашел?!
— В частном клубе.
Пендлтон встал со стула и прошел вдоль стола. Потом снова сел.
— Меня не интересуют детали, Патрисия, но не встречалась ли ты с человеком по имени Харви — там, в этом… ну, в этом месте?
— Не сегодня.
— Конечно, не сегодня. — Голос Пендлтона звучал теперь как из телефонной трубки. — Этот Харви, Патрисия, он… он… его нет на свободе.
— Продолжай.
— Возможно, это тебя шокирует, но мне стало известно, что он наркоман. — Пендлтон сделал паузу, но Пэт никак не отреагировала. — Вот от этой дряни я и хочу тебя защитить!
Пэт затушила сигарету. Когда она подняла голову и посмотрела в лицо отцу, на ее губах застыл непонятный оскал.
— Ты же сам этой дрянью и торгуешь, не так ли?
Пендлтон вскочил, и на мгновение показалось, что он сейчас ударит дочь. Пэт стояла спокойно. Выражение ее лица не изменилось.
— Что, нет? — повторила она.
Пендлтон отвернулся и стоял совершенно неподвижно. Слышно было только его дыхание. Когда он снова повернулся к Пэт, на лице его была маска. Он медленно потирал руки. Отчетливо слышный в тишине звук напоминал качание чашек весов, когда они еще не пришли в равновесие.
— Как твой отец, я запрещаю тебе смотреть на определенные вещи, говорить и делать определенные вещи. Если хочешь, можешь со мной потягаться. К хорошему это не приведет, Патрисия, а кроме того, нанесет удар по моей любви к тебе. Я даже скажу, какие меры я приму. Сначала я запрещу давать тебе деньги. Потом…
Пэт запрокинула голову и расхохоталась:
— Я же всегда могу…
— Я попросил тебя не перебивать. Впрочем, ладно, ты говоришь, что ослушаешься. — Голос его был зловещим. Он обогнул стол, подошел к дочери вплотную и взял ее руки в свои. — Патрисия, ты помнишь, где умерла твоя мать? — Пендлтон наклонился к ней. — В психбольнице, Патрисия.
Выражение лица девушки изменилось, теперь она смотрела на отца широко раскрытыми глазами, в которых стояла тревога.
— И если я не смогу наставить на путь истинный тебя, собственную дочь…
Ему не пришлось завершать угрозу. Патрисия была раздавлена. Она упала ничком на стол и с монотонностью робота принялась бить кулаком по крышке. Челюсти ее свело судорогой, дыхание прервалось.
Пендлтон обнял ее за плечи и заговорил с несвойственной ему теплотой:
— Прости, дорогая, прости, что напугал. Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты была счастлива…
— Я понимаю. — Голос ее звучал неожиданно спокойно, в нем слышалась какая-то сосредоточенность. — Я пойду?
— Дорогая…
— Пожалуйста. Позволь мне уйти. Можно мне взять машину, чтобы доехать до колледжа?
— Но ты совсем не спала, Патрисия.
— Экзаменационная неделя, мне надо быть.
— Я велю, чтобы кто-нибудь отвез тебя.
— Спасибо.
— Спокойной ночи, девочка моя.
— Спокойной ночи, — отозвалась она и вышла, закрыв за собой дверь.
Глава 5
Бенни хорошо знал город, и какое-то время никто его не мог найти. Он залег на дно и не выходил из комнаты при свете дня. Ночью он бродил по улицам, обдумывая дальнейшие действия и коротая время.
Ночи становились все теплее. Он шел мимо небольших магазинчиков с темными окнами, вдоль длинных складов на набережной. Казалось, его шаги — единственный звук во Вселенной. Вдруг он забеспокоился, пошел быстрее, но тревога прошла, и Бенни повернул к своей берлоге, тесной комнатке с пропитанным влагой потолком и вонючим одеялом от Армии спасения.
Когда он открыл дверь, перед ним не было ничего, кроме черной пустоты. В следующее мгновение дверь вырвалась из его руки, с треском захлопнулась, и темнота наполнилась страхом и опасностью — в спину Бенни уперлось дуло пистолета. Справа кто-то задышал в шею, потом скрипнула кровать и незнакомый голос сказал:
— Не двигайся, Тейпкоу.
Бенни повиновался. Ободок шляпы вдруг стал ему тесен, затылок зачесался, но руки окаменели, и Бенни стоял как истукан.
— Кругом, Тейпкоу, и выходи наружу.
Его подтолкнули дулом пистолета, кровать скрипнула под тяжестью вставшего. Значит, их двое.
— Наружу, Тейпкоу.
Он нащупал ручку, открыл дверь и вышел из комнаты. Те двое шли следом по лестнице и вывели его к старенькому, видавшему виды «плимуту». Один сель за руль, второй рядом с Бенни. Через пару минут Бенни понял, что ошибся насчет машины: старенькие «плимуты» не рвут с места, как истребители, и моторы у них не урчат, как дикие кошки.
Всю дорогу от комнатушки до машины один из парней держал пистолет вплотную к боку Бенни. Тот вел себя смирно; сидел и прикидывал, какой шанс представится ему на этот раз — ведь всегда есть один, последний, спасительный шанс. Не хотелось верить, что всему пришел конец.
Они немного покружили по городу и выехали к реке. Затем миновали пирс, баркас у причала и покатили вдоль темной воды. Огни города мерцали, отражаясь в волнах.
Бенни увидел яхту, лишь когда машина остановилась и водитель заглушил мотор. Один из парней свистнул, из темноты раздался ответный свист. Вдвоем парни вытащили Бенни из машины и толчками в спину загнали на яхту. Он едва не упал, протискиваясь сквозь узкий лаз в каюту, представлявшую собой обычную городскую квартиру — с кожаными креслами и письменным столом. Дверь захлопнулась, и Бенни опустился на стул. Довольно большая комната, только окна круглые. В комнате было тепло, но, несмотря на это, Бенни охватил озноб.
Внезапно дверь открылась, Бенни вскочил. И тут он сделал то, что делал считанные разы в своей жизни, — снял шляпу.
В каюту медленно входил Альверато:
— Тебе налить, Тейпкоу?
Бенни охватила дрожь. Он не мог больше сдерживаться, не мог хранить в себе годы ожидания, надежды на шанс. Сейчас, когда все начинало сбываться, он даже не вполне в это верил.
— Большой… Аль… Альверато… — только и смог выговорить он.
— Слушай, Тейпкоу, не Большой Альверато, а Большой Эл или мистер Альверато. Держи стакан.
Бенни взял стакан.
— Зови меня Эл, Тейпкоу. И сядь ты.
— Хорошо, мистер… Хорошо, Эл.
Альверато наблюдал, как Бенни помешивает напиток в стакане.
— Ты чего, боишься, что ли?
Бенни поставил стакан, не говоря ни слова. Дрожь в теле не унималась. Вопрос жизни и смерти, кажется, решился в его пользу, по крайней мере на этот раз, но на карту было поставлено кое-что еще. Бенни намеревался начать все снова, как раз с той ступеньки, на которой Пендлтон хотел его задержать.
— Эй, Тейпкоу, ты где витаешь?
— Я здесь, здесь.
Все, что ему оставалось на данный момент, — это сидеть и ждать, что предложит Альверато.
— Давно ты от Пендлтона свалил, Тейпкоу?
— С неделю.
— Ты ведь у этого прохвоста на коротком поводке сидел, так?
Бенни такой поворот не понравился.
— Я уже давно на него не шестерил, у меня своя территория была.
— Ага, точно! Как раз поэтому ты его и привозил тогда…
— В ту же ночь я ушел. — Бенни почувствовал, как его тело снова напряглось.
Альверато захохотал. Взрывы смеха были такими сильными, что кудряшки на лбу тряслись и стали подпрыгивать. Затем он целиком погрузился в приготовление сигары для себя: он разжевал и обслюнявил один ее конец, потом зажег и затянулся, выпустив дым. Бенни терпеливо ждал.
— Как ты смотришь на то, чтобы заработать тысчонку?
— Смотря каким способом, Эл.
— То есть?
— Смотря чем это все кончится.
Альверато обдумал ответ и продолжал:
— Слушай, я тебя впервые увидел в тот вечер, когда ты и этот хренов счетовод оказались у меня дома. Я сразу понял, что ты парень не промах и кое-чего стоишь. Возможно, ты мне пригодишься.
