Наталья Саморукова - Прогулки с пантерой
— Алин, я конечно не против, но захочет ли он сам? Парню шестнадцать лет, наверняка мечтает остаться один.
— Вот именно, — отрезала она, — наведет девок, устроит шалман, на хрена же мне это надо? Знаешь, какие девки есть? А у меня одежда дорогая, антикварная посуда. Настюхин, всего на две недели. Филиппа и Кузю, а?
— Еще и Куууузю? — возмутилась я.
Короче, через два часа я имела дома полный комплект постояльцев — длинного как жердь и злого, как сто чертей, Лешкиного сына и собаку такой редкой уродливости, что рукотворный подопечный Франкенштейна по сравнению с ней смотрелся писаным красавцем. Кузя был производным пяти или шести пород, каждая из которых оставила на его внешности неизгладимый отпечаток. Длинное тело наверняка досталось ему от от бассета, а может быть таксы особо крупных размеров, острая, почти крысиная мордочка от русской борзой, от нее же покрытые волнистой шерстью уши, кривые массивные лапы от бульдога, плешивая редкая шубка от китайской лысой и характер от питбуля с примесью вредности коккер-спаниеля.
Филипп, сквозь зубы поздоровался и уже через пять минут уткнулся в привезенный из дома ноутбук, а Кузя бесцеремонно пустив струю на дорогие обои, сожрал из Вениной миски весь кошачий корм. На все мои попытки показать, кто в доме хозяин, он грозно скалил зубы. Кажется, в его роду были еще и акулы, зубы у Кузи росли в два ряда, один страшнее другого. Оккупировав любимое Лешкино кресло, милая собачка сыто икнула, потом пукнула, потом захрапела.
Надо мириться с теми обстоятельствами, которые мы не в силах изменить, подумала я и отправилась готовить поздний ужин, гоня прочь мысли о работе. Но они с завидной настойчивостью пробивались через плотный аромат пряностей, тревожили нос запахом опасности и лжи.
Арину мы пристроили в гостинице недалеко от офиса, оплатив ее проживание на неделю вперед. Лизавета купила для нее всю необходимую одежду, я от себя добавила косметику и журналы. Это был первый клиент, которому мы сами платили. Вопрос, стоит ли овчинка выделки, до появления хоть каких-то доказательств, оставался риторическим. О смерти Сони решено было пока умалчивать. На повестке дня у меня стояла встреча с Ариной номер два и я ломала голову — стоит ли мне являться перед ее светлыми очами или не искушать судьбу и отправить на встречу Гришку. Для начала надо было увидеть даму и понять, с ней ли я знакома.
* * *— Вот, видите, вот она выходит! Это наша машина, сейчас она подойдет к ней. Красная Хонда, смотрите внимательней, — Арина тряслась от волнения, поминутно дергая меня за рукав.
Без сомнения, это была именно та самая женщина, бойко лопотавшая по-немецки и внушившая чувство страха моему Лешке. Грациозно впорхнув на водительское кресло, похитительница чужого места под солнцем завела машину и та плавно тронулась с места, вспугнув стайку разомлевших на весеннем солнце воробьев. Я выждала несколько минут и пошла по направлению к подъезду. Арина порывалась бежать за мной следом, но я грозно цыкнула на нее и отправила обратно в офис. Арнольд уехал часом раньше новой жены, не рискуя быть обнаруженной раньше времени, я смело улыбнулась консьержке и попросилась в квартиру номер двадцать, где проживала таинственная семья.
— Так нету их, — уставилась на меня круглая, словно тыква, женщина хорошо пенсионного возраста, — ушли уже.
— Ох, как обидно, — расстроилась я, — не успела…
— Минут на пять с хозяйкой разминулись, только что просвистела. Вечером приходите.
— Скажите, — осторожно начала я, — мы с мужем давние знакомые Арнольда, знали и его жену, говорят, он недавно снова женился?
— Не знаю, что там говорят. Какая была жена, такая и есть. Я тут пятый год работаю.
Явно скучающая вахтерша с охотой вступила в разговор. Очень скоро я узнала, что Валевские — люди приличные, но неприветливые. Идут мимо, так ни здрасьте, ни досвидания, ноги о резиновый коврик в мокрую погоду никогда не вытрут, так и шлепают по ковровой дорожке в грязных ботинках. И друзья к ним такие же зачастили. Раньше особо ни с кем не водились, а последний год все какие то парочки шляются, подозрительные.
— Чем же подозрительные, — уточнила я.
— А господь их знает, но скажи, порядочные люди уходят из гостей под утро? Дом элитный, люди живут солидные, виданное ли дело посеред ночи топать?
— И часто такое бывало?
— Бывало. И главное — все время разные ходили!
— Какая вы наблюдательная. Вам бы Шерлок Холмс позавидовал, — льстиво молвила я.
— А ты любопытная. Ладно, некогда мне тут с тобой, приходи вечером, да позвони им сначала, а то они иной раз за полночь могут явиться.
Тетка демонстративно уткнулась носом в рекламный журнал, но все что могла, я и так выяснила. Насчет элитного дома она слегка преувеличила. Обычный был дом, ни видеокамер, ни надежного домофона.
* * *Все-таки я не могла определиться до конца, верить Арине или нет. С одной стороны, ее история звучала убедительно, женщина не путалась в деталях, не юлила. Теоретически такое могло произойти? Могло. Еще и не такое случается. Муж завел любовницу, внешне похожую на жену. Жена по какой-то причине не дает развода или он просто не хочет делить имущество. При отсутствии большого круга знакомых и родственников не так уж трудно поменять одну на другую. Непонятно одно — что же такое сделали с Ариной? Почему она на год забыла себя? Почему вообще ее оставили в живых, коль хотели избавиться? Или это случайность? Она выжила по ошибке? Та пьянчужка со свалки рассказала, что нашла ее в куче свежего мусора, среди мелкого строительного хлама, полураздетую и находящуюся в полной отключке. У старожилки городской свалки был свой интерес, она думала подзаработать на пока еще чистом теле найденной бабы. Но все это мы знаем только со слов самой Арины. Эту историю она могла придумать от начала и до конца. Вот только зачем? Какой смысл городить такой огород, не имея шансов доказать справедливость?
Бездомная жизнь не оставила на Арине неизгладимый отпечаток, она не спилась до состояния зомби, не опустилась, сохранила рассудок. Помывшись, она превратилась в обычную женщину. Бомжиха, годами собирающая объедки, на такое не способна. Да будь она настоящей обитательницей дна, и эта история была бы ей не по силам. У нее просто не хватило бы фантазии.
Убийство Сони так и просилось в цепочку странных событий, но я не торопилась с выводами. Это могло быть случайное ограбление, попытка изнасилования, все, что угодно. Но слишком уж все было рядом. Вернувшаяся память Арины и смерть единственного человека, кто мог бы подтвердить ее слова.
Консьержка сказала, что последнее время к Валекским зачастили друзья, а еще год назад к ним вообще никто не ходил. Мелочь, но показательная. С чего бы вдруг семье ломать устоявшийся распорядок? Разве бывает так, что нелюдимая чета вдруг становится душой компании? Это обстоятельство было в пользу нелюдимой Арины. Заполучив новую, куда более общительную женушку, счастливый муж стал приглашать гостей, чего раньше не мог себе позволить.
Но как Арина сумела прожить в Москве особняком? Одна единственная знакомая — весь улов за пять долгих лет. Она не ходила к дантисту? Не была у гинеколога? Ее не помнят толком даже соседи, с которыми хочешь или нет, приходится сталкиваться каждый божий день. Автомеханики, продавцы ближайших магазинов… Стоп, а родственники Арнольда? Как мы могли про них забыть? Или он тоже сирота? Или его родственники с ним заодно?
Я мимоходом заглянула в магазин, поглазеть на новую коллекцию. Примерила пару кофточек, но покупать не стала. Большинство нарядов, предлагаемых московскими бутиками, казались слишком пафосными. Под такие одежки надо и прическу соответствующую, и макияж продуманный, они были требовательными как желтый воротничок, купленный героиней Теффи. Под воротничок платье, под платье ботинки, под ботинки манеру кокетливо выставлять ножку, эдак далеко уйти можно. Да и к чему мне очередной наряд? К чему… может, и есть к чему.
Сама того не замечая, последнее время я стала слишком часто косить на витрины. Как и в начале нашего знакомства с Лешкой, захотелось маленьких преображений и превращений — из серой мышки в лисичку с пушистым хвостиком. Интересно, что мне мешает пускать пыль в глаза своему законному милому? Тем более, что таинственный Алекс, от которого каждое утро я получала очередное письмо, все равно не увидит моих ухищрений. А перед симпатичным тренером я обязана предстать в кимоно. И все-таки приятно было примерять обновки. Самым подлым было то, что совершенно очевидно, старалась я не для мужа. Да… Лешка меня уже знал, он знал, как я выгляжу утром. Хоть я и давала себе когда-то зарок прежде причесываться, а потом уже выходить к завтраку, чаще всего радовала его всклокоченной шевелюрой. Он видел, как я бываю после бессонных ночей, и как некрасиво опухают мои глаза от слез. Он хорошо уяснил, что я могу неделю не мыть посуду и прекрасно себя чувствовать, что в моем бельевом ящике черт легко сломает голову. От того, что он все это знал и видел и понимал, на душе с одной с одной стороны было спокойно, а с другой… Так хотелось порой начать все с чистого листа.
