Владимир Колычев - Мрак в конце тоннеля
И само бессмертие души Платон доказал очень оригинально, в пользу чего привел как минимум четыре аргумента. Первый исходит из существования противоположностей, таких как сон и бодрствование, жизнь и смерть. Если человек спит, значит, он должен проснуться. Если человек умер, значит, его душа должна ожить. Такая вот логика. Второй аргумент я считаю более убедительным. Время от времени все мы обнаруживаем знания, которые не могут быть получены из опыта, мы припоминаем их из нашей прошлой жизни, утверждает Платон. Поспорить здесь можно, но это уже не явная схоластика, как в первом, да и в остальных, в общем-то, случаях. В третьем своем доказательстве бессмертия души Платон снова переливает из пустого в порожнее. Тело, по его мнению, тяготеет к распаду и обладает характеристиками телесного мира, душа же безвидна и стремится к единству. Пока тело и душа связаны между собой, одно единит и сохраняет другое. Если же человек умрет, то тело его и душа должны последовать своей естественной тенденции: одно – разрушиться, а другое – воспарить к миру безвидного и единого. Ну и четвертый аргумент также по-своему интересен. И здесь все те же борьба и единство противоположностей. Четное число не может стать нечетным, справедливое не может принять несправедливость. И главное, по словам Платона, душа не принимает смерти. Отсюда вывод: душа бессмертна…
Был у нас в части один прапорщик, тоже философ, так у него тоже своя теория имелась. Вот видите, говорил он, одна казарма в два этажа, а другая в три; на одной крыша железная, а на другой шиферная; одно здание сложено из кирпичей, другое – из блоков. Так вот и в жизни, говорил, люди живут и умирают, живут и умирают… М-да…
Только прапорщика Силуянова я не очень уважал. Потому что ел много и по части выпить большой любитель. А Платон, можно сказать, мой учитель. Я хоть и могу оспорить его некоторые доводы, но чаще всего тупо с ним соглашаюсь. Может, и не поговорю с ним никогда с глазу на глаз после смерти – он-то на небесах философом, наверное, работает, а мне, возможно, быть там ишаком. Я хоть и считаю себя малопьющим, но, как ни крути, пьянство – мой порок. Как бы не оказаться после смерти с прапорщиком Силуяновым в одной ослиной упряжке.
– Блин, тут всего две программы! – вывел меня из раздумья Валера. – Первая и вторая!
Он стоял возле телевизора и с щелканьем крутил пластмассовую вертушку переключателя.
– А раньше только так и было! – вспомнил Леша.
Комната была рассчитана на восемь человек, но нас четверо, и все обустроились на нижнем ярусе нар. Валера заранее выбрал себе ложе поближе к телевизору, как будто знал, что он работает. Но если он об этом знал, почему его удивляет, что транслируются всего два канала?..
Я тихонько хмыкнул, насмехаясь над самим собой. Какая мне разница, знал парень про телевизор или нет? А если знал, что здесь такого?.. Отключать голову, чтобы она не работала вхолостую. Отдых ей нужен, а мне – здоровый сон. Все равно без дела маемся, будет хоть чем-то время убить. Приму пару глотков на грудь – и спать.
Первый канал показывал какое-то безликое ток-шоу, второй – сопливо-мыльную оперу из цикла «Любовь без любви от любви с любовью».
– Кому это интересно? – спросил Валера.
Мы ответили ему тишиной, он правильно все понял и выключил телевизор.
– Лучше поспать, – подтвердил правильность его решения Леша.
– Всем нельзя, – покачал головой Валера.
– Почему?
– Освещение здесь не очень. А это плохо. Это же подземелье, здесь призраков полно.
Я усмехнулся. Еще не вечер, но, в сущности, здесь, под землей, всегда ночь, поэтому и потянуло парня на байки перед сном.
– Какие призраки?
Но судя по дрожанию голоса, Леша воспринял прелюдию к байкам всерьез.
– Ну, неприкаянные души. Когда метро строили, на древние захоронения натыкались. Кости там, черепа. Их бы заново похоронить, ну, чтобы честь по чести – ан нет, их в кучу складывали и закапывали в сторонке. Ну, потревоженные души теперь не знают покоя…
– Да ладно тебе врать! – завороженно протянул Леша.
– Чего я вру? Сам лично видел, как парень с эскалатора сковырнулся. Стоит себе, никого не трогает, а тут раз, как будто кто-то невидимый его в спину толкнул. Он сначала на ногах удержался, огляделся, смотрит, никого позади. Только успокоился, как его снова в спину толкнули, да так сильно, что он кубарем потом со ступенек катился… Да это еще ерунда! У меня друг видел, как девчонка под поезд упала. Стоит себе, поезд ждет, он подъезжает, а кто-то невидимый ее сзади раз!.. Рельсы потом три дня от крови отмывали… Сейчас если останки находят, их уже нормально, с отпеванием хоронят. Но те души, что неприкаянные, они же вечные…
Валера уже лег под одеяло, но его больше не колотило изнутри, как прежде. И коньяк его согрел, и обед, и еще он возбудился от собственного красноречия. Или словоблудия?
– А еще своих покойничков хватает. Кольцевую линию в метро заключенные строили; сам знаешь, их не особо щадили. Их там по десятку в день умирало, прямо в шахтах и хоронили. Яму выроют, замуруют, и все дела. Так вот сейчас раз в месяц по Кольцевой поезд проходит. Ну, есть «Летучий Голландец», корабль такой, а это поезд, с призраками в вагонах. Ну, зэки-призраки, в серых робах, а локомотив без машиниста, да. Поезд этот на станциях останавливается, но двери не открываются. А если вдруг открылись, то бежать надо от этого поезда… А еще Черный машинист по метро ходит. Там поезд загорелся, он пассажиров спасал, сам обгорел, в больнице умер. Так начальство его еще и виноватым сделало. Теперь он по тоннелям ходит, начальников своих ищет. А поздно ночью его можно на пустынных станциях встретить. Только он совсем не опасен. Ну, если ты в метро не работаешь. А на человека в форме может и наброситься… Леша, ты же в метро не работаешь?
– Да какое у нас в Яранске метро? – озадаченно-напряженным голосом отозвался парень.
– Ну, может, просто на железной дороге работаешь? – не унимался Валера.
– Ну, работал когда-то… Давно еще, сразу после армии. Проводником устроился, на Дальний Восток ездил. Только не понравилось мне…
– А форму носил?
– Ну, когда требовали, носил… А что?
– Да нет, ничего… Все-таки давно это было, – прижав указательный палец к подбородку, задумчиво покачал головой Валера.
– Да и мы сейчас не в метро! Чего бояться? – с чувством облегчения громыхнул басом Леша.
– Почему не в метро? Все, что под Москвой – все метро. Ну, если там коллекторы не считать, подземные ходы всякие, каменоломни, карстовые полости… А так все – метро. Обычное метро есть и секретное, все взаимосвязано. Мы сейчас в секретном метро находимся, в бункере, который связан с другим бункером. А чем связан? Понятное дело, секретной линией метро.
– Не надо ля-ля! Мы с Геной ходили, нет здесь никаких линий метро, – не очень уверенно возразил Леша.
– Что, и дверей никаких нет, наглухо закрытых, да?
– Ну, есть такие двери. Не все же комнаты открыты. И вход сюда наглухо закрыт. И еще выход, ну, аварийный. Мы с Геной по схеме смотрели, там аварийный выход.
– И с чем он связан, этот аварийный выход?
– Ну, со вторым и третьим блоками.
– А дальше куда идет?
– Не знаю, может, наверх…
– А может, и вниз… А может, и наверх, если станция выше уровнем… Тут же все по уровням, что-то выше, что-то ниже, а так все в одной системе. Даже танковый завод есть, – заговорщицки глянув на меня, сказал Валера.
Видно, понравилось ему на нервах у Леши играть… Надо сказать, что мне самому стало немного не по себе, когда он рассказывал про привидения. Понимал, что это байки из склепа, но все равно вдруг засосало под ложечкой.
– И еще секретные лаборатории, – продолжал востроносый. – Там опыты над людьми ставили…
– И что? Люди умирали, их замуровывали в шахтах, а их души где-то рядом, да? – Леша попытался поднять его на смех, но голос его предательски дрогнул.
– Да нет, дело не в душах. А в диверсантах. Метро большое, через него можно в Кремль выйти, на Лубянку, в общем, много куда. Представляешь, проникла группа вражеских диверсантов в метро, притаилась там, сидит, ждет своего часа. А потом – раз, и все высшее руководство страны к ногтю. Короче, в КГБ решили эксперимент провести, как долго человек под землей может находиться. Ну, собрали добровольцев… А может, и не добровольцев… В общем, собрали их вместе, закрыли в бункере, месяц держали, два… Кто-то раньше с ума сходить стал, кто-то позже. Последний через полгода свихнулся…
– И что? Хочешь сказать, что никто не может долго под землей находиться? Так мы и не собираемся здесь долго сидеть. Через три дня дома будем…
– Ты-то будешь, а как тем быть, кто с ума сошел? Они ж в той лаборатории так и остались. Их бы на лечение отдать, а над ними новые опыты ставить стали. Слышал что-нибудь про техногенное зомбирование?
– Ну, про зомби слышал, – припомнил Леша.
– Мы сейчас все зомби, нас через двадцать пятый кадр зомбируют. Крутят по телевизору всякую муть, а там двадцать пятый кадр; через него нам и внушают, что нужно жить мирно, тихо, Родину любить, правительство почитать, все такое прочее. Но это совсем уже мягкое зомбирование, массовое, далеко не самое опасное. А есть еще жесткое зомбирование. Человеку полностью выносят мозг, в смысле стирают с него старую информацию и вбивают новую. Для этого специальные приборы есть – излучатели, гипноз, психотропы, еще что-то там. В общем, человека превращают в настоящего зомби. Скажи ему «фас», и он любого порвет. Но такого зомби легко вычислить. Ну, глаза там стеклянные, отрешенный взгляд, бесцветный голос, разбалансированные движения, заторможенные реакции, провалы в памяти, все такое. Поэтому спецслужбы обычно прибегают к мягкому зомбированию. Для этого существуют особые методики, насколько я знаю, их всего две – техногенная и психогенная. Первая – это генераторы психотронного излучения, для военных целей. Сидит враг в бункере, а на него – раз, и облучатель направили. Психотронные волны проникают через бетон, подавляют психику, врагу внушают, что надо сдаться, и он тянет руки вверх. Ну и телевизор, Интернет, кино, видео – тоже могут воздействовать на подсознание… Ну я уже говорил. Есть еще второй метод, психогенный: это когда на твое сознание воздействует гипнотизер. Он действует более тонко, чем при жестком зомбировании; там целая система охмурения, несколько ступеней, по которым ты с ним пройдешь, пока не превратишься в его раба. В сектах такие уникумы живыми пророками становятся, даже богами. Что такое само по себе религиозный обряд – это та самая система, которая человека зомбирует. Монотонное повторение текстов, медитации, раскачивания, специальные диеты под видом поста, недосыпание… Короче, человека выбивают из привычной колеи, а затем направляют в новую, которая ведет к светлому будущему основателя секты. Люди добровольно жертвуют ему все свои ценности… Военные тоже так работают, только еще психотропы всякие используют, наркотики. В Японии летчиков-камикадзе по такой программе готовят, а в Штатах спецслужбы убийц готовят. И террористов-смертников по той же штатовской методике готовят, они потом тут у нас рвут и мечут. И наши спецслужбы не спят, у них тоже свои зомби. А где их готовят? В подземных лабораториях… Из психов тоже зомби пытались сделать, а не вышло. Сбежали они. Может, ходят где-то по тоннелям, на людей бросаются. Как бы сюда не забрели…
