Борис Бабкин - Жизнь за бессмертие
— Не понял, — удивленно посмотрел на нее Никита.
— Ребенок у них будет! — весело сказала Татьяна.
— У кого? — не понял Богатырев и, крутнувшись, посмотрел на обнявшихся Женю и Вениамина. — Вот это номер с выигрышем! — подмигнул он им. — Лечу в магазин и Казаковых свистну. Ох и устроим праздник!
— Да быстрее ты! — засмеялась Татьяна.
Ярославль
— Что мы тут будем делать? — спросил севший рядом со среднего роста плотным молодым мужчиной в белом костюме Мерих.
— Все объясню на месте, — по-русски ответил тот. — И надеюсь, вы помните, что вы оба должны говорить по-русски. Даже между собой, — подчеркнул он.
— Что будем делать? — с едва различимым акцентом спросил сидевший на заднем сиденье крепкий, смуглый, длинноволосый мужчина.
— Я уже ответил, — спокойно проговорил водитель.
— Как с женщинами, Ахануш? — поинтересовался сидевший сзади.
— Вот что, Рахун, — посмотрел на него через салонное зеркальце водитель, — мы приехали по повелению нашего господина и должны работать. Ни о каких развлечениях нельзя даже думать.
— Но после гибели во имя Аллаха, — спокойно напомнил Рахун, — дают сорок девственниц…
— Закрой свой рот! — процедил Ахануш. — Или я просто выпущу тебе кишки и отрежу твой поганый язык. Все знают, что ты…
— Я привык верить себе и в себя, — усмехнулся Рахуф. — Поэтому жив до сих пор и, надеюсь, переживу и тебя.
— Мы приехали, — отрывисто по-русски сообщил Ахануш. — Вы мои родственники, — предупредил он. — Приехали в гости и, возможно, останетесь работать. Завтра с утра поедем зарегистрируемся. Это нужно сделать. Документы надежные, так что бояться ничего не надо.
— А кто тебе сказал, что мы чего-то боимся? — усмехнулся Мерих. — Просто отдыхать сам Аллах велел! — Сложив ладони перед грудью, он посмотрел вверх.
— Выходите, — затормозил напротив второго подъезда девятиэтажки Ахануш. — Я отведу вас в квартиру.
— А машина как? — спросил Мерих.
— Ее заберут, — открывая дверцу, ответил Ахануш.
— Я нашел наблюдателей, — проговорил в телефон среднего роста полный рыжеволосый мужчина в очках. — И мы будем знать все.
— Положим, все мы знать не будем, — возразил ему на немецком голос в телефоне. — А хотелось бы именно этого. Впрочем, и то, что ты нашел наблюдателей, уже неплохо, — добавил абонент. — В случае необходимости у тебя есть группа для захвата основного фигуранта?
— Есть, — вздохнув, ответил полный. — Но…
— Это на то время, пока не приедет Битый, — заверил его голос. — На него вполне можно положиться. Надеюсь, ты был не слишком откровенным?
— Разумеется, нет, — покачал головой полный. — Только попросил, и не более. И подчеркнул, что это нужно не мне, а человеку, который очень хорошо заплатит. Вопросов никаких не было, — опередил он собеседника. — Просто удачный момент. Фирма господина Алуева потеряла приличную сумму и нескольких покупателей. Кризис в России по-прежнему бьет по среднему классу. И поэтому я воспользовался моментом…
— Молодец, Рауль, — одобрительно перебил его абонент. — Когда они приступят?..
— Я абсолютно уверен, — усмехнулся Рауль, — что завтра я что-нибудь узнаю.
Москва
— Подожди, — качнул головой Белов. — Значит, есть что-то новенькое?
— И довольно интересное, — услышал он голос Вениамина. — И пожалуй, самое главное. Моя Женя скоро будет мамой, а я — папой, — засмеялся голос в телефоне.
— Вот это новость, — сделал вид, что обрадовался, Сергей. — Поздравляю…
— Я могу узнать с чем? — подошла к нему Лида.
— Сиротина забеременела, — отдавая ей телефон, проворчал он.
— Солдафон ты, Белов, — прошептала она. — Хоть бы сделал вид, что обрадовался.
— Он сам так радовался, что разговор о деле прекратил, — недовольно отозвался Сергей.
— Мы обязательно приедем, — выслушав счастливого Вениамина, проговорила Лида. — У Сергея зубы болят, поэтому он такой, — покосившись на мужа, добавила она.
Белов, усмехнувшись, плюхнулся в кресло и пультом включил телевизор. Услышал звонок. Встал и пошел в прихожую.
— Мы обязательно приедем, — пообещала Лида. — В эти выходные. Поздравь от нас и Евгению. Мы сейчас отметим это событие в вашей жизни, — засмеялась она. — Сережа за коньяком пошел.
— И что у вас тут? — спросил худощавый молодой мужчина в темных очках.
— Садись, — сев в кресло, кивнул Белов.
— Здравствуй, Алексей, — сухо проговорила Лида.
— Что у вас случилось? — посмотрел на Сергея тот. — Я, кажется, не вовремя?
— Просто я не выразил своей радости, — вздохнув, ответил Белов, — по поводу беременности Женьки. Ну извини, Лида, — поднялся он. — Сейчас я думаю о другом.
— Ты бесчувственный солдафон! — отчеканила жена.
— Извини, — подошел он к ней. — Но сейчас мне не до этого. За ней следили, — пояснил он свои слова, повернувшись к Алексею. — Поэтому я и вызвал тебя. Приехать сам не мог, — поморщился он. — Потому что…
— Чтоб не засветить меня, — усмехнулся тот. — А вообще-то, Лида, Сергей по-своему прав, — вздохнул он. — Вашему сыну только четыре месяца, и сейчас он, — Алексей кивнул на Белова, — не может думать о радости других. Лично я его понимаю, — добавил он.
— Собственно, от тебя, Иветов, я другого и не ожидала, — холодно улыбнулась Лида. — Потому что… — Не договорив, она посмотрела на мужа, — у нас есть коньяк, вы хотя бы отметьте…
— Сейчас принесу! — кивнул Белов.
— Ты запомнила их? — спросил Иветов.
— Как Лена? — задала вопрос та.
— Нормально, — ответил он. — И давай серьезно. Это опасность. Так что перестань быть обиженной женой и воспитанным человеком.
— Мы ходили в банк, — вздохнула Лида. — Там есть…
— Вам не дали пленку, — понял ее Иветов. — Положим, мне тоже не дадут. Чижиков сейчас в деревне. Придется вызывать. — Он вытащил из кармана сотовый.
— Но он в отпуске с женой и ребенком, — напомнила Лида. — И отрывать его…
— Без него ничего не узнаем. — Иветов набрал номер.
— Коньяк и фрукты, — вошел с подносом Сергей. — Интересно, кто у них родится? — Он поставил поднос на столик. — И как назовут?
— Об этом надо было спросить Веню, — поддела его жена.
— Хватит вам! — остановил их Иветов. — Когда ты поняла, что за тобой следят, и в каком банке была?
Тула
— Ну и как ты тут? — подкинув вверх мальчика лет девяти, спросил рослый мужчина лет тридцати восьми.
— Хорошо все, — ответил тот. — Бабушке помогаю. И в секцию самбо хожу. Городские соревнования в своем весе выиграл, — гордо добавил он.
— Хороший у меня внук, — вошла в комнату пожилая женщина. — А ты как в армии-то своей? — присела она на стул. — Тут говорят, что с Грузией вроде как война может быть. Ты бы, сынок…
— Ничего не будет, — улыбнулся сын. — А я в Сибири сейчас. Так что все хорошо. А насчет войны даже не думай. Ничего не случится, — заверил он мать.
— Ну дай-то Бог, — вздохнула та и, посмотрев на икону в углу, перекрестилась. — Я вот все думаю, да и с бабами мы говорим между собой… Ведь раньше, ну, когда СССР был, все дружили и вроде как одна семья были. А сейчас-то гляди, что делается, — махнула она рукой. — Против России, почитай, все встали. Бабы, которые в Москву ездят, так и говорят. Все рестораны, почитай, грузинские…
— Да хватит, мама! — засмеялся сын. — Ты лучше поесть мне дай. Я так мечтал о твоем борще, а приехал, ты мне вместо обеда политику на закуску подаешь.
— Ой! — встрепенулась она. — Да что же это я, старая! Сейчас, сынок! Готово все! Я просто наглядеться на тебя не могу… — Она быстро вышла из комнаты.
— Слышал, Бyрин приехал, — прикурив и выдохнув дым, проговорил невысокий мужчина. — При погонах, в камуфляже. ВДВ, прапорщик. А тут чирикали, что вроде он в тюрьму попал. — Наговорят, — отмахнулся небритый верзила. — Сашка в том году приезжал в отпуск. В армии он по контракту, прапором. Вроде как в учебке, — пожал он плечами. — Но это опять-таки слова со стороны. Маман его ничего не говорит.
Англия, Лондон
— Снова полиция, — открыв дверь кабинета, проговорил рослый темнокожий мужчина в белом костюме.
— И что они хотят? — прикурив сигару и выпуская дым, спросил сидевший за столом Конрад.
— Я не знаю, — качнул головой темнокожий.
— Ладно, Гринфуг, — усмехнулся Шонри, — зови. Мне никто не звонил?
— Я бы сразу сообщил, — отозвался Гринфуг и вышел.
— Наверное, снова насчет Маргарет, — процедил Конрад. — Так ведь ищу я ее, — фыркнул он. — И как найду, устрою ей южноафриканское распятие. Говорят, азиаты сильны в пытках, но африканские головорезы ничуть не уступают им в этом.
— К вам полиция, сэр, — открыв дверь, проговорил Гринфуг.
