Элмор Леонард - Ромовый пунш
— Знаешь, чего я никак не могу взять в толк, — заговорил Уинстон, — так этого того, как ты, здоровый мужик, допускаешь до того, чтобы какая-то там баба, эта фитюлька, возила бы тебя вот так мордой по столу. Твоя беда в том, что ты пытаешься относиться к ней по-человечески, так же, как и к тем недоношенным подонкам, с которыми нам с тобой приходится иметь дело. Они самозабвенно запудривают тебе мозги, а ты всему веришь. Так, на моих глазах ты сначала связываешься с каким-нибудь негодяем и горьким пьяницей, который при первой же возможности пускается в бега, ты же его за это просто слегка журишь, а потом берешь за ручку и приводишь обратно. Ты понимаешь, к чему это я говорю? А почему бы тебе все же не поставить свою бабу перед выбором: или она начинает сама оплачивать свои счета, или же ты с ней разведешься. Или пойди ещё дальше и разведись с ней безо всяких условий и оговорок. Вы ведь все равно не живете вместе. Какой тебе прок от того, что ты женат? Никакого. Разве я не прав? Хотя, может быть ты до сих пор ещё время от времени залезаешь к ней в койку…
— Когда живешь отдельно, — сказал Макс, — это вовсе не обязательно. Самому не хочется.
— Ну, я все же надеюсь, что у тебя не возникает проблем с женщинами. Интересно, а как она обходится без тебя? Развлекается с этим уборщиком-кубинцем, Давидом? Если так оно и есть, то это может послужить замечательным основанием для развода. Подлови её на этом, когда в следующий раз начнет выступать.
— Ты начинаешь переходить на личности, — заметил Макс.
Уинстон был как будто откровенно поражен этим замечанием.
— Послушай, мы ведь все это время не говорили больше ни о чем другом, как исключительно о личном. Именно неурядицы в личной жизни выбивают тебя из колеи, одна проблема порождает другую. Рене крепко взяла тебя за яйца, а если так будет продолжаться и впредь, то у тебя никогда не хватит духу и смелости отделаться от страховой компании. Все свои деньги ты угрохал на её дурацкую лавку с картинами, оплачиваешь за неё бесконечные счета; хотя мог бы запросто удалиться на какое-то время от дел и безбедно существовать, пока не подвернулось бы удобного случая начать бизнес заново, выбрав себе в партнеры какую-нибудь страховую компанию почище. И ты сам прекрасно знаешь, что я прав, а поэтому я замолкаю и не скажу больше ни слова.
— Хорошо, — сказал Макс. Он снова склонился над пишущей машинкой, в которую был вставлен листок бланка доверенности.
— Ты отвез ей чек, который она хотела заполучить с тебя?
— Нет. Не стал.
— Она больше не звонила?
— Пока ещё нет.
— Она расплакалась и закатила истерику, как это с ней обычно случается?
— Она бросила трубку, — ответил Макс. — Послушай, мне нужно закончить вот это и уходить.
— Тогда не смею тебе больше мешать.
Макс снова принялся печатать на машинке.
Он слышал, как Уинстон вдруг выругался вслух: «Черт, мать твою…», — и взглянув в его сторону, увидел, что тот стоит у своего стола, держа в руке кружку для кофе.
— Этот ублюдочный Луис… ты видишь, что он устроил? Бросил мне в кружку бычок от сигареты. С каким удовольствием я врезал бы ему по морде, чтоб неповадно было…
Макс снова вернулся к заполнению доверенности, отпечатанной на бланке «Общества взаимопомощи Глэдиса».
— Я вполне разделяю твои чувства, — вздохнул он в ответ. — Но горбатого могила исправит, а уж коль скоро дорогу тебе переходит не просто бывший бандит, но ещё при этом трижды неудачник, то, как говорится, его остается только убить.
Глава 3
Орделл велел одному из работающих на него уличных пройдох подыскать ему подходящую машину, которую затем надлежало отогнать на автостоянку Оушен-Молл, что недалеко от пляжа, и оставить там, вместе с ключами от зажигания. На вопрос своего подручного о том, какая машина была бы для него наиболее предпочтительна, Орделл ответил:
— Автомобиль с большим багажником, в который нужно будет положить «пушку».
Ему нравилось иметь дело с «шестерками», потому что все они были по-своему одержимыми, зарабатывая на жизнь поборами с уличных торговцев, а также налетами на подпольные склады кокаина, куда они неизменно врывались, вооружившись прежде оружием из арсенала армейских штурмовиков. «Шестерки» же со своей стороны обожали Орделла за его невозмутимое хладнокровие, за то, что он не был каким-нибудь домашним слюнтяем, набивавшимся всем в друзья; в свое время он уже успел снискать себе определенную славу в Детройте, у него было несколько женщин, с которыми он спал, когда ему того хотелось, а ещё он мог всего за пару дней запросто достать автомат любой модели. Так что теперь кое-кто из уличных воров и пройдох работали на Орделла, выполняя его поручения и забирая себе для временного хранения различные виды оружия, которое он доставал для своих клиентов. Куджо, один из его подручных, тот самый, кому было поручено найти машину, вечером во вторник позвонил ему домой — а вернее, в один из домов, где он жил с одной из своих женщин — и сказал, что все готово, «Олдсмобиль 98» дожидается на стоянке, «пушка» двенадцатого калибра оставлена в багажнике.
Тогда Орделл сказал:
— Если машина сейчас «чистая», то после она такой уже не будет.
— Мне все равно, — ответил на это Куджо, — она угнана. Раньше на ней ездил братан, которого подстрелили позапрошлой ночью. Может быть слыхал? Его застрелил полицейский, попал сразу в грудь и спину. Мы пытались вытащить его из дома, но из него кровь била фонтаном, и поэтому его там и оставили.
— Я читал об этом в газете, — подтвердил Орделл. — Легавый сказал, что так бывает, что когда в человека попадает пуля, он может повернуться, и что такое случается сплошь и рядом, и этот раз тоже не стал исключением. Но только куда он его подстрелил сначала: в живот или в спину?
— Да-а… — протянул Куджо, — а ведь правда, а?
«Шестерке» можно было сказать, что угодно; можно было заставить его думать так, как это надо тебе; от пристрастия к «крэку»[2] собственные мозги у них атрофировались совершенно.
Орделл поблагодарил его за машину, и тогда Куджо сказал ему в ответ:
— Подожди, Булка. И знаешь что еще? Там внизу вместе с ключами лежит пистолет. Может быть тебе пригодится. Остался после того братана, которого застрелили позапрошлой ночью.
* * *У Орделла было три женщины, которых он расселил по трем разным домам. Шеронду он поселил в доме на 31-й улице неподалеку от Гринвуд-Авеню, в Вест-Пальм. Шерондой звали молодую женщину, которую он подобрал по дороге через Форт-Валлей, штат Джорджия, возвращаясь домой из Детройта. Она стояла на обочине босиком, и свет солнца очерчивал контуры её фигуры под тканью поношенного платья. Шеронда умела готовить вкусные рулеты со свининой, ей также особенно удавались бобы и жареная курица, а ещё она убиралась в доме и была готова лечь с Орделлом в постель в любое время дня или ночи, воздавая тем самым благодарность за то, что однажды он увез её из края бесконечных кукурузных полей. Но глядя на этот маленький домишко из красного кирпича, ни за что нельзя было догадаться, чем же на самом деле Орделл зарабатывает себе на жизнь. Примерно раз в неделю ему приходилось подробно объяснять Шеронде, как правильно устанавливать сигнализацию. Она панически боялась оказаться запертой в доме, лишенной всякой возможности выбраться обратно даже через окно, потому что на всех окнах в доме были укреплены надежные решетки.
Симона же была достаточно сообразительной для своих шестидесяти трех лет, она была родом из Детройта, знала решительно все о сигнализациях и охранных системах и, напротив, была очень довольна решетками на окнах своего дома. Орделл решил, что она должна жить в доме с оштукатуренными стенами, выстроенном в псевдо-испанском стиле. Дом, в котором жила Симона, находился на 30-й улице, недалеко от Виндзор-Авеню, всего может быть в паре кварталов от дома Шеронды, но только обе они не только не были знакомы между собой, но даже не знали друг о друге.
Ко всему прочему Симона ещё старательно подкручивала волосы и была уверена, что она очень похожа на Дайану Росс. Ей нравилось петь под детройтские записи и пританцовывать под шлягеры «Сьюпримз», Марты и «Ванделлас», Глэдис Найт и «Пипс». Когда же Орделл позволял Симоне лечь в постель вместе с ним, то результат всегда многократно превосходил все его ожидания. Симона, наверное, смогла бы при желании написать целую книгу о том, как, действуя разными способами, можно доставить мужчине удовольствие. Иногда Орделл использовал этот дом под временный склад оружия, чаще всего полуавтоматического, типа ТЕС-9, приобретенного вполне официально и на законных основаниях так называемыми «подсадными утками», которых Симона нанимала специально с этой целью. В этой роли в основном выступали люди пожилые. Суть предприятия сводилась к тому, что какой-нибудь старушке вручались наличные на приобретение штурмовой винтовки и плюс ещё двадцать долларов сверх необходимой суммы. Никто из подставных покупателей не знал об Орделле, по крайней мере не знал его имени.
