Евгений Сухов - Токсичная кровь
— В продуктовом магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре, — охотно ответил Геннадий Васильевич. — Там всегда все свежее…
— Спасибо. А можно, я вас сниму?
— Зачем? — подозрительно посмотрел на меня Геннадий Васильевич.
— По заданию своего начальства я веду журналистское расследование группового отравления жителей Измайлова, — пояснил я. — Поэтому видео— и фотоматериалы — это уже документы.
— Валяйте, — великодушно разрешил Бабушкин.
Затем я посетил еще одну палату, где лежало пятеро отравившихся. Мидий в ресторане «Тонкая штучка» никто из них не ел. Но вот один из больных по имени Марс Рафкатович Хамитов с улицы Константина Федина, как он сам мне поведал, откушал на ужин жареных грибов со сметаной. И через полчаса стал уже беспрестанно бегать в то заведение, куда и короли с царями пешком ходят. А потом тошнота, рвота, головокружение, учащенное сердцебиение и покалывание конечностей с холодными мурашками по всему телу. То есть такие же симптомы, как у больных первых двух палат. Грибы Марс Рафкатович собирал сам, «в заветном месте», как он выразился, а вот сметану покупал в магазине. Каком именно, он не сказал, поскольку продуктами ведает его жена, которая только что ушла.
— А вы не можете ей позвонить и спросить, где она последний раз покупала сметану? — попросил я.
Марс Рафкатович кивнул и набрал по сотовому номер:
— Але, Рамзия? Слущи, а гыде ты сыметану пакупаэш? Ае. А-а… А-а… Надэ… Высе харашо, нэ валнуйися. А-а… А-а… Надэ… Я тибя сыпырашиваю, ты мыне сыкажи, вы каком магазине ты сыметану пакупаэш? А-а… А-а… А вы каком магазине, как оны называэтся? Ну, надэ мыне. Сыкажи, гыде, и высе… А-а… Ае.
Марс Рафкатович посмотрел на меня, как смотрят все мужики, когда хотят сказать «баба, она и есть баба». А потом произнес:
— Магазин называэтся «Исабилиэ».
— «Изобилие»? — переспросил я.
— Да, «Исабилиэ», — кивнул Марс Рафкатович.
— Спасибо, — поблагодарил я его. — И простите за беспокойство.
— Та нищава, — кивнул добрейший Марс Рафкатович.
Из остальных четверых больных один был не из Измайлова.
— А как вы сюда попали? — спросил я.
— На «Скорой» привезли, — ответил он.
— Что с вами произошло?
— Обдристался весь, — печально отозвался больной. — Диарея, видно, будь она неладна.
— Что вы вчера ели? Припомните, пожалуйста, — попросил я.
— Ну, завтракал я дома яичницей, — начал припоминать больной, назвавшийся Петром Петровичем Зеленовым, — обедал в нашей ведомственной столовой: салат, куриная лапша, рыбное филе с картошкой, чай, а ужинал тоже дома. Ел жареного налима, жирный попался…
— А вы что, и по субботам работаете? — спросил я.
— Девятого я работал, да, — ответил Петр Петрович.
— А налима вы ели со сметаной? — поинтересовался я.
— Нет, — ответил он и с любопытством посмотрел на меня: — А что, все дело в сметане?
— Пока не знаю, — ответил я. — Только предположение.
— Я не любитель сметаны, — сказал Петр Петрович. — Да и майонеза тоже. Жирные все это продукты. А вот молоко полуторапроцентной жирности — его я люблю. Такое, знаете, в картонных литровых коробках. И сохраняется оно намного дольше пакетного, которое скисает на второй день… На ночь всегда стакан такого молока выпиваю. Или кефира обезжиренного.
— А где покупаете? — поинтересовался я.
— В «Пятерочке» обычно. Она прямо напротив моей службы находится. Удобно очень. — Он замолчал, а потом будто что-то хотел сказать, да раздумал. Но я это заметил и спросил:
— Вы что-то хотели добавить?
— Да-а… Но-о… Кое-какие соображения… Не знаю, может, это неважно…
— Говорите! В случае с этими отравлениями важна любая мелочь.
— Ну, хорошо, — не очень решительно заговорил Петр Петрович. — Вечером я заезжал к одной… к одному моему знакомому… по работе. И когда возвращался от него, то по дороге купил любимого нежирного молока.
— Где купили? — быстро спросил я.
— В магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре.
— А-а, так, значит, ваша… ваш знакомый по работе живет в Изма-а-айлове.
— Да, — ответил Зеленов, глядя поверх моей головы. — Он живет как раз на Измайловском бульваре.
— И вы купленное в магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре полуторапроцентной жирности молоко не преминули употребить, по заведенной вами привычке, вечером девятого августа, перед сном. Я правильно вас понимаю?
— Так, — убито, будто его только что изобличили в измене Родине, произнес Петр Петрович.
— После чего вас жидко-жидко понесло, так? — спросил я, уже предполагая конкретный ответ.
— Еще как понесло… Прорвало просто! Из туалета, простите, полночи не выходил, пока жена «Скорую помощь» не вызвала.
Я хотел было заметить, что это кара за измену супруге «со знакомой, простите, знакомым по работе», но промолчал. Какое мое дело, кто кому изменяет? Я ведь не служу в полиции нравов. И не расследую дела супружеских измен, являясь частным детективом. Я отнюдь не частный детектив. Хотя то, чем занимаюсь, весьма похоже на то, чем как раз и занимаются частные детективы.
И все же — не мое это дело, судить людей…
А вот с этим магазином продовольственных товаров под названием «Изобилие» — вопрос весьма интересный. Кстати, надо вернуться в первую палату… Там старик Храмов девятого августа в обед молоко пил, а на ужин пил ряженку. После чего его и скрутило. Надо поинтересоваться, не в продовольственном ли магазине «Изобилие» он покупал эти молочные злокачественные продукты. И остальных спросить, где они продуктами отовариваются…
Я вполне дружелюбно попрощался с Петром Петровичем, сняв его, Марса Рафкатовича и остальных пациентов палаты на свой смартфон, и вернулся в первую палату. Матери Сергея Самохина, частного предпринимателя с Верхней Первомайской, уже не было. Ушел мужик в рубашке с закатанными рукавами, который приходил неизвестно к кому и все время вставлял в свою речь выражение «язви их в душу». Покинула палату и тридцатипятилетняя супруга Бориса Анатольевича Слепнева. Та, с которой он накануне попадания в больницу отмечал годовщину свадьбы и откушивал мидии. Из посетителей оставались пожилая дама, супруга владельца фармацевтического центра Вадима Афанасьевича Черкасова, и безмолвная девочка-подросток. Они встретили меня почти как родного.
— Здравствуйте еще раз, — улыбнулся я. — Вот, вернулся, чтобы задать вам еще по одному вопросу. Надеюсь, не устали от меня?
— Что-нибудь уже выяснили? — спросила меня пожилая дама.
— Нет, но кое-какие зацепки имеются, — ответил я. И подошел к Храмову: — Лавр Михайлович, давеча вы мне сказали, что в обед пили молоко, а на ужин — ряженку…
— Да, и что такое?
— А где вы покупаете эти продукты?
— Как где? В магазине «Изобилие», — как само собой разумеющееся, ответил старик.
— Это в том, что на Измайловском бульваре?
— Да. Там молоко и сметана дешевле, чем везде. А в чем дело-то?
— Сейчас узнаете, — загадочно посмотрел я на старика Храмова и обратился к Борису Анатольевичу Слепневу: — А вы, Борис Анатольевич, сказали, что после ужина с мидиями выпили на ночь стакан молока… — Я сделал небольшую паузу, после чего спросил: — А где вы его покупаете?
— Я хожу за продуктами в магазины редко, обычно ходит моя жена, — начал неуверенно Слепнев, — но молочные продукты, хлеб, сыр и мясо мы покупаем только в продмаге «Изобилие» на Измайловском бульваре. Там всегда все свежее и стоит дешевле, чем в других магазинах. Я это знаю, потому что так жена моя говорит, — добавил он. — Ей можно доверять.
— Мы тоже отовариваемся в магазине «Изобилие», — сказала за себя и за мужа пожилая дама. — Там действительно многие продукты и свежее, и дешевле…
— И мы с дочкой молоко там покупаем… — подал голос работник рынка Александр Иванович Кондратенко, в ногах которого сидела безмолвная девочка-подросток. — Все остальное я на рынке у себя беру, а вот молоко — в «Изобилии». Оно там лучше, чем у нас…
— А я вот не знаю, где мама покупает продукты, — сказал молодой предприниматель Сергей Самохин.
— А ты позвони, — предложил Борис Анатольевич.
— Да, позвоните, — поддержала любителя мидий пожилая дама.
Парень набрал номер, поговорил с минуту, потом посмотрел на нас:
— Она говорит, либо в «Магните» на Верхней Первомайской, либо в «Изобилии» на Измайловском бульваре…
— Вот оно что-о-о, — понимающе протянул старик Храмов. — Значит, они не напрямую, они через магазин решили меня прикончить. А заодно, чтобы следы замести, еще несколько человек решили потравить. Как будто групповое отравление молочными продуктами. Понимаешь теперь? — Лавр Михайлович пытливо посмотрел на меня. — Они проследили за мной и выяснили, куда я хожу за молоком и ряженкой и когда. И отравили эти продукты, зная, что я их буду покупать. У меня в холодильнике осталась коробка с недопитым молоком. Надо посмотреть, нет ли там дырочек от шприца… А ты молодец! — с уважением посмотрел он на меня. — Несколько часов, а уже почти во всем разобрался. Осталось только найти этих отравителей-убийц и передать их в руки органов…
