Дж. Коннолли - Слоеный торт
Морти крайне редко выходил на сцену. По этой причине молва о нем росла и стремительно распространялась по всем точкам города. Я почувствовал, что сейчас можно провернуть любое дело. Мы отлично сработались и понимали друг друга буквально без слов. Если кто-то или что-то казалось мне подозрительным, мы выходили из игры. Сначала Морти немного бесила моя излишняя осторожность. Случалось, я подозревал всех и вся. Но если я видел хоть какой-то подвох, мы не брались задело. Вскоре вся солидная публика хотела отовариваться именно у нас. Люди прознали, что мы сотрудничаем только с серьезными и добросовестными профессионалами. Если мы заводили долгосрочные связи, то исключительно с неглупыми, здравомыслящими ребятами. Эта стратегия отлично работала, и я собирал барыши. Бывало, мы отказывались работать с мелкими бригадами, потому что нас не устраивало их безответственное отношение к делам. Им приходилось резко менять курс. Дело усугублялось и тем, что мы намеренно раздували шумиху вокруг неудавшейся сделки, тем самым подкрепляя свои подозрения. Конечно, после такого многие избегали нашего общества. Что, впрочем, свидетельство в нашу пользу.
Потом я столкнулся с еще одной проблемой. Меня в буквальном смысле завалило деньгами. А что можно сделать с таким количеством наличности, не вызвав подозрений или зависти окружающих? И меня отправили на встречу с бухгалтером в часе езды от Лондона. Он был в курсе, и я мог полностью раскрыть ему свои карты. Мистер Лонсдейл, так его звали, сказал, что будет лучше, если я начну платить налоги со своих доходов от торговли наркотиками. Разумеется, декларировать свое ремесло не стоит. Отличный выход – открыть фирму или вложить деньги в какой-нибудь проект. И чем больше их будет, тем лучше. Мне следует немедленно начать отмывание денег через легальные на вид подставные предприятия, но это должно выглядеть правдоподобно. Мистер Лонсдейл посоветовал не откладывать поиски в долгий ящик и предложил рассмотреть такие варианты, как магазины одежды, закусочные, цветочные киоски, автомойки, лотки с мороженым, тренажерные залы, вагончики с хот-догами, школы подготовки водителей, студии звукозаписи. Можно обратиться за помощью к надежным, проверенным людям и, если они придумают что-нибудь стоящее, пообещать им в конце каждого года выплату партнерских дивидендов. «Как только кто-нибудь положит на стол бизнес-план, – сказал Лонсдейл, – хватай его и тотчас же вливай в него финансы, разумеется, если речь идет о предприятии, где при заключении сделки используется наличный расчет.
Не страшно, если в действительности предприятие окажется нерентабельным. Зато по всем бумагам оно будет процветать. И даже если все боксы будут завалены гниющими цветами и гамбургерами, вагончики с хот-догами целыми днями будут заперты в гараже, а ты будешь по колено утопать в растаявшем мороженом, не волнуйся, по документам будет распродан каждый пункт ассортимента». Мистер Лонсдейл назвал меня курицей, несущей золотые яйца, и еще обладателем премии «Юный предприниматель года», а также царем, мать его, Мидасом. Потом предупредил избегать ночных клубов, баров, ресторанов и службы такси. Они не приносят ничего, кроме геморроя. Это излюбленная мишень налоговой мафии. Если хочешь основать бизнес и получать от него наличный доход, заниматься делами в данной области явно не стоит.
В конце финансового года я получил налоговую декларацию и отправил чек в качестве оплаты. А мистер Лонсдейл прислал мне рекомендации относительно того, как надлежит вести бухгалтерские книги. В благодарность я отстегнул ему неплохую сумму в несколько «штук» наличными, а к Рождеству презентовал унцию лучшего «кокса».
Прошло около года, и мистер Л. посоветовал мне заняться недвижимостью. Он познакомил меня с адвокатами и брокерами, на которых можно будет надавить в будущем. И тогда мне стало очевидно, что, оказавшись в системе, «грязные» деньги неизбежно превращаются в честный доход. Являясь собственником нескольких апартаментов, я все же проживал в съемной квартире и выплачивал квартплату через агентство недвижимости. Сбережения я хранил как в виде наличности, так и в разбросанных по всему городу банках. На мое имя были открыты счета и в Джерси, и даже на Кайманах. Абсолютно любой может завалиться в их лондонские отделения и плюхнуть на стойку мешок бабок. Эти придурки будут лизать ему задницу, и им до фонаря, откуда взялись банкноты.
Ровно в половине пятого, рассыпаясь в извинениях, заявляется Джереми. Черный пиджак, брюки в тонкую полоску и бежевое пальто с малиновым бархатным воротником. Он выглядит внушительно и очень походит на практикующего адвоката. Парень без конца оправдывается, объясняет, что застрял в пробке из-за аварии в Баттерси-Бридж. Мы успокаиваем его. Говорим: «Брось, Джереми. Без проблем», несмотря на то, что еще пару минут назад собирались прервать миссию и свалить к чертовой матери. Мы запираемся на замок и даем Джереми товар на пробу. Но он и без этого знает, что продукт отменный. Другого не держим. Я достаю из картотечного шкафа ювелирные весы, и мы вместе сверяем показания шкалы. Джереми – парень серьезный, он не привык верить людям на слово и всегда проверяет качество порошка своим собственным прибором, а также взвешивает пакет и пересчитывает деньги, невзирая на то, что мы сотрудничаем уже не первый год. Это называется хорошей деловой практикой, хорошими манерами и к тому же помогает держать марку. Джереми доволен качеством и достает из портфеля деньги. Морти заталкивает их в машинку для подсчета купюр.
Чтобы счетная машинка работала надлежащим образом, необходимо, чтобы все купюры были одинаково сложены, то есть королевой вверх. Некоторые же купюры, принесенные Джереми, лежат наоборот, так что подсчет постоянно прерывается. Это обстоятельство начинает действовать мне на нервы. Парню стоило бы позаботиться и привести деньги в порядок, а уж потом, черт его раздери, приходить к нам сюда. На самом деле налицо явный признак того, что ты переработался. Бред какой-то: парень приносит тебе двадцать «штукарей», а ты заводишься из-за того, что они неправильно уложены. Может, я уже пресытился и принимаю все, как что-то само собой разумеющееся. Возможно, я просто стал занудой и капризничаю по всякому поводу.
И вот все бабки лежат «дамой» вверх. Ровно двадцать тысяч. Мы довольны. Джереми не меньше. Пожав нам руки, он сваливает. Через пару часов Джереми разделит эти полкило на мелкие дозы, и уже к вечеру товар разойдется по рукам. Все заказано. Морти потер пакетом яйца. Двадцать штук по полтиннику – это сверток размером примерно с кирпич. Морти разбивает деньги на двадцать пачек, берет каждую и перетягивает четырьмя резинками: тремя по ширине и одной – в длину. Получаются очень красивые, компактные, тугие и страшно сексуальные кирпичики. Я смеюсь. Морт тащится от наличных. Для него в мире нет ничего сексуальнее. Нет, дело не в том, что на них можно купить, и не в свободе, которую они тебе предоставляют. Фишка в самом их существовании, их виде, запахе, ощущении, которое испытываешь, держа бабки в руках. Деньги возбуждают, греют душу, дарят радость и эстетическое удовольствие. Они – произведение искусства. Я прекрасно понимаю Мортимера: когда видишь кучу бабла и знаешь, что она хоть всецело, хоть частью принадлежит тебе, испытываешь трепет и покалывание в яичках. Это можно сравнить с созерцанием обворожительной красотки в яркий солнечный день. Возникают смешанные чувства: с одной стороны, похоть, с другой – признание истинной красоты. Морти смеется и бросает в меня пачку денег.
– Не надо мне. После того, что ты там делал. – Я швыряю ее назад, он ловит.
– Легкие бабки. – Морти бросает деньги на стол и потирает руки. – Ну, все. Баста. Будем отдыхать.
– Может, сначала определимся с финансами?
– Молодой человек, а покайфовать не желаешь? – Он достает личную дозу и делит на две белые полосы.
Я мотаю головой.
– И на выходные не возьмешь?
– Нет. Мне, Морт, и так хорошо. А ты давай-давай. И за меня разок.
– Благодарствую, – говорит он с иронией.
– Умеренность во всем, ты же знаешь.
– Я просто, мать твою, хочу поднять настроение. – Кажется, Морти становится в защиту.
– Да знаю я, Морт…
Но Морт уже меня не слушает. Он прижался к столешнице и втягивает носом подготовленную дозу. Надо сказать, доза небольшая. Некоторые не стали бы ради нее и мараться. Но Морти – не нарик. Хоть у него и случаются «улеты», в отличие от других он никогда не теряет голову. Да, он уважает продукт. Но не попадает в зависимость от него.
– Ну что ж, раз ты попудрил нос, может, выделишь мне мою долю наличных. Мне причитаются четыре «шестерки» – шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть фунтов стерлингов.
– Точно, мы с тобой забираем по трети, остальное делят между собой Терри и Кларки. Верно? – Он отсчитывает деньги и кладет их на стол.
