Кирилл Казанцев - Неприкасаемый чин
– Ты, беленькая, выходи! Любишь кататься, люби и санки возить, – послышался хриплый голос.
– Она не пойдет, – вставила Танька. – Я пойду вместо нее.
– Как хочешь.
На мгновение в проеме дверцы появилась рука с зажатой в ней недопитой бутылкой вискаря. Танька выбралась из машины. Дверца захлопнулась, щелкнула блокировка замка. Музыка стала тише, погас и свет. Наташка приложила ладони к стеклу, всмотрелась в темноту. Теперь она уже видела, что лимузин остановился на берегу озера. Поблескивала водная гладь. Противоположный берег тонул в тумане. Мужчина в костюме стоял напротив Таньки, та что-то ему говорила, смеялась, запрокидывая голову, навязчиво поправляла одежду на груди. Неподалеку прохаживался шофер. Мужчина в костюме приложился к горлышку, жадно глотнул спиртное, отбросил опустевшую бутылку и принялся расстегивать брюки. Таня, продолжая смеяться, опустилась на колени, всем своим видом показывая, что совсем не прочь поразвлечься и доставить партнеру удовольствие. Вот это почему-то и разозлило мужчину, он наотмашь ладонью ударил Таньку по лицу, схватил за волосы, бросил на землю. Шофер просто отвернулся и закурил.
– Пусти ее! – закричала Наташа и принялась рвать ручку запертой дверцы.
Танька заверещала. Мужчина тут же зажал ей рот ладонью, заломил руку, развернул к себе спиной и принялся буквально срывать с брюнетки одежду, хотя еще минуту тому назад ситуация была такой, что Танька с «песнями и плясками» разделась бы сама. Теперь же она вырывалась, пыталась лягнуть насильника. Чувствовалось, что сопротивление только распаляет мужчину. Даже через стекло было слышно, как хрипло он дышит и безбожно матерится. Действовал он грубо, то и дело прерывал акт и бил девушку. В каждый новый удар вкладывал все больше жестокости. Наташа уже не пыталась докричаться, она с ужасом понимала, что и ее вскоре ждет нечто подобное. Страх сковывал блондинку. Смотреть на страдания подруги было невыносимо, но и отвести глаза она не могла. Мысль судорожно искала выход.
Мужчина в костюме подтащил полуживую Таньку к лимузину и, схватив девушку за волосы, ткнул лицом в стекло. Из разбитого носа потекла кровь, оставляя на окне автомобиля кривые смазанные дорожки. Наконец насильник получил удовольствие. Он не сдерживал животный стон. Ослабшая Танька упала к его ногам.
Наташа нутром почувствовала, что вот-вот настанет ее очередь, она протянула руку к бару, вытащила бутылку джина, свернула пробку. Первым желанием было выпить все без остатка, чтобы свалиться мертвецки пьяной, ничего не чувствовать, не понимать, не ощущать боли. Дозатор мешал пить из горлышка. Девушка трясла бутылку, пока не налила себе полный стакан, судорожно вздохнула и приготовилась уже выпить, как взгляд ее скользнул по столу…
Водитель рванул на себя дверцу, осклабился, увидев Наташу со стаканом джина в руках, нагнулся и протянул руку, чтобы схватить ее за одежду. Из-за плеча водилы выглядывал его пьяный хозяин.
– Цып-цып-цып… – почему-то произнес он с абсолютно сумасшедшей ухмылкой.
Наташа выплеснула джин водиле в лицо и, схватив со стола оставленную Танькой зажигалку, провернула колесико. Крепкое спиртное мгновенно вспыхнуло, синее пламя охватило голову и плечи водителя. Взвыв, он стремглав бросился к озеру. Мужчина в костюме отшатнулся от машины, придержал сваливавшиеся с него расстегнутые брюки.
– Во, бля… дает телка, – проговорил он с внезапным уважением.
Наташка Бабарыкина метнула в него бутылку, выпрыгнула из машины, нырнула под руку. Водительская дверца оказалась открыта. Мотор продолжал работать. Фары били прямой наводкой на лесной проселок.
– Танюха, запрыгивай! – крикнула блондинка.
Брюнетка, хоть и была слаба, однако крик подруги и возможность свалить отсюда мобилизовали ее силы. Она поднялась, нырнула в салон, но закрыть дверцу не успела.
– Стоять, сучки! – Мужчина в костюме схватился руками за стойку дверцы.
Наташа никогда прежде не водила машины с коробкой-автоматом, а потому растерялась, обнаружив только две педали. Но раздумывать не приходилось, втопила газ. Мощный двигатель взревел, однако автомобиль остался на месте. Краем глаза Наташка отметила, что пылающий синим пламенем водила бросился в озеро, она лихорадочно дергала рычаги, расположенные у руля. Замигал поворотник, задергались щетки стеклоочистителей. Наконец включилась коробка. Машина резко дернулась назад.
– Реверс, – Наташка догадалась, что означает латинская буква «R», на которую угодил переключатель рычага, расположенного под рулем.
Девушка дернула рычаг вверх, минуя букву «N». Лимузин, набирая скорость, покатил вперед. Мужчина матерился, хрипел, но пальцев со стойки не отпускал. Первый десяток метров он еще бежал, пытаясь заскочить в салон, а затем его просто потянуло вслед за машиной. Наташе вообще редко приходилось сидеть за рулем – пару раз приятели позволяли ей провести машину по грунтовым дорогам. А тут ей приходилось управляться с длиннющим лимузином на лесном проселке, где и «УАЗу» пройти сложно.
– Тормоз, тормоз где? – паниковала Наташа, видя, как на автомобиль стремительно надвигается толстое дерево.
Она вывернула руль, ствол сосны промелькнул совсем рядом. Однако поворот оказался слишком резким, лимузин вышел из колеи, забрал носом в лес. Наташа вновь крутанула руль и наконец-то поняла, что вторая педаль и есть тормоз, а давить на него следует левой ногой. Как опустить перегородку между водительским местом и салоном, она и понятия не имела, а ведь там, в салоне, находилась Танька. В зеркальце заднего вида Наташа видела, как за машиной тащит ее владельца. Немного привыкнув к управлению, она рискнула и взяла вправо. Расчет оказался не совсем верным. Внешняя фара, установленная на выносном эффектном кронштейне, разлетелась вдребезги от удара о дерево, никелированный держатель погнулся. Ствол задел борт. Но цель все же оказалась достигнута, мужчина в костюме отцепился, теперь его отражение уменьшалось в зеркальце заднего вида. В перегородку двумя кулаками стучала Танька.
– Открой!
– Не знаю как! – кричала ей Наташа.
Наконец она догадалась остановиться. Танька оббежала машину и села рядом с ней, длинно и грязно выругалась.
– …а теперь гони!
Лимузин раскачивался на грунтовке, днище то и дело с противным скрежетом терлось о землю. Наташка пару раз ударялась грудью о руль, и тогда лес оглашал веселой музыкальной трелью клаксон.
– Где же выезд? – всматривалась в темень Наташа.
– А я откуда знаю? Сумасшедший, маньяк какой-то, я перед ним еще стала, сама дать ему хотела. Какого хрена ему еще надо было? Извращенец гребаный. Нос разбил…
Лимузин с трудом вписался в поворот, захрустел кустами, сминая растущий близко к грунтовке малинник. Свет единственной уцелевшей фары лихорадочно плясал по зелени.
– Тебе не кажется, подруга, что мы уже снова назад едем – возвращаемся? – засомневалась Танька. – Крутит нас и крутит. Черт, болит все. Вот урод.
– А я что сделаю? Нам нельзя останавливаться…
И тут в перспективе дороги показался мужчина в костюме. Он стоял, широко раскинув руки, наверняка вообразив себя непробиваемым шлагбаумом.
– Дави гада! – кровожадно крикнула Танька, и ее решимость на какое-то мгновение передалась подруге.
Наташка выжала педаль газа. Неуклюжий лимузин подбросило на дороге, днище машины скрежетнуло о землю. Конечно же, сильно разогнаться не получалось. Насильник внезапно крикнул что-то нечленораздельное и побежал навстречу, прыгнул на длинный капот и каким-то чудом задержался на нем. Его искаженное злобой лицо оказалось перед самым ветровым стеклом. Моложавый мужчина с испитыми глазами смотрел напряженно и в то же время весело. Словно бы все происходящее являлось сумасшедшим аттракционом.
Наташа испуганно продолжала давить на газ. Лимузин, раскачиваясь, мчался по разбитой грунтовке. Мужчина схватился руками за щетки стеклоочистителей и подтянулся на них. Его нос расплющился о стекло. Наташка резко вдавила тормоз. Двигатель заглох. Насильник, продолжая двигаться по инерции, улетел вперед на дорогу. Машина еще немного проехала и встала как вкопанная. Руки у Бабарыкиной мелко дрожали.
– Мы его конкретно переехали, – произнесла она мгновенно побелевшими губами.
– Кажется, да, – подтвердила Танька, пытаясь рассмотреть, что делается впереди. – Не вижу его. Значит, под колесами лежит. Ты же слышала – хрустнуло!
– И что теперь с нами будет? – всхлипнула Наташка.
– Ничего не будет. Это же самооборона. Он и тебя изнасиловать хотел.
– Да? – с надеждой в голосе проговорили блондинка. – Самооборона? Ты так думаешь?
И тут за стеклом дверцы показался тот, кого они «с хрустом переехали». Жив, здоров, вот только рукав пиджака порван на плече. С дьявольским хохотом он рванул на себя дверцу, одной рукой ухватился за Наташку, второй выдрал ключи из замка зажигания. Девушка от неожиданности пронзительно заверещала.
