Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова
— Я тоже рад. Катаетесь?
— Заезжала к подруге. Подвезти?
— Да, собственно, время есть. Но все равно спасибо.
Владимир Александрович обошел беленький «гольф» и уселся рядом с госпожой Геллер.
— Не бойтесь! — засмеялась та, перехватив настороженный взгляд Виноградова, брошенный на задние сиденья. — Нет там никакого страшного злодея. Никто удавку не накинет и шприц с ядом не вколет.
— Это бодрит, — смутился Владимир Александрович. — Значит, еще поживу.
— Некоторое время.
Госпожа Геллер произнесла это совершенно серьезно, выдержала паузу и лишь потом снова зашлась смехом:
— Эх, мужчины!
Машина свернула по набережной направо, в сторону парка Нобиля.
— Мне, вообще-то, в полицию. Нужно.
— Сам говорил, что время есть. По пиву? Я плачу, грех не угостить соотечественника.
— Ты же за рулем?
— Здесь можно.
— Уговорила!
В крохотном, стиснутом между двумя наполеоновской еще постройки домами дворике, прямо на вымощенном булыжником пятачке пестрели матерчатые зонты. Стандартные пластиковые кресла пустовали, только в углу, рядом с доской-ценником, мирно дремали над своим кофе три старушки.
Быстро принесли заказ.
— Ну?
— Что «ну»?
Так же незаметно, как произошел переход на «ты», сменились роли. Теперь не жена хозяина говорила с клерком, скорее запутавшаяся путана пришла на встречу с умудренным жизнью оперативником.
— Сколько я должна, чтоб ты не лез в мои дела?
— Деловой подход! А как ты думаешь?
— Зависит от того, как далеко ты зарылся в это дерьмо.
— Сложно спорить. Вообще-то шантаж — не мое хобби.
— Тысяча баксов!
— Это даже не смешно.
— Две?
— Зачем обижаешь?
— Слушай, у меня трудности с наличкой. Можно договориться, что часть сразу, а остальное… в виде стипендии.
— И камеру на двоих. С видом на Северный полюс.
— Да тебя убить дешевле, сволочь!
Виноградов сделал вид, что напряженно прикидывает, потом отрицательно покачал головой:
— Вряд ли.
— Хорошо. Рассказывай. Потом посмотрим. — Госпожа Геллер пригубила пиво, затем аккуратно отодвинула бокал, оставив по краю размытый отпечаток губной помады.
— Не могу отказать такому милому созданию. Слушай, детка, сказочку! Приехала ты из своей Луги, поступила учиться. Но на стипендию, как известно, не проживешь, соблазны замучат.
— При чем тут это?
— Сама знаешь. Тебя ведь за блядство выперли?
— За академическую неуспеваемость.
— В данном случае, это одно и то же. Интересно, муж твой об этом периоде жизни знал?
— Пролетаешь, дорогуша! Господин Геллер — человек благородный, полюбил и все простил.
— А я не этого, нынешнего, имею в виду.
— Что?
— Я про первого мужа. Некто, если не ошибаюсь, Ян Колосовский… Гражданин Польской Республики — везет тебе на иностранцев. Не спорь! У меня есть выписка из загса.
— Ну и что?
— Жили вы вместе недолго, но, надеюсь, счастливо.
— Это не преступление.
— Конечно! Ты путанила потихоньку, муж сбывал в Питере ворованные автомобили. Те самые, которые перегонял из Германии его приятель. Напомнить, как приятеля звали?
— Давай.
— Звали его Здислав, фамилия — Войтович. Для друзей — просто Зденек.
— Накопал ты много.
— Это только начало! Когда жареным запахло, когда наши менты вместе с таможней на супруга твоего вышли, он в темпе рванул к себе на родину, в Краков. А там — вот незадачка! — сел… Дружок, видимо, сдал или раньше пасли. Накрылась, короче, их лавочка.
— А я здесь при чем?
— Ты о том польском деле? Абсолютно ни при чем. Только вот развод был оформлен… не совсем по правилам.
— В смысле?
— Когда супруг в Польшу уезжал, никто же не думал, что все так серьезно повернется. Рассчитывали, что ненадолго. Заявление на развод от имени Колосовского было представлено в загс, когда твой бедолага уже лопал дважды в день макароны по-флотски. Или чем там в польских следственных изоляторах кормят? Интересно, подпись ты сама подделала или просила кого? Много, наверное, заплатила, чтоб тетенька с печатью не особо придиралась.
— Ну и что?
— Строго говоря, висит на тебе грех двоемужества. Впрочем, это не самый тяжкий из твоих грехов.
— Бред! Не важно как, но штамп в паспорте я получила. И свидетельство о разводе.
— Да любой суд признает их недействительными! И получается, что с первым суженым своим ты развелась по поддельному документу, а ко второму на работу поступила тоже по «липе».
— Ты про диплом?
— Конечно! Позволю себе немного пофантазировать — по возможности, без ущерба для дела. Итак, бедная Диана, снова уже не Колосовская, а Голубева, находясь под пристальным оком родной рабоче-крестьянской милиции, срочно встает на путь исправления. И возвращается в родной университет. Пока, разумеется, не студенткой, но лаборанткой — в учебный отдел заочного факультета.
— Нет там такой должности.
— Не важно. Главное, что пристроилась на работу — а заодно и «хвосты» можно сдать, чтоб восстановиться, так?
— А что плохого?
— Плохо, что платят лаборанткам гроши. И что на заочном учиться оставалось еще добрых года четыре.
— Три!
— Все равно немало. Благо у тебя имелся доступ к бланкам, а печать поставить — пара пустяков. Час работы — и высшее образование в кармане. Тут и Геллер подвернулся со своей фирмой…
— Диплом мне и не понадобился. Чисто формально, при приеме на работу.
— Тем не менее. Знакомство, начавшееся со лжи, не перерастает в крепкие браки.
— У нас переросло.
— Крепкий брак? Шутишь?
— Не твое дело! — Женщина посмотрела на свой пустой бокал, подняла скучающий взгляд на Виноградова. — Я не услышала ничего такого, чего не смогу рассказать мужу. Сама!
— Простит?
— Все в прошлом. Россия — там, здесь другая жизнь. Так что вот тебе пятьсот долларов и вали.
— Да ты что?! Я на одну только эту информацию больше потратил — справки из милицейского архива, из загса, потом человек в университет мотался. Нам с твоим мужем не рассчитаться.
— Ну и дураки! Хорошо, восемьсот. Что мужу сказать, я придумаю.
— Любит тебя?
— Любит!
Владимир Александрович тоже допил свое пиво. Очень некстати захотелось в туалет.
— А машину свою?
— Что «машину»?
— Как думаешь, любит он свой «мерседес»?
Госпожа Геллер насторожилась:
— К чему это ты?
— Да так… Продолжение слушать будем? Или разбежимся?
— Валяй.
— Может, еще закажешь пивка?
— Обойдешься.
— Ладно. Тогда я выйду на минуточку.
— Куда это?
— Угадай. — Виноградов встал и прошел к интимной деревянной дверце с мужскими и женскими силуэтами. Возвращаясь, отметил, что неподалеку от выхода маячит неприметный тип в замшевой куртке — Владимир Александрович «срисовал» его еще у «Аквариума». По логике где-то на соседней улице должны ждать остальные.
— Надеюсь, ты без меня не скучала?
Госпожа Геллер хмыкнула:
— Не надейся. Ну?
— Продолжаю. Дальше все просто. Приехала ты сюда, встретила — надеюсь, случайно — Войтовича…
— Действительно случайно!
— Верю. И что на работу ты его сначала взяла из ностальгических воспоминаний — тоже верю. Это потом уже он тебя опять с первым мужем свел.
— Мы не общались!
— Брось! У тебя что, папа в Копенгагене? Или любимый племянник? Вспомни-ка счета за телефон. Полиция ведь проверит при необходимости — когда, с кем?
— При чем тут полиция и мои отношения с мужьями?
— Видишь ли, мы с твоим первым, паном Колосовским, придерживаемся одного и того же принципа. А принцип этот очень прост: каждый должен делать то, что умеет. Я, например, неплохо копаюсь в чужих помойках и могу защитить хозяйскую помойку от посторонних любознательных носов. А Колосовский… У него когда-то неплохо шел бизнес с угонами шикарных машин у лопухов немцев, так?
— Пока не посадили.
— Что ж, издержки производства! Зато теперь он умнее стал, осторожнее. Бизнес тот же, но риска минимум.
— Неужели?
— Допустим ситуацию… Встречаются бывшие супруги. Она начинает ему плакаться — мол, новый муж, буржуа проклятый, денег не дает, ревнует почти беспричинно. И что брачный контракт так составлен, что хоть топором дражайшего супруга по голове — все без толку. И всякое другое, что может наговорить молодая, жадная до жизни девка российской выпечки.
— Любопытно.
— Еще бы! А у шляхтичей кровь горячая, они терпеть не могут, когда даму обижают. Тем более деньги всем нужны.
Виноградов сделал паузу и спустя секунду снова заговорил:
— Я думаю, вы уже давно договорились «кинуть» господина Геллера на «мерседес». Нужно было только время на подготовку.
