А. Шантарский - Не верь
— Тяжело иметь дело с тупым ментом, — обескуражил Шумилин старлея внезапной грубостью. — Деньги за ужин прикарманил швейцар, — тот при этом поморщился. — Ключи от автомобиля оставляю тебе, — и он кинул их Виктору Николаевичу. Тот машинально протянул руку, чтобы поймать ключи. В это время парень ухватился за кромку стола и швырнул его себе за спину, уложив таким способом на пол пару сторожей. Третий служащий ресторана отскочил в сторону, а четвертому в солнечное сплетение врезался кулак спортсмена. Фактор неожиданности нападения помог нападавшему. Убегая, Виталик дернул спинку стула, на котором сидел Зубчиков. Ноги старлея взлетели выше рук, которыми он только что поймал брошенные ему ключи от автомашины.
— Держите его! — истошно закричал Виктор Николаевич, стоя на четвереньках.
Добросовестный швейцар растопырил руки у выхода, но так и не смог понять, каким образом оторвался от пола. Если старт сопровождался болезненным рывком, то с приземлением дело обстояло куда удачнее. Он накрыл тела двух официантов, бросившихся в погоню, и те значительно смягчили посадку летящего по залу швейцара.
Прими Виталик решение о побеге на минуту-другую раньше, и ему, возможно, удалось бы скрыться, но… Он вылетел на улицу, освещенный фарами милицейского «уазика». Рванулся в сторону, пробежав метров тридцать, скрылся за углом здания. На ходу сунул руку за пазуху и выхватил ПМ. Он не собирался стрелять по преследователям, но у него были секунды, а может и того меньше, чтобы избавиться от статьи о хранении и ношении оружия. Парень на миг приостановился, сунул пистолет сквозь решетчатое подвальное окошко и опять набрал скорость. Он намеревался еще раз обогнуть здание, перебежать через дорогу и затеряться во дворах. Но на очередном углу его вновь осветили фары, из машины высыпали сотрудники милиции. «Они ездят быстрее, чем я бегаю», — с грустью отметил Виталик. Он развернулся и понесся в обратном направлении. Но там уже преграждали дорогу служащие ресторана под предводительством старшего лейтенанта Зубчикова. Шумилин сбил плечом одного, подсек другого, но остальные навалились. Кто-то еще отлетел, у кого-то хрустнул сустав, но вмешалась милиция. По двое сотрудников повисли на мускулистых руках спортсмена, и вскоре щелкнули наручники. Виталика отпустили, и он выпрямился.
— Ты допускаешь ошибку, — бросил он в лицо старшего лейтенанта.
— Разберемся, — услышал он от него в третий раз.
Шумилина поместили в камеру, а дежурный поинтересовался у коллеги:
— За что его оформлять?
— Это сын моего хорошего знакомого, сам разберусь. Не возражаешь?
— Понимаю, — кивнул лейтенант, — только до прихода начальства на работу, а то влетит мне.
— Будь спокоен, — взглянул на часы Виктор Николаевич, — управлюсь. Позвоню-ка я домой отцу задержанного, — потянулся он к трубке.
— Звони, — уступил место за пультом дежурный и непроизвольно зевнул.
— Иди спи. Я временно сменю тебя, все равно ждать.
— Вот за это спасибо, — обрадовался тот.
— Не за что. С меня еще причитается, — сделал характерный жест пальцами Виктор Николаевич.
— Если командир позвонит — отвечай от моего имени, — предупредил уже удаляющийся лейтенант.
— Не первый год замужем, — отпустил шутку Зубчиков. Дождавшись, когда коллега скроется, набрал домашний номер Дядюшки Билла. Там не отвечали. «Странно. И где его искать?» Тут вспомнил, что в записной книжке, оставленной дома, есть номер мобильного телефона Синицына. Пришлось разбудить жену и попросить, чтобы она полистала его блокнот. В конце концов услышал голос «благодетеля».
— Антон Сергеевич, у меня приятная новость, — проговорил старший лейтенант в микрофон.
— Кто говорит? — грубо оборвал абонент.
— Зубчиков, — сообразил собеседник, что не представился. С какой стати Синицын должен узнавать его по голосу? Они не так уж часто встречались, поручения уже давно передавались через посыльных.
— Что за новость? Только шустрее, я сейчас очень занят.
— Фамилия Белошейкин о чем-нибудь говорит?
На лице Виктора Николаевича блуждала самодовольная улыбочка. Как-никак он проявил инициативу, заработал дополнительные очки и вправе рассчитывать на благодарность.
— Кто такой? — реплика стерла улыбку собеседника. — Подожди минуту. Как его зовут?
Зубчиков слышал, как Дядюшка Билл с кем-то консультируется. Он взглянул в водительское удостоверение задержанного.
— Виталий Сергеевич.
— Ты задержал водителя «Волги»? — голос Синицына потеплел. После очередной паузы он назвал номер автомобиля.
— Машина на стоянке моего отделения, а шофер в клетке, — словно начальству, доложил старший лейтенант. Они просто не сразу поняли друг друга. Губы его вновь расползлись в улыбке.
— Слушай, старлей, да тебе цены нет, — прозвучала явная похвала. — Ты оформил задержание? — Тут уже проскальзывали нотки озабоченности. Они-то точно знали, что Белошейкин — никакой не Белошейкин, а Шумилин. Если выяснится, что задержанный в розыске, то перед открывшимися обстоятельствами и Зубчиков окажется бессилен.
— До девяти утра время терпит, — в очередной раз обрадовал он абонента.
— Молодец, — еще раз похвалил его авторитет криминального мира. — Высылаю за ним своих людей, будут на месте минут через тридцать. Отпустишь с ними задержанного.
Зубчикову показалось, что в конце последнего предложения стоит знак вопроса. И он поспешил успокоить собеседника окончательно.
— Твой человек, тебе и решать его судьбу. Причина, по которой парень мается в камере, под уголовную статью не попадает.
— А штраф за него лично оплачу, — недвусмысленно намекнул Билл.
— Братва у тебя заслуженные харчи жует, — отметил Кадык, когда Синицын закончил беседу.
— Удачная ночь, — вставил и Гонтарь, потирая руки. — Майор и подполковник под замком, за Шумилиным, можно сказать, уже поехали. Правда, осталось еще девчонку найти.
— Напарницу спортсмена? — закурил Билл и откинулся на спинку кресла, положив ноги на стол. — У меня этот умник быстро расколется, — окрыленный успехом, похвалился он.
— Выправляются дела, можно и отцу позвонить.
— Еще семи утра нет, — напомнил Ненашев.
— С хорошими новостями не грех и пораньше проснуться.
Но звонок все же пришлось отложить по обстоятельствам непредвиденным. В кабинет вошла Оля Карпова. Она строго посмотрела на Николая и спросила:
— Что за люди ошиваются в доме всю ночь?
— Дорогая, ты рано встала и подозреваю — не с той ноги, — попытался отшутиться Гонтарь. Билл и Кадык отвернулись, предоставляя возможность парню самому разбираться, так сказать, с семейными неурядицами.
— Выйдем, нам необходимо серьезно поговорить, — потребовала девушка. Она и раньше по обрывкам отдельных фраз подозревала, что в доме творится что-то неладное. Сегодняшняя ночь подтвердила, что парень связался с преступными элементами. Как дочь генерала милиции, как студентка юридического института, наконец, как любящая женщина она намеревалась образумить Николая, наивно полагая, что убеждениями, уговорами и доводами можно отстранить его от неприятных типов. Андрей Сергеевич Ненашев, который жил с ними, как утверждал Ерофеев, временно, вроде бы вел себя интеллигентно, но и из его уст нет-нет да и вылетит зоновское словечко. Одним словом, Карпова решила уберечь Николая от падения в пропасть, из которой потом невозможно будет выбраться. Могла ли она предположить, что для того эта пропасть — дом родной? А уж о настоящих мотивах своего здесь пребывания и подавно не догадывалась.
— Милая, я занят, — пытался отмахнуться от нее Ерофеев.
— Или ты сию минуту последуешь за мной, или я возвращаюсь к отцу, — предъявила Оля ультиматум, впервые обращаясь к нему подобным тоном.
Кадык являлся главным советником Гонтаря-младшего и формально ему подчинялся. Дядюшка Билл же был птицей вольной, к тому же хозяином данного города, поэтому его самолюбие не позволяло выслушивать неблаговидные намеки девчонки, которые напрямую касались и его уважаемой личности.
— Супруга она тебе или сожительница, но нос сует туда, куда ее не просят, — выразил он недовольство.
— Иди в спальню, я скоро приду, — скользнули нотки раздражения в интонации Николая. Карпова тоже не горела желанием выяснять отношения в присутствий посторонних, поэтому, подавляя эмоции, подчинилась.
— Ну чего ты шум подняла? — искал еще возможность мирного разрешения спора Николай. Теперь они находились в спальне и им никто не мешал.
— Я видела из окна, как в каменную пристройку к дому завели окровавленного человека, а второго просто затащили.
— Тебе показалось спросонья. Кто и кого тут может таскать без моего ведома?
— Может, хватит уже идиотом прикидываться? Кого? Не знаю, тебе должно быть лучше известно. А кто? Так это те подозрительные личности, которые у тебя здесь постоянно ошиваются. Один из них — человек с обезображенным лицом. Или считаешь, что его спросонья можно с кем-то перепутать?
