Сергей Высоцкий - Среда обитания (cборник)
…Еще вечером Белянчиков позвонил Рожкиной и условился о встрече. Рожкина работала во вторую смену, с утра была свободна, и майор поехал к ней домой в Озерки. Жила Рожкина в большом панельном доме, недавно построенном среди деревянных особнячков. Вокруг стоял сосновый лес, невдалеке поблёскивало озеро, и было слышно, как где-то рядом проносятся электрички.
Наталья Викторовна оказалась молодой ещё женщиной, с простым, не то чтобы красивым, но очень милым русским лицом. Тёмно-каштановые волосы были расчёсаны на прямой пробор и закрывали уши. Белянчикову показалось, что Рожкина чем-то похожа на одну известную балерину.
Усадив Юрия Евгеньевича на диван в небольшой, очень светлой и чистенькой комнате, она спросила, не хочет ли он кофе.
— Спасибо, Наталья Викторовна, — сказал майор. — Я ведь на минутку.
Рожкина села напротив и закурила сигарету. Потом, спохватившись, пододвинула Юрию Евгеньевичу пачку «Столичных» и пепельницу.
Белянчиков поблагодарил её кивком. Он не курил.
— Нашли? — спросила Рожкина. Майор чувствовал, как она волнуется.
— Нет, Наталья Викторовна. Не нашли. Не всё у нас получается так, как хотелось бы… — Он вытащил из кармана несколько фотографий, среди которых было фото мужчины, найденного в Орлинской церкви, и положил перед Рожкиной.
— С этими людьми вам никогда не приходилось встречаться?
Медленно перебирая карточки, она внимательно вглядывалась в лица. Долго рассматривала фото неизвестного из Орлинской церкви. Наконец, догадавшись, спросила:
— Он мёртвый?
Белянчиков неопределённо пожал плечами. Рожкина положила фотографии на столик, сделала глубокую затяжку и мотнула головой.
— Нет, никого из них я не знаю. В первый раз вижу и, судя по всему, в последний. — Она посмотрела на фото мёртвого ещё раз. Потом взяла в руки и чуть повернула к свету. — Нет, нет…
Больше майору Белянчикову делать у Рожкиной было нечего. Но он не мог просто встать и уйти. Ведь перед ним сидела женщина, у которой недавно убили мужа, а убийца до сих пор не найден.
«А может быть, и мёртв», — подумал Юрий Евгеньевич, пряча фотографии. Но сказать пока об этом вдове нельзя. Если бы Белянчиков курил, то можно было бы, закурив сигарету, молча посидеть несколько минут, обменяться парой ничего не значащих фраз и откланяться.
— Вы меня извините за то, что я побеспокоил вас, Наталья Викторовна, — сказал майор. — Побеспокоил, а ничего нового не сообщил.
Рожкина кивнула.
— Этот человек имеет отношение к убийству? — спросила она.
И Юрий Евгеньевич понял, что Наталья Викторовна имеет в виду мёртвого мужчину. Женским своим чутьём выделила его фото из всех остальных.
— Трудно сказать. Мы думали, кто-то из знакомых Николая Михайловича. Кстати, у него не было друзей среди коллекционеров старинных икон?
— Наверное, были. Он ведь занимался историей России… Даже наверняка были. Как-то Коля мне рассказывал про большую коллекцию, — она покачала головой. — Кажется, он называл фамилию Замчевского.
— Это кто?
Рожкина пожала плечами.
— Не знаю. Наверное, кто-то из его знакомых.
— У вас нет телефона, адреса? Может быть, остались в бумагах мужа?
Наталья Викторовна вздохнула.
— Нет, не остались. Единственное, что пропало в тот день, — так это Колина записная книжка.
— Пропала записная книжка? — удивился Белянчиков. Он читал материалы по делу, и там ничего не было сказано об этой пропаже. Наоборот, одной из особенностей убийства Рожкина как раз и являлся тот факт, что ничего не пропало. Ни деньги, ни часы, ни документы…
— А вы говорили об этом следователю?
— Нет. Я обратила внимание на пропажу много позже. Когда понадобилось разыскать телефон одного Колиного приятеля. Николай рассказывал мне незадолго до смерти, что наткнулся на следы старинной коллекции документов и книг, а какой — не сказал. Я думала, что об этом знает Флорентий Никифорович… А записную книжку могли обронить и в «скорой», и в больнице. Мало ли, что могло случиться. Пришлось звонить на Колину службу, узнавать телефон там.
— Ну и что же ответил вам Флорентий Никифорович? — спросил Белянчиков. Он не любил безответных вопросов, даже в том случае, когда они никакого отношения к делу не имели.
— Флорентий Никифорович ничего об этом не слышал.
— Он не коллекционирует старинные иконы?
— Нет.
— Назовите, пожалуйста, его фамилию.
— Лосев Флорентий Никифорович — известный учёный, специалист по фольклору. Коля очень любил его. — Рожкина замолчала и рассеянным взглядом обвела стеллажи с книгами. «Кому теперь нужны эти учёные записки? — с горечью подумала она. — Даже к букинистам не отнесёшь… А Коля был жив, и книги жили».
— Наталья Викторовна, вам так и не удалось выяснить, что за коллекцию обнаружил Николай Михайлович?
Рожкина развела руками.
— Он не сказал об этом никому. Так странно… Коля был очень общительным человеком. Может быть, не был уверен, что всё удастся? Вы знаете… — Женщина как-то болезненно сморщилась, словно вспомнила что-то неприятное. — Коля последние дни ходил очень расстроенный.
Белянчиков вдруг почувствовал острое сожаление оттого, что муж этой приятной и, судя по глазам, доброй и умной женщины погиб как раз в тот момент, когда обнаружил что-то интересное. Какую-то коллекцию книг и документов. Это обстоятельство волей-неволей давало определённый ход мыслям. И Белянчиков спросил:
— Это документы времён войны?
— Не знаю, — с сомнением ответила Рожкина. Она помолчала, вспоминая, при каких обстоятельствах рассказывал ей муж о находке. Потом покачала головой. — Нет, нет, к войне они относиться не могут. Коля сказал: «Мать, кажется, я наткнулся на что-то новое. Наш старик разинет варежку». — Наталья Викторовна грустно улыбнулась. — Коля любил шутку, острое слово. На самом-то деле он уважал институтское начальство.
— Но почему вы решили… — начал Белянчиков.
— Понимаете, Коля имел в виду академика Яцимирского. А он занимается Петровской эпохой…
«Ну и что? — подумал Юрий Евгеньевич. — Одно другому не мешает. Яцимирский занимается стариной, а Рожкин мог найти документы, проливающие свет на чью-то деятельность в годы войны. И мог предположить, что академик разинет рот от удивления, узнав что-нибудь неприятное о своих сотрудниках». Но вслух сказал:
— Почему же вы не сказали об этом следователю?
— Это всё так далеко…
— Но ведь, наверное, надо продолжить поиски? Пусть возьмутся коллеги.
— А что искать? — тихо спросила Рожкина. — Он не оставил никаких записей. Никакого намёка.
— А где он мог наткнуться на документы? — спросил Белянчиков. Он плохо представлял себе характер работы покойного.
— Трудно даже предположить. Коля занимался архивами в самом институте, бывал в рукописном отделе Публички… В государственном архиве… — Она задумалась, припоминая, где ещё работал муж. — Ездил в Москву, в Институт мировой литературы. Был в экспедиции в Архангельской области.
— Да-а, размах серьёзный, — вздохнув, сказал Белянчиков.
— Вот видите! Даже предположить трудно. А ведь мог ещё кто-то из случайных знакомых рассказать. Или даже показать…
Прощаясь, Юрий Евгеньевич сказал Рожкиной:
— Вы уж извините, Наталья Викторовна, но, может быть, придётся вас ещё побеспокоить… Следователя наверняка заинтересует пропажа записной книжки.
Рожкина молча пожала плечами. Лицо у неё было усталое и отрешённое.
4Володя Лебедев нервничал. Прошло уже полдня, а результатов не было никаких. Старший лейтенант посетил управление хозторгами, побывал в большом хозяйственном магазине в Гостином дворе, объехал три колхозных рынка, где в захудалых будках пьянчужного вида умельцы чинили замки, делали ключи и выполняли ещё самую разную слесарную работу. Никто не признал тонкий изящный ключ с замысловатой бородкой.
— Нет, наша местная промышленность ещё не доросла до таких сложных изделий, — покачал головой начальник отдела в управлении хозторгами, с удовольствием разглядывая ключ. — У нас недавно была выставка финских бытовых изделий. Много замков… Даже с дистанционным управлением. Но таких ключей я и там не видел.
— А вы считаете, что этот ключ фабричного производства?
Начальник отдела посмотрел на Лебедева с сожалением.
— Я думаю, английская работа. Наверное, кто-то привёз замок из-за границы. Никакому кустарю это не под силу.
На всякий случай старший лейтенант заглянул ещё в Гостиный двор. Продавщица из секции скобяных товаров скользнула по ключу равнодушными глазами:
— Впервые вижу… Наверное, финский. Но до нас, до магазина, импортные товары не доходят. Их распродают на складе…
Ближайшим от Гостиного двора был Сенной рынок. Туда уже без особого энтузиазма и поехал Лебедев.
