Василий Веденеев - Игра без правил
Открылись дверцы лифта, Бондарев шагнул в кабинку и нажал на кнопку первого этажа. Внизу, в вестибюле, рядом с пустым гардеробом он увидел на стене телефон-автомат. Отыскав монету, опустил ее в щель и набрал номер.
— Иван? Это я… Мой молчит как рыба. В натуре говорлив, но не по делу, ласков без любви и радушен без приязни. Понял? По-моему, хитрован, каких мало. Я сейчас в местное отделение, а потом в контору…
Проводив визитера с Петровки, Котенев вернулся за свой стол и, выдвинув ящик, достал диктофон. Выключив его, поглядел на счетчик: прилично наболтали. Визит сыщика напугал и обеспокоил — если они вцепятся, то добра не жди. Ладно бы если только по поводу Лушина, но прямо задает вопросы о нем самом. Кто им мог болтнуть, не сам же Сашка Лушин размотал язык? Погубит тогда подлец всех, не за понюх табаку отдаст.
Успокаивающе мигали электронные часы на столе, мерно шумел кондиционер, нагоняя в кабинет прохладный воздух, а Котеневу стало жарко от невеселых размышлений. Сняв трубку телефона, он набрал номер Александриди. Дождавшись ответа, негромко сказал:
— Есть новости. Хотелось бы повидаться.
Еще Фазиль Искандер заметил, что москвичи много внимания уделяют погоде — в каждом доме громче включают радио и телевизоры, когда слово имеют представители Гидрометеоцентра, сообщающие, что ждет жителей города на следующий день — дождь, холодный ветер или палящая жара. Последнее для жителей столицы особенно тяжко — над магистралями висит дымка смога от выхлопных газов автомашин, троллейбусы и автобусы раскалены, и в их салонах натуральная сауна, только без прохладного бассейна.
С такими невеселыми размышлениями Купцов шел к работе жены Котенева, чувствуя, как набухают соленой влагой волосы на затылке и намокает рубаха на спине.
С облегчением нырнув в тень подворотни, он прошел мимо сладко посапывавшей над вязаньем бабки-вахтерши и поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Ветхость здания и непритязательность интерьера Ивана не удивили. Во-первых, сейчас трудно выбить помещение в центре города, поэтому многие хозяйственники не торопятся с ремонтом — вдруг отнимут? А во-вторых, Михаил Павлович знал, куда и как пристроить свою жену, — пусть непритязательный интерьер, старенький домик, но зато приличная зарплата и можно свободно распоряжаться временем.
Отыскав десятый кабинет, Купцов постучал и, не услышав ответа, вошел. Сидевшая за столом женщина средних лет — крашеная блондинка, одетая подчеркнуто модно и ярко, — сделала ему призывный жест рукой, показав на свободные стулья.
— Я как увидела, обомлела! — кричала она в телефонную трубку, одновременно разглядывая пришедшего мужчину. — В комке, говорю, брала? А она — нет, говорит, я в комиссионках ничего не покупаю. Представляешь? Зачем, говорит, мне чье-то барахло, может, с покойничка, я для себя беру только в коммерческом. А между прочим, такая штучка в валютном, пока их не прикрыли, не меньше шестисот чеков тянула. Да, «Березки» прикрыли, зато «Калинки» открыли.
Иван присел к пустому столу и осмотрелся — стеллажи с канцелярскими папками, пять столов, и за одним из них разговаривающая по телефону блондинка. На подоконнике ухоженные цветы в горшочках, на приставном столике полный чайный набор.
— И где только деньги люди берут, — не отрывалась от телефона блондинка. — Цены-то, цены! А в магазине разве есть что? Товарный голод, как говорит один мой знакомый…
Купцов едва сумел скрыть улыбку: куда ни придешь, везде говорят об одном и том же, и между собой, и по телефону. Неисчерпаемая тема дефицита, всеобъемлющего и всемогущего, до смерти всем надоевшего и никак не желающего исчезать, как будто он подобен заколдованному призраку, способному возникать в самый неподходящий момент и в самых неожиданных местах. И живуч же этот навязший в зубах дефицит, не менее живуч, чем Кощей Бессмертный.
— Осуждаете? — Дама положила трубку и повернулась к Ивану, явно приглашая поболтать. Что же, поговорить Купцов не против, за этим, собственно, сюда и пришел.
— Разве можно осуждать женщину? — улыбнулся он в ответ. — Тем более в наше время, когда от нее требуется столько героических усилий, чтобы всегда и везде быть на высоте?
— Конечно. — Дама встала и, не спрашивая согласия Ивана, поставила перед ним стакан с чаем. — Пейте, — предложила она, возвращаясь на свое место. — Вы у нас раньше не бывали?
— М-да, в первый раз посетил, — отхлебнув из стакана, согласился Купцов. Похоже, блондинка не страдает молчаливостью?
— Вам кто нужен?
— Лида Котенева, — не стал скрывать Иван.
— А-а… — многозначительно усмехнулась дама, прищурив подкрашенные глаза. — Лидочка. Скоро придет. Подождете?
— Обязательно, — заверил Купцов и решил ненавязчиво перевести разговор на более интересовавшую его тему. — Вы вместе работаете?
— Скорее отсиживаем, — доставая длинную пилку для ногтей, вздохнула дама. — Разве это работа? И постоянно треплют нервы обещаниями сократить, слить, упразднить. Хотя Лидке что, ее муж всегда обеспечит, а вот нам, грешным, как?
— Такой состоятельный? — живо заинтересовался Иван, поблагодарив за чай и испросив разрешение закурить, что ему тут же было милостиво позволено. Дама явно любила мужское общество, и любое внимание ей льстило.
— Ну, я чужих денег не считала, но все у нее есть. Даже то, чего в магазинах никогда нет.
— А именно?
— Шапка не шапка, то ондатра, то пыжик, то норка, то песец. Машина, всякие системы стерео и видео, а уж про сапоги, дубленки, кофты, юбки и золотые побрякушки говорить нечего. Снабжается только с рынка, представляете?
— Бог мой, да разве в этом счастье? — стряхивая пепел в щербатое блюдечко, примирительно заметил Купцов.
Дама разговорилась, но пока явно шла не по той дорожке, на которую ее пытался направить Иван. И он решил предпринять еще одну попытку.
Рассуждая, он поглядывал на даму, ожидая, когда та созреет для обсуждения внутрисемейных дел Котеневых, — о том, что у них нет детей, Иван был уже осведомлен. И дама созрела.
— Вы тысячу раз правы, — прижав руки к груди, она закатила глаза, — у меня у самой двое. Вот Лида и бесится: все у ней есть, а детей нет. Брата холила и лелеяла, была ему как мать, а тот взял да и сел. Поднес сестрице подарочек.
— Как это? — насторожился Купцов.
— Вы что, не понимаете? В тюрьме он сидит, — понизила голос дама.
— А за что?
— За что? Лидку послушать, так он, бедняжка, ни в чем не виноват. Уж так распишет, что слезами умоешься над несчастненьким, — ехидно усмехнулась блондинка, — а на самом деле он иностранной валютой торговал. Вот небось откуда деньги на все благополучие. А она по Центральному рынку шастает, говорит, что муж хорошо получает. Знаем мы эти заработки, сами не первый год замужем. Хотя если посмотреть, то когда детей нету, куда деньги девать, с собой в могилу все равно не возьмешь.
Это было нечто новенькое — родной братец жены Котенева находится в заключении? И судим за валютные операции? Интересное кино получается.
— И давно это было? Ну, когда посадили ее брата?
— Да года два, наверное, — небрежно отмахнулась дама унизанной кольцами рукой. — Я здесь тогда еще не работала, мне девочки рассказывали. А что вы ею так интересуетесь?
— Скоро она придет? — сделал вид, что не слышал вопроса, Иван. — У вас что, обеденный перерыв?
— Вон она.
Блондинка кивнула за окно, и Купцов, привстав, выглянул во двор. Там, сгибаясь под тяжестью огромной хозяйственной сумки, шла знакомая ему по фотографии в паспортном столе жена Михаила Павловича Котенева — Лида.
— И что ей столько внимания? — пожала плечами дама, убирая со стола пустой стакан. — Даже интересные мужчины заходят. — Она игриво улыбнулась Ивану и, обернувшись к открывшейся двери, почти пропела: — Лидочка, вас тут кавалер дожидается.
— Здрасте. — Котенева поставила сумку на пол и вопросительно взглянула на Купцова. — Вы ко мне?
— Да. Поговорить нам надо.
— Говорите, — вылезая из-за стола, милостиво разрешила дама и уже от двери, словно ни к кому в отдельности не обращаясь, бросила в пространство: — Я пока схожу к девочкам в другой отдел.
Прикрывая за собой дверь, она бросила многозначительный взгляд на Ивана, призывая его не проговориться о состоявшейся между ними беседе, и тот успокаивающе улыбнулся в ответ.
В коридоре дама преобразилась — старательно простучав каблуками босоножек к лестнице, ведущей вниз, на первый этаж, она приостановилась и внимательно прислушалась — никого, обеденный перерыв, все ушли в столовую или по магазинам и вернутся теперь не скоро.
Скинув с ног туфли, дама неслышно прокралась обратно к двери кабинета. Притаившись около косяка, искусственная блондинка застыла, вслушиваясь в разговор незнакомца с Лидой Котеневой — ведь это так любопытно!
