Иван Сербин - Зверь
— «Вега» — всем машинам. Объект вижу хорошо.
Второй оперативник, расположившийся на заднем сиденье такси, поднес к губам передатчик:
— «Бета» — всем. Вижу «Москвич-2141», цвет — мокрый асфальт. В салоне двое мужчин. У одного в руках оружие. Похоже, эти ребята намерены пострелять.
Бателли нервничал. Липкая, вымоченная дождем листва загораживала мишень. Пока Улет опускал стекло, загонял патрон в патронник, поднимал винтовку и целился, парень спокойно сидел и таращился по сторонам. Ну, форменный придурок. Собственно, ничего плохого в этом не было, пусть бы себе сидел и дальше, но время-то тикало, а у них еще работы — прорва.
Пассажир такси вновь взял рацию:
— «Бета» — всем. Он поднял винтовку.
Юра, сидевший в «трешке», обернулся к Лене:
— Студент, оставайся в машине и не высовывай носа, пока все не закончится. Сережа, держись за мной! — Он схватил пенальчик рации: — Ребята, время! Пошли!
В ту же секунду такси перекрыло выезд на Малую Дмитровку. Дверцы машины распахнулись. «Москвич», взревев двигателем, быстро покатил по стоянке к своему мокроасфальтовому собрату.
Арбалетчик краем глаза заметил какое-то движение у самого входа в сквер, повернул голову и увидел четверых мужчин, бегущих мимо памятника Пушкину. Впереди гигантскими прыжками мчался высокий парень в кожаной куртке, похожий на молодого Бельмондо. Он уже запустил руку за отворот модной «кожи». Молниеносное, отработанное до автоматизма движение, не раз уже показанное во множестве кинофильмов. Именно так выхватывают оружие, носимое в наплечной кобуре. Трое его спутников тоже на бегу тянулись за «пушками», одновременно глядя на Руденко, словно опасаясь, что тот подхватится враз и припустит рысью по Бульварному.
Улет задержал дыхание и плавно потянул спусковой крючок. Тихий хлопок выстрела скрыл шум моторов. Пуля прошила золотистую пелерину, сорвала лакированный кленовый лист, и тот закружился, опускаясь на разбухшую от воды землю.
Она бы, несомненно, попала в цель, если бы за долю секунды до выстрела Руденко не вскочил и не шарахнулся в сторону с грацией напуганного жеребца. Пуля прошла в нескольких сантиметрах над спинкой скамейки и врезалась в мрамор фонтана, брызнув мелким бурым крошевом.
Арбалетчик втянул голову в плечи, пригнулся и лихорадочно обернулся, определяя направление выстрела.
Юра на ходу гаркнул Сергею: «Займись им!» — и, одним прыжком перемахнув через скамейку, рванулся к серому «Москвичу».
Скорпион, едва заметив вбегавших в сквер оперативников, буркнул в крохотный микрофончик:
— «Волки».
Он еще раньше обратил внимание на мнущихся за спиной бородато-усатых «школяров», жрущих орехи, однако решил раньше времени не поднимать тревогу. Парни ведь вполне могли оказаться самыми что ни на есть настоящими студентами. Теперь же Скорпион быстро запустил руку под толстовку и рванул из-за пояса пистолет. Мощный, тупорылый «глок». Мгновение спустя оба «студентика» навалились со спины, явно намереваясь продемонстрировать пару классных приемчиков, скрутить его эдак в легкую, играючи, как учили на занятиях в МУРе или откуда уж они там. Да только ничего у ребятишек не вышло. Скорпион тоже был не лыком шит. Одним мощным рывком он стряхнул с себя обоих «студентов». Развернувшись вокруг оси, ударил бородатого ногой в грудь. Тот, широко разбросав руки, шлепнулся на задницу в обширную лужу и сразу потянулся за пистолетом, бормоча обиженно:
— Ах, тварь… гад… сука…
Не обращая на эти стенания ни малейшего внимания, Скорпион двинулся на второго «студента». Того, что «в усах». Оперативник на долю секунды замешкался, соображая, что же ему делать. Попытаться вытащить оружие? А вдруг не успеет? Или броситься смело врукопашную? «Нет, скорее все-таки врукопашную», — решил усатый и устремился в атаку. Скорпион остановился, выждал, пока тот окажется на расстоянии удара, и, нырком уйдя в сторону, врезал противнику под ребра. Усатый задохнулся, ломаясь пополам, и Скорпион получил прекрасную возможность поднести ему еще разок, коленом под усы. В сущности, бой, если, конечно, это можно было назвать столь громким словом, оказался пустяковым. А противников, уровня этих двоих, Скорпион и в былые времена «ломал» по десятку за раз.
Бородатый, все еще плещущийся в луже, вытащил наконец из кобуры «макарку». Скорпион усмехнулся и спокойно ударил мыском бутсы по запястью оперативника. Пистолет упал в воду. Вторым ударом — каблуком в висок — боевик угомонил энергичного бородача окончательно и поспешил к лестнице.
Бателли тоже заметил бегущих по аллее людей. Он сразу понял, что операция провалилась. Надо уходить. Достать жертву можно и позже.
— Уматываем, — сказал он, запуская двигатель.
— Стой на месте! — рявкнул Улет, выпуская пулю за пулей.
Арбалетчик присел, и теперь стрелок видел только часть головы, торчащую над спинкой скамейки. Сухие, как прошлогодняя листва, автоматные очереди звучали одна за другой. Заднее сиденье было усыпано стреляными гильзами. Салон заполнил резкий, раскаленный запах порохового дыма и горящего ружейного масла. Мраморная пыль висела над сквером острым облаком, постепенно оседая на влажный асфальт. На секунду прекратив стрелять, Улет абсолютно спокойно сменил обойму и вновь вскинул винтовку.
Справа, из-за деревьев, вынырнули качающиеся силуэты бегущих мужчин. Стрелок мгновенно переместил ствол «Stayer» и вновь нажал на курок. Короткая очередь. Один из бегущих рухнул. Двое его спутников вскинули оружие. Послышались звонкие хлопки пистолетных выстрелов. Переднее стекло «Москвича» покрылось мелкой сеткой трещин, а затем и вовсе осыпалось в салон. Еще две пули прошили «лобовик».
— Сматываемся! — крикнул Бателли, пригибаясь к самому рулю.
Он вообще не понимал, зачем нужна вся эта стрельба. Ну взяли бы их «волки», и что? Как взяли, так и выпустили бы. Через час, максимум через два, они уже оказались бы на свободе. Не теперь, разумеется…
— Стоять! — гаркнул Улет напарнику. — Только попробуй!
— А-а-а, твою мать, — тот выхватил пистолеты.
Нет, он не боялся угроз этого мрачного молчуна и не пытался играть в пионеров-героев. Просто, посмотрев вправо-влево, Бателли увидел две машины, перекрывающие выезд, и тут же сообразил, что через такой кордон им не прорваться. «Волга» тяжелее «Москвича». Таранить ее, все равно что пытаться пробить стену. Со вторым «Москвичом» можно было бы повоевать, но слишком уж велик риск застрять. Да и расстояние слишком маленькое для разгона. Опять же, если допустить, что им удастся снести машину «волков» и вылететь на Тверскую, они неизбежно подставятся автопотоку, идущему из центра. А это будет все, аут. Их сомнут в лепешку. От стоящего поодаль такси и от совсем близкого «Москвича» к их машине уже ломились крепкие, коренастые и очень серьезно настроенные ребята. Говорил же, надо уходить. Теперь-то, ясное дело, осталось только одно — воевать.
Бателли вскинул пистолет и, почти не целясь, выстрелил сквозь «лобовик» в приближающийся, размытый трещинами силуэт. Тот исчез. То ли упал, то ли залег. Подбежавший от такси оперативник ухватился за ручку дверцы, рванул, намереваясь ввалиться в салон нахрапистой кавалерийской атакой, да так и застыл растерянно. Дверца была предусмотрительно заперта на замок.
— Закрыто, сука! — рявкнул Улет, поворачиваясь и выпуская очередь через стекло.
Оперативника швырнуло на стоящий рядом «жигуль». Кинетическая энергия удара бросила человека через багажник, на землю. Бателли рывком распахнул переднюю дверцу и выскочил на улицу. Он отлично стрелял с двух рук. Сейчас это умение пришлось как нельзя кстати. Оперов оказалось много, шестеро. Еще двое лежали у оградки сквера, третий — почти под ногами, рядом с «жигулем». У него, видимо, были сломаны ребра. Хороший «броник» способен «держать» автоматную очередь, выпущенную в упор. Человек остается жив. А вот о том, во что превращаются его внутренности, лучше не говорить.
Бателли оценил ситуацию. Двое — справа, двое — слева спереди и двое — слева-сзади. Расклад неплохой. Он вскинул оружие. Улет тоже выбрался из машины. Теперь, когда было выбито четыре из шести стекол, «Москвич» мог превратиться в ловушку. Боевики развернулись на две стороны. Улет вскинул винтовку к плечу, выцеливая бегущих через сквер. Бателли разбросал руки крестом, ловя на мушку сразу двоих.
Сергей бежал, пригибаясь, сжимая в разом вспотевших пальцах пистолет и пытаясь оценить ситуацию. Ничего не получалось. Ощущение было такое, словно палили одновременно со всех сторон. Над головой комаринотонко ныли пули. Звонкие хлопки «Макаровых» смешивались с густым, басовитым рявканьем «глоков» и жарким кашлем автоматического «Stayer». На Тверской визжали тормоза. Кто-то испуганно кричал, но не близко, а где-то на той стороне улицы, у «Макдональдса». Томно взвыли сирены. «Тоже далеко, — оценил, оглядываясь, Сергей. — У Моссовета, а то и дальше». Начиналась настоящая паника. Вскипала, как «ярость благородная». От памятника бежали двое патрульных, оба в черной униформе, с громадной овчаркой на поводке. За ними, придерживая фуражку, поспешал еще один, в привычной синей форме, лихорадочно нащупывающий непослушными пальцами кобуру на боку.
