Евгений Сухов - Завет лихого пацана
Открыв дверцу, Никита сделал для себя неприятное открытие — его пальцы слегка подрагивали и казались какими-то чужими. Пустяки, пройдет! Для восстановления душевного равновесия нужно всего лишь время.
— С тобой ничего не случилось? — напряженным голосом спросил он.
— Нет.
— Как ты здесь?
— Когда тебя увезли, ко мне подошли какие-то люди и сказали, что если я буду сидеть тихо, то с тобой ничего не случится. С тобой все в порядке?
— Не переживай, — Никита устроился за рулем. — Теперь все будет замечательно.
— Я очень на это надеюсь.
— Рюкзак у тебя?
— А что с ним будет? — удивленно пожала плечами Вероника.
— Да, конечно.
Утраченное спокойствие понемногу возвращалось. Быстрая езда помогала сосредоточиться, вытеснив понемногу все тревоги. И все же… Что это было?
— Странно все это, — обронил Никита.
— Ты о чем? — не поняла девушка.
— Отпустили меня. Не захотели даже осмотреть салон. А ведь у меня было чувство, что все будет по-другому.
— Это как?
— Пострашнее, что ли.
— Значит, ты ошибался.
— Получается, что так. Знаешь, а я все-таки до сих пор не верю.
— Я тоже.
Незаметно для себя Никита все сильнее давил на газ, заставляя машину развивать предельную скорость. Быстрая езда сейчас доставляла ему острое удовольствие.
— Никита, осторожнее! Не хватало нам еще перевернуться.
Впереди шоссе пересекала железнодорожная ветка. Перед ней полагалось остановиться и пропустить предполагаемый состав, хотя за те несколько лет, что Никита ездил по этой дороге, он ни разу не встречал поездов. Метров через пятьсот располагался пост ГАИ.
Погасив скорость, Никита без остановки переехал железнодорожный путь. Уже подъезжая к шлагбауму, он увидел, как к нему навстречу двинулся инспектор, лениво помахивая жезлом. Свет фар выхватил в ночи белые светоотражающие полосы на его одежде.
— Кажется, приехали, — в сердцах сказал Никита.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Вероника.
— Я нарушил правила… Вот нас и останавливают…
— Может, обойдется?
— Надеюсь.
Не обошлось. Инспектор, приблизившись, повелительно махнул жезлом. Движения ленивые, усталые. За день он успел намахаться, а потому поднять лишний раз жезл представлялось для него огромной работой. Но, проявляя волевые усилия, он все же вскинул руку, давая знак остановиться.
— Ты только не выходи из машины, — предупредил Никита Веронику.
Притормозив, Никита стал дожидаться инспектора. Через боковое стекло он видел, что тот не спешил, словно тащил на своих плечах непосильное бремя. Наконец он поравнялся с машиной. Никита распахнул дверцу, милиционер привычно поднес ладонь к виску и представился:
— Старший инспектор майор Журавлев. Вы знаете, что нарушили правила дорожного движения?
— Но…
— Вы видели перед железнодорожными путями знак «стоп»?
— Но я хотел…
— Это одно из самых серьезных нарушений.
— Послушайте, ведь я раньше не раз проезжал здесь. На этот знак уже давно никто не обращает внимания. Это же просто какая-то слепая ветка, по ней поезда не ходят!
— Ваши права, — протянул майор ладонь.
Жезл, свесившись с кисти и раскачиваясь подобно маятнику ходиков из стороны в сторону, невольно завораживал. Наверное, нечто подобное чувствует кролик, когда кобра, поднявшись, начинает раскачиваться на хвосте.
Никита, так же как и Журавлев, делал вид, что они не знают друг друга. Одно ему было ясно: он — фигурант какой-то сложной многоходовой игры, и кто-то очень хорошо осведомлен о всех его действиях. Но кто это и каким образом он осведомлен о планах Никиты? Неясные подозрения забрезжили в его душе. Но он отогнал их, надо было играть дальше. Что ж, если Журавлеву угодно быть старшим инспектором, то надо и вести себя с ним соответственно…
— Может, как-нибудь договоримся? — примирительным тоном начал Зиновьев и тотчас понял, что допустил ошибку.
— Ах, вот оно как. Взятка должностному лицу!
— Послушайте, какая взятка?! — запротестовал Никита. — Вы меня не так поняли.
Лицо инспектора мгновенно посуровело, от прежней сонливости не осталось и следа.
— Вылезайте из машины! Разберемся. — Заглянув в салон, он добавил: — Вы тоже выходите.
— И сколько же вы нас будете держать здесь? — спросила Вероника.
— Если вы говорите о себе, то до установления личности.
Зиновьев вышел. Следом, перекинув ремень сумочки через плечо, выбралась Вероника.
— Пройдемте на пост, — показал он рукой в сторону небольшого двухэтажного здания.
У поста стояли еще трое инспекторов и с заметным любопытством наблюдали за пассажирами. От столь откровенного интереса к своей персоне Никите стало слегка не по себе.
— Я не знаю, в чем меня обвиняют.
— Сейчас все поймете, — примирительно сказал майор, увлекая за собой Никиту.
Вероника, чуть поотстав, шла немного в стороне. Майор распахнул дверь, пропустил вперед Зиновьева и Веронику. Перешагнув порог, Зиновьев невольно опешил. Такие встречи случайными не бывают, за столом у окна сидел генерал-майор Яковлев в добротном штатском костюме. А рядом, также в гражданке, еще двое. Прежде Никита их не видел.
Дружелюбно улыбнувшись Никите, генерал перевел взгляд на майора.
— Журавлев, а девицу-то зачем сюда привел? Я же тебе про нее ничего не говорил.
— Что-то в ней меня насторожило.
— Ну, разве что так. — Посмотрев на Веронику, Яковлев твердо спросил: — Так где алмазы?
— Они в рюкзаке, на заднем сиденье, — бесцветно сказала девушка.
— Это так, Никита?
Нахмурившись, Зиновьев молчал. Повернувшись к Журавлеву, генерал распорядился:
— Принеси рюкзак.
— Слушаюсь, товарищ генерал-майор, — бодрым голосом отозвался тот, поворачиваясь.
— Ты так и думал уехать с алмазами? — то ли спросил, то ли укорил Никиту Яковлев, когда майор ушел. — А как же наш уговор?
— Я ничего не думал, просто так складывалось, — угрюмо сказал Зиновьев.
— Ну-ну. И вот теперь ситуация для тебя складывается не самым лучшим образом.
Вошел Журавлев и бережно поставил рюкзак на стол.
— Доставай! — потребовал генерал.
Расстегнув рюкзак, майор сунул в него руку и, вытащив небольшой черный мешочек, развязал его, аккуратно ссыпав прозрачные камушки на стол.
— Ого! — невольно выдохнул Яковлев. Подняв голову, он сказал: — Хорошая работа, Вика. Можешь идти.
— Есть, товарищ генерал-майор, — четко развернувшись, девушка направилась к двери.
— Надо будет произвести опись, — сказал генерал. — Давай, Журавлев, начинай. Считай, что ты в своем розыске добился выдающихся результатов. А потом, это ведь твое дело, доведи его до конца. А там посмотрим… Есть мысль пригласить тебя на работу в ФСБ…
— Слушаюсь, — бодро козырнул Журавлев.
— А ты чего стоишь? — Яковлев посмотрел на Никиту, продолжавшего топтаться в центре комнаты.
— А чего делать-то? — недоуменно спросил Никита.
На губах Яковлева застыла снисходительная улыбка.
— Проваливай отсюда!
— Что, прямо так?
Генерал усмехнулся:
— А ты хочешь как-нибудь по-другому? Иди и помни, если услышу, что ты болтаешь о том, что здесь произошло, так даже шнурков от твоих ботинок не найдут. Ты меня понял?
— Да, — коротко сказал Зиновьев и двинулся к выходу.
Машина стояла на прежнем месте. Похоже, что ею никто не интересовался. Никита воткнул ключ в замок зажигания, осталось только повернуть его и ехать. Вот только еще бы знать, куда именно ехать. Какие неожиданные коленца выкидывает жизнь! Какой-то час назад он ощущал себя Рокфеллером, десять минут назад арестантом, а сейчас нищим, но свободным.
Что теперь? Опять хита? К черту! Как все это опостылело!
«Нива» плавно тронулась, пересекла линию шлагбаума. Трое инспекторов, стоящих неподалеку, даже не посмотрели в его сторону.
— Ты мне ничего не хочешь сказать?
Никита от неожиданности вздрогнул — на заднем сиденье сидела Вероника. Странно, что он не заметил ее прежде.
— Хочу. Ты что здесь делаешь? Если думаешь, что я повезу тебя домой, так ошибаешься! У меня полно дел, — хмуро обронил он.
— Ты собираешься взяться за дела прямо сейчас? — удивилась девушка.
— Вижу, что тебя это изумляет. Хочу напомнить, что жизнь еще не закончилась. Мне нужно есть, одеваться, как-то устроиться в этой жизни. В одном месте я вроде бы нащупал аметистовую жилу, нужно поискать компаньона, чтобы покопаться там. Деньги, конечно, небольшие получатся, но на месяц должно хватить, если жить скромно.
— А разве тебя не устраивают алмазы?
— Мне не до шуток.
— Посмотри сюда.
Никита обернулся. Того, что он увидел, было вполне достаточно, чтобы у него перехватило дыхание. На коленях у девушки, на черной тряпице, лежало около двух десятков крупных алмазов. Камни призывно сверкали, вобрав в себя свет ночного неба.
