Василий Веденеев - Дальше живут драконы
– Заходи справа, – выхватив оружие, велел Лыков, – пока я не появлюсь у него за спиной, не высовывайся. Давай!
Витек, стараясь не шуметь, полез через кусты. Аркадий крадучись пробирался ближе к машине. В доме не раздавалось никаких шумов, и это его успокаивало. Возившийся у «Жигулей» мужчина тоже не проявлял беспокойства – повернувшись спиной к Лыкову, он ставил в открытый багажник тяжелую сумку. Незнакомец – седоватый, одетый в светлые брюки и рубашку, с коротким рукавом, – поднял руку, намереваясь захлопнуть крышку багажника, и в этот момент Аркадий, одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние, приставил к его спине ствол парабеллума:
– Не двигайся!
Незнакомец застыл. Пальцы руки, лежавшей на крышке багажника, чуть заметно вздрогнули.
– Что вам нужно? – глухо спросил он.
– Кто в доме? – спросил Аркадий. Он ждал появления Жедя. Где этот лысый придурок, заблудился что ли?
– Никого. Я могу опустить руки?
– Стой так! – На всякий случай Лыков провел свободной рукой по одежде незнакомца – оружия у того не оказалось.
– Где Котенев?
– Его нет, – ответил незнакомец, и в это время перед капотом машины наконец-то появился Витек с наганом в руке.
– Лихо! – присвистнул незнакомец и попробовал обернуться.
Аркадий рубанул его рукояткой пистолета по шее и, подхватив обмякшее тело, прикрикнул на Жедя:
– Веревку давай!
Тот суетливо вытянул из брюк ремень и протянул его Лыкову. Связав незнакомцу руки, они запихали его в салон «Жигулей», захлопнули дверцы.
– В дом! – Лыков бросился к особняку. Сзади, тяжело топая по плитам дорожки, бежал Витек.
Ударом ноги распахнув дверь, Аркадий ворвался на веранду – никого. Лыков метнулся в комнату – открытые дверцы шкафов, неубранная постель, чемодан у кресла. Он побежал в другую комнату – там тоже никого, но стоит еще одна кровать. Значит, их всего двое – незнакомец, возившийся около машины, и Котенев? Но где драгоценный Михаил Павлович?
Жедь уже успел сбегать на второй этаж и подергать запертую дверь подвала. Вернувшись на веранду, он зло сплюнул и рухнул в кресло, жалобно скрипнувшее под его тяжестью.
– Провалился, зараза! – имея в виду Котенева, сказал Витек в ответ на вопросительный взгляд Аркадия и налил себе воды из сифона. Жадно выпил и, широко размахнувшись, грохнул хрустальный стакан об стенку.
Лыков нервно дернул плечом и, широко расставив ноги, уставился в окно – ухоженный сад, бегущий по камушкам ручеек, гнущиеся под тяжестью плодов ветви, уютный гамак в тенечке, кажущаяся неправдоподобно яркой в этом зное трава на лужайке, чисто подметенные дорожки, выложенные каменными плитками. Но где же Котенев?!
В комнатах две смятые, неубранные постели, незнакомец явно готовил машину к поездке, укладывая в багажник сумки, на полу одной из комнат стоит закрытый чемодан… Куда же скрылся Котенев, черт бы его побрал? Неужели все зря – риск, нападение на квартиры, перестрелка с милицией, убийство Анашкина, пытки Ставич, гонка за Котеневым сюда?..
Проведя рукой по небритой щеке, Аркадий поймал себя на мысли, что он может не выдержать новой гонки за сокровищами, как по чьей-то дьявольской воле постоянно ускользающими от него вместе с Котеневым. Силы уже на пределе. Но надо собраться, подавить в себе нервную дрожь, спокойно проанализировать ситуацию: подумаем, где теперь искать Котенева.
И тут Аркадий понял, что не в силах заставить себя успокоиться, не в силах избавиться от дрожи, от непроходящей тошноты – хочется с разбегу удариться об стену головой и завыть от отчаяния! Котенев опять ушел!
Сзади раздался грохот. Лыков обернулся – Жедь выпил еще один стакан воды и запустил им в стену.
– Перестань, – брезгливо поморщился Аркадий.
– Пожгу все тут, – плюнув на роскошный ковер, мрачно пообещал Витек. – Оболью бензином и подожгу.
«Правда, подожжет», – отстранению подумал Лыков, отворачиваясь к окну и бездумно скользя взглядом по пышной зелени.
И тут сердце его радостно дрогнуло и забилось быстрее – на дорожке, ведущей к дому, показалась знакомая фигура с полотенцем через плечо. Неужели?
– К двери!.. – свистящим шепотом приказал он Жедю. – Скорее! Он идет сюда!..
– Там что-то происходит, – опустив бинокль, смуглый парень обернулся к напарнику, сидевшему в глубине комнаты.
Напарник поднялся, подошел к окну, и, взяв бинокль, поглядел на особняк, стоявший на другой стороне улицы. Наблюдать мешала пышная зелень и другие дома, но сильная оптика приблизила веранду и мелькавшие за опущенными занавесками тени.
– Двое, – не опуская бинокля, отмстил напарник.
– Да, но Котенев ушел купаться, – возразил первый наблюдатель, и еще не возвращался. Откуда появился второй?
Напарник опустил бинокль и потер кончиками пальцев усталые веки – солнце било в глаза, вызывая слезы. Действительно, откуда на веранде появился еще один человек?
– Может, старуха? – помолчав, предположил он.
– Она сегодня еще не приходила. Я с дома глаз не спускал, – заверил первый наблюдатель.
Напарник отдал ему бинокль и, отойдя от окна, взял лежавшую на столе рацию. Нажав на клавишу переговорного устройства, поднес микрофон ближе к губам:
– Гора! Гора! Я – Долина! Гора, ответьте!
Но рация молчала.
– Батареи сели? – предположил первый наблюдатель.
– Возможно, – нервно щелкая тумблером переключателя, откликнулся напарник. – Техника называется… Старье, списывать пора, а новой нет. Гора! Гора!
– Мы только теряем время, – подошел к нему первый наблюдатель. – Рация молчит, телефона здесь нет. Придется сбегать позвонить. Иди, я продолжу наблюдение. Скажешь, что вдруг появились новые люди, а хозяин утром вывел из гаража машину. Пусть примут меры.
– Хоп! – откладывая рацию, согласился напарник и вышел.
Первый наблюдатель вернулся к окну и, взяв бинокль, вглядывался в неясно мелькающие на веранде тени…
Утром Александриди зашел в комнату к Михаилу Павловичу:
– Пора, – без стеснения позевывая и прикрывая рот ладошкой, сообщил грек, – поднимайтесь, перекусим и поедем.
Котенев бросил взгляд на часы, висевшие на стене, – пять утра, хочется поспать. Но за окнами уже вовсю светило яркое солнце, обещая знойный день.
– Поднимайтесь, поднимайтесь… – Лука снова зевнул.
Михаил Павлович встал, накинул легкий халат, вышел на веранду. На столике был приготовлен завтрак: сок и бутерброды.
Вяло пожевав бутерброд с копченой колбасой и запив его соком, Котенев поглядел за окно – Лука вывел из гаража автомобиль и заботливо протирал стекла мягкой ветошью. Куда же они сегодня отправятся?
Вернувшись в комнату, Михаил Павлович устало присел на край кровати. Голова болела, руки и ноги как ватные, а надо куда-то ехать, собирать вещи, отвечать на вопросы Луки. Послать бы его к чертям и снова завалиться спать, но ведь не даст покоя, он вообще назойлив. Придется пока уступить, не стоит связываться. Тем более есть и его вина в том, что приходится уезжать из этого прелестного уголка.
Сунув руку под матрас, Котенев вытащил кобуру с браунингом – по его просьбе один знакомый сделал ее, взял за образец картинку в зарубежном полицейском журнале. Кобура пристегивалась к ноге, и оружие можно было легко достать, если чуть поднять брючину. Вздохнув – как ему все надоело, – Михаил Павлович пристегнул к левой ноге кобуру и надел легкие спортивные брюки. Проверив, в порядке ли оружие, вложил его в кобуру и попрыгал, проверяя, хорошо ли держится. Взял полотенце и спустился в сад.
Куда это вы? – оторвался от своего занятия Лука.
– Сбегаю на озеро, – подавляя вновь возникшее раздражение, как можно безразличнее ответил Михаил Павлович. – Не проснусь никак. Ополоснусь холодной водичкой – и сразу обратно.
– Не задерживайтесь, – буркнул грек, скрываясь в гараже.
Выйдя за калитку, Котенев задумался – сбегать на почту и позвонить Татьяне? А что он ей скажет? Сообщит, что переезжает по не известному пока адресу, что жив, здоров и скучает? Стоит ли? Может быть, лучше позвонить потом, с нового места?
Побродив немного вокруг озера, берега которого в этот ранний час были пустынны, он решил вернуться – не стоит злить Луку и заставлять его лишний раз волноваться. Еще вместе жить, и он здесь единственный знакомый человек, не говоря уже о том, что только через него осуществляется связь с Куровым.
Возвращался Котенев в мерзком настроении. Купаться не стал – не захотелось отстегивать кобуру. Еще только подойдя к калитке, он стал глазами искать Александриди. Наверное, уже все собрал, уложил, приготовил машину и сидит на веранде в кресле, сердито барабаня пальцами по. подлокотникам в нетерпеливом ожидании. Он огляделся: ворота гаража закрыты, машина стоит чисто вытертая, и рядом с ней грека нет.
Поднимаясь по ступенькам веранды, Михаил Павлович представил себе недовольное лицо Александриди и приготовился извиниться. Шагнув за порог он, с улыбкой, начал:
